Продажная шкура
Шрифт:
Губы Перевертыша скривились в издевательской ухмылке.
— Отдохни, маленький фаг, — промурлыкал он нечеловеческим голосом. — Отдохни.
Лара еще раз охнула и с усилием поднялась, оттолкнувшись от обломков. Белые глаза ее буравили Перевертыша взглядом, губы раздвинулись в дерзком оскале.
Я тоже стоял, глядя на Перевертыша. Это было нелегко, и мне приходилось опираться о стену, чтобы не упасть. Но я все-таки сделал глубокий вдох и отошел от стены. Осторожно, мелкими шажками я вышел
— Ладно, — сказал я. — Давай.
— Что давать, притворщик? — прорычал Перевертыш.
— Ты здесь не затем, чтобы убивать нас. Ты бы мог это сделать уже давно.
— Надо же, какая проницательность, — промурлыкал он, жмурясь от садистского удовольствия.
— А вот издеваться не обязательно, — пробормотал я себе под нос и снова поднял взгляд на Перевертыша: — Ты, должно быть, хочешь поговорить. Так почему бы тебе не сказать то, с чем ты пришел?
Перевертыш смотрел на меня, не переставая жевать палец не приходившей в сознание Лариной сестры. Жевал он с омерзительными хрустом и чавканием. Наконец он проглотил.
— Ты обменяешься со мной.
Я нахмурился.
— Обменяюсь?
Перевертыш снова ухмыльнулся и когтем сдернул что-то, висевшее у него на шее. Он бросил мне этот предмет, и я поймал его. Это оказалась серебряная пентаграмма, почти такая же, как у меня, только заметно менее потертая и исцарапанная.
Пентаграмма Томаса.
Внутри у меня все похолодело.
— Обмен, — произнес Перевертыш. — Томас из рода Рейтов. На обреченного воина.
Я внимательно смотрел на зверя. Значит, он тоже хотел Моргана.
— Допустим, я пошлю тебя куда подальше.
— Я не всегда в игривом настроении, — промурлыкал он. — Я приду за тобой. Я убью тебя. Я убью твою родню, твоих друзей, твоих помощников. Я убью все цветы в твоем доме и все деревья в твоем саду. Я посею в твоем окружении такие смерть и разрушение, что имя твое если и будут вспоминать, так только для того, чтобы проклясть.
Я ему верил.
С губ моих не сорвалось больше ни одной ехидной реплики. С учетом тех его способностей, что мне удалось увидеть, по части смерти и разрушений он вполне тянул на пятизвездочную категорию.
— И еще — в качестве поощрения… — Взгляд его переместился на Лару. — Если чародей не повинуется, я и тебя уничтожу. И сделаю это так же легко, как делал все нынче. Это доставит мне огромное удовольствие.
Лара смотрела на Перевертыша своими белыми глазами; на лице ее не читалось ничего, кроме ненависти.
— Ты понял меня, маленький фаг? Ты и тот мешок тухлой плоти, к которому ты прикреплен?
— Я поняла, — огрызнулась Лара.
Улыбка Перевертыша мгновенно сделалась шире.
— Если обреченного воина не
— Это может потребовать больше времени, — заметил я.
— В твоих интересах, притворщик, молиться, чтобы этого не произошло. — Он отшвырнул бесчувственное тело вампира, и та бесформенной грудой упала на свою сестру. — Связаться со мной ты можешь по его устройствам для разговора.
Он легко прыгнул в зиявшее в потолке отверстие и исчез.
Я привалился к стене; ноги почти не держали меня.
— Томас, — прошептал я.
Эта тварь захватила моего брата.
Глава двадцать седьмая
Лара наскоро оценила потери. С дюжину охранников погибло, еще дюжина отделалась увечьями. Стены в том месте коридора, где пытались устроить засаду, так забрызгало кровью, что они казались просто выкрашенными в красный цвет. Еще человек десять — пятнадцать не успели к месту событий, и это кстати — так по крайней мере нашлось кому помогать раненым и убирать тела.
Заклятие Перевертыша вывело из строя все до единой рации и мобильники, но старые проводные телефоны все-таки работали. Ларе удалось собрать небольшую армию других охранников и врачей — судя по всему, в резерве у Рейтов немало народа.
Пока она занималась всем этим, я сидел, привалившись спиной к стене и отрешенно наблюдая за происходящим. Это представлялось мне наиболее верным. Голова раскалывалась. Почесав зудевшее место, я заметил, что левое ухо и шея под ним покрыты слоем запекшейся крови. Должно быть, порвал кожу — ссадины на голове всегда кровоточат как черт знает что.
Некоторое время меня просто мутило, так что мне было не до наблюдений. Потом я поднял взгляд и увидел, что Лара распоряжается эвакуацией своих раненых сестер. Кровь — собственная, розовая — заливала их с головы до пят, и обе так и не приходили пока в сознание. Когда их уложили на носилки и унесли, врачи занялись ранеными охранниками, а Лара подошла ко мне.
Она опустилась передо мной на колени; взгляд ее светло-серых глаз оставался совершенно непроницаемым.
— Ты можешь стоять, чародей?
— Могу, — буркнул я. — Но не хочу.
Она чуть вздернула подбородок и посмотрела на меня сверху вниз, уперев руку в бедро.
— Во что это ты втянул моего младшего братца?
— Самому интересно, — пробормотал я. — До сих пор пытаюсь понять, откуда вообще летят пули.
Она скрестила руки на груди.
— Обреченный воин. Насколько я понимаю, Перевертыш имел в виду беглого Стража?
— Можно понять и так.
Лара внимательно посмотрела на меня и вдруг улыбнулась, блеснув ослепительно-белыми зубами.