Продажная история. Паленые мифы о России
Шрифт:
Господин Дугин разбирается в греческих реалиях куда хуже, чем Шекли в российских. Он так и не выучил, что Пелопоннес (с двумя «н») и Морея — это два названия одного и того же полуострова, расположенного на юге Греции. Согласно Гомеру, именно здесь троянский бабник Парис соблазнил жену царя Спарты Менелая, после чего тот, объединившись с царствующим в соседних Микенах братом Агамемноном и другими греческими монархами, пошел осаждать Трою. В 1830 году Пелопоннес действительно вошел в состав освободившейся от турок Греции, но, кроме него, в ее составе оказались полуостров Аттика, остров Эвбея и ряд других территорий. Об этом можно прочесть в любой энциклопедии, но Дугин у нас, подобно анекдотическому жителю российского Севера, не читатель, а писатель.
Елена Чудинова,
писатель
Гитлер подарил Косово королю Албании
Баязид
Автор садомазохистского ужастика о захвате исламскими фундаменталистами Европы и обязанности православных отдавать жизни за католических братьев во Христе права. Никто из гуманных европейцев и вправду не слышал о том, как Гитлер, разгромив 6–17 апреля 1941 года Югославию, передал Косово албанскому королю Зогу I. Не слышали об этом прискорбном событии также негуманные европейцы, азиаты, африканцы, американские индейцы и аборигены Австралии. Фюрер Третьего рейха при всем желании не мог передать Косово Зогу, поскольку тот был свергнут и сбежал из Албании за два года до германского вторжения в Югославию. Королька изгнали итальянские войска, высадившиеся в Албании 7 апреля 1939 года и посадившие на ее престол короля Италии Виктора-Эммануила III. Именно этому католическому монарху и его премьер-министру, фашистскому диктатору Бенито Муссолини, в 1941 году и отошло Косово, а вместе с ним Черногория, Западная Македония и часть югославского побережья Адриатического моря.
Албанский террор, в результате которого из Косово было изгнаны и убиты порядка 100 тысяч сербов, проводился под сенью трона не мусульманина Зогу, а католика Виктора-Эммануила, да и среди гонителей были и мусульмане, и христиане. Но официально православная мадам известна своими симпатиями к католицизму в том виде, в котором он существовал до II Ватиканского Собора 1962–1965 годов (бывший муж Чудиновой Андрей Грибков-Езерский даже входил в группу российских католиков, не признававших решений Собора). Вот и пришлось неуклюже выгораживать христианнейшего короля, а заодно и ненавязчиво «забывать» о другом истово верующем католике — вожде Хорватии Анте Павеличе. Хотя давно известно, что этот ставленник Гитлера по части истребления сербов многократно превзошел косовских албанцев.
Марина Юденич,
креативный директор сайта «Политонлайн»
Пистолет изобретали в XVIII веке
Новейшую историю следует исчислять не с начала XX века, а именно с изобретения двигателя внутреннего сгорания, а это произошло в 1777 году. Его принцип — вот вам мистика истории! — впервые сформулировал итальянский физик Алессандро Вольта, когда попытался изобрести пистолет. Иными словами, эра нефтяного господства родилась в процессе изобретения оружия.
Позавчерашняя секретарь Сокольнического райкома комсомола, вчерашняя замначальника Информационного управления президента России Бориса Ельцина, нынешняя сетевая пиарщица Владимира Путина и завтрашняя пропагандистка любого платежеспособного режима, утвердившегося в Кремле, смело меняет всемирную историю техники. Ей нет дела до пошлой реальности, в которой первые пистолеты появились в конце XV — начале XVI века. Это в нашем мире, по одной версии, «маленькое ружье, допускающее стрельбу одной рукой», изобрел итальянский оружейник Камилл Ветелли из города Пистойя (оттуда и слово «пистолет»), а по другой — чешские оружейники, давшие своему изобретению имя от чешского названия дудки — pistala. Когда 18 февраля 1745 года в итальянском городе Комо появился на свет бодрый младенец, из которого вырос знаменитый итальянский химик, физик и физиолог Алессандро Вольта, пистолеты уже два
Вера Татарникова,
главный редактор Русского информационного агентства «Плюс 7» в Германии и первый заместитель председателя правления Общегерманского координационного совета российских соотечественников
Гудериан воевал в Африке, а Маннергейм отказался встречаться с Гитлером
1 сентября 1939 года, через семь дней после того самого совместного парада, немецкие войска, использовав провокационный трюк с переодеванием своих солдат в форму польских пограничников, совершили нападение на Польшу. Именно этот день и следует считать началом самой кровавой войны XX века. До нападения на Советский Союз оставалось чуть меньше года… Надо вспомнить и тех, кто воевал против танковой армии генерала Гудериана в Африке, кто сражался в рядах французского Сопротивления, воевал составе знаменитой эскадрильи «Нормандия», кто, истекая кровью, поднял Варшавское восстание. Словом, пришло время вспомнить всех… еще об одном противнике я хочу рассказать особо. Речь о финском фельдмаршале Маннергейме. Блестящий офицер русской царской армии, получивший прекрасное военное и гражданское образование, командовал финскими войсками в той короткой войне 39–40-х годов. Когда Германия напала на СССР, Финляндия выступила ее союзником. Войска под командованием Маннергейма заняли старые границы вблизи Ленинграда. Подошли вплотную к городу и встали. Когда замкнулось кольцо 900-дневной блокады Ленинграда, армия Маннергейма находилась на расстоянии вытянутой руки от города. Гитлеровская ставка верховного командования отдала приказ перейти в наступление. Но Маннергейм не двинулся с места. Его офицерская честь не позволила бросить войска на уничтожение так много значащего для него Петербурга. Тогда Гитлер потребовал, чтобы Маннергейм срочно явился в Ставку. Ответ фельдмаршала был краток: «Фельдмаршал с ефрейтором встречаться не должен».
Германский генерал Гейнц Гудериан воевал исключительно в Европе, в Африке германскими войсками с 14 февраля 1941 года командовал генерал (впоследствии фельдмаршал) Эрвин Роммель, а с 9 марта 1943 года и до капитуляции 12 мая того же года — генерал Ганс-Юрген фон Арним. Между нападением германской армии на Польшу 1 сентября 1939 года и ее вторжением в СССР 22 июня 1941 года прошло более полутора лет.
Приказ главнокомандующего финской армией Карла Густава Маннергейма за номером 13 от 1 сентября 1941 года долгое время трактовали как распоряжение не пересекать границу 1939 года. Однако на самом деле в нем не только не содержалось никаких указаний насчет остановки на старой границе, но, напротив, требовалось от армии «вести борьбу до конца, установив границы, обеспечивающие мир»(Н.И. Барышников. «Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941–1944»), Руководствуясь этим приказом, части финской Юго-Восточной армии 4 сентября перешли пограничные рубежи 1939 года, захватили один из передовых дотов Карельского укрепленного района и станцию Новый Белоостров, а 6 сентября — деревни Троицкое и Симолово. Была занята также знаменитая деревня Майнила, с выстрелов у которой началась Зимняя война. Перейдя старую границу почти на всем ее протяжении, финны завязали ожесточенные бои в предполье Карельского укрепрайона.
Одновременно севернее части 6-го корпуса Карельской армии Финляндии двинулись на Ленинград в обход Ладожского озера через реку Свирь. Командующий оным генерал Пааво Талвела впоследствии признал, что Маннергейм еще 5 июня 1941 года предложил ему командовать этим корпусом именно для атаки бывшей столицы империи. Частям Талвелы удалось форсировать Свирь, и Юхо Паасикиви уже готовился торжественно заявить по радио, что «пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна… Для нас, финнов, Петербург действительно принес зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных стремлений»(там же).
Однако произнести эту пронзительную речь Паасикиви так и не пришлось. Не сумев преодолеть мощные укрепления Карельского перешейка и усилившееся сопротивление переброшенных на фронт свежих красноармейских батальонов, Юго-Восточная армия была остановлена и даже оставила ряд ранее занятых населенных пунктов, включая Новый Белоостров. Не желая без толку умирать под неприступными дотами, финские солдаты стали в массовом порядке отказываться идти в атаку. После того как подобное произошло в четырех полках, а общее количество отказников и дезертиров перевалило за тысячу, Маннергейм был вынужден окончательно отбросить планы наступления на Ленинград.