Продолжение следует, или Воронежские страдания

Незнанский Фридрих Евсеевич

Он очнулся возле прокуратуры. А Плетнев уже подумывал: подождать или на руках выносить? Нехорошо последнее. С одним уже поговорил — Саша не упустил возможности позубоскалить. А этот ничего, крепенький, хоть и хилый внешне.

— Ну что, Федя, приехали, — сказал Антон. — Отчество-то как? Иваныч, да?

Тот кивнул. Вот так, методом тыка…

— Между прочим, это тебе к сведению, Бык, то есть Игорь Васильевич Бугаев, уже дал чистосердечные показания. И тебя назвал, и Колуна, и Влада. И даже Серого. Так что ты не изображай мученика за идею, ничего не добьешься,

кроме того, что набьют тебе жопу и родителям расскажут, за что драли. А вот за убийство негра и той старухи — за это крепко спросят.

— Не убивал я! — плачущим голосом выкрикнул Федя. — И старуху — тоже. Это Колун руку схватил! — И парень одной рукой ухватил себя за другую.

— Да это ты не здесь, это ты сейчас следователю своему рассказывать будешь. Если не хочешь, конечно, чтоб тебя в открытом судебном процессе главным убийцей назвали. Почему-то вы все на Колуна валите, герои, блин, обосранные… Выходи! — крикнул уже грубо, как конвоир заключенному. — Чего расселся? Майор, помоги ему, а то он уже, кажется, полные штаны наложил. Да все они одинаковые! Ты Быка на допросе помнишь? — Антон чуть подмигнул Петру. — Я ж ему только кулак показал, а он так обгадился, из шланга мыть пришлось, стоять рядом невозможно было… Ну, двигай! Руки назад! Петя, защелкни ему браслеты, чтоб дурные мысли в голову не лезли!

И вот так, майор впереди, за ним — Федя Нос в наручниках, а замыкающим — Плетнев, они протопали в кабинет следователя Смородинова. И проходящие мимо, среди тех, кто был в курсе дела, с удивлением рассматривали их «цепочку».

— Алеш, — сказал с порога Антон, — вот, принимай напоследок еще одного из «Золотой рыбки». Кличка — Нос, зовут Федором Ивановичем Дербаносовым. Непременный участник всех ночных прогулок! В машине вел себя прилично, отдыхал… Это тебе наш подарок, так сказать, под занавес. Саша не звонил?

— Нет, пока нет, — Смородинов рассматривал Федю как непонятное чудо. И этот может оказаться убийцей?! — читалось в его глазах. Он такому не верил. — А вы где будете?

— Сейчас за моей машиной съездим и — в гостиницу. Заходи вечерком.

— Когда поедете?

— Да вот Саша появится и решим. Так что забегай на рюмочку.

Эпилог

Калейдоскоп событий

Два дела они провернули одновременно. Турецкий — у Корженецкого, а Агеев — у Щербатенко.

Реакция у Георгия Витальевича была отчасти ожидаемая, но все равно странная. Он был чрезвычайно недоволен тем, как завершилась эта его история.

Александр Борисович, прекрасно представляя себе, с кем имеет дело, благоразумно не стал выкладывать все свои козыри перед ним сразу. Сначала рассказал о действиях сотрудников «Глории» в Москве и о том, как вышли на одного из мошенников. В общих словах, без деталей. Затем перешел к тому, как начали вычислять и обнаружили-таки второго. Ну и после чего уже в ультимативной форме выставили перед ними обоими свои требования полной их «капитуляции». И тем ничего не оставалось, как принять ее безоговорочно.

— Но почему?! — в сердцах воскликнул Корж — именно так теперь мысленно именовал его Турецкий, не испытывая к нему не только чувства жалости, но и ни малейшего уважения. — Почему вы немедленно не взяли его за глотку?!

— Ну давайте представим, взял. И что дальше? Подскажите? — холодно спросил Турецкий.

— Он же ограбил меня!

— Уже нет. Вот, — Турецкий достал из кармана пакет, надорвал его, вынул другой, с деньгами, и кинул на стол перед Коржом. — Считайте.

Тот вскрыл конверт, увидел свои пачки долларов, пропустил края между пальцами и небрежно, как ничего не значащую для себя вещь, бросил сверху, на конверт.

— Считайте, — повторил Турецкий.

— Зачем? Я вам верю.

— А я не знаю, сколько там. Я спросил у него: это все? Он ответил: все. Сколько взял, столько и есть, не притрагивался. Так что считайте, вдруг он и меня, и вас обманул?

И с иронической улыбкой смотрел, как Корж считал купюры. Даже дыхание задерживал. Наконец выдохнул:

— Правильно, пятьдесят.

— Ну вот, видите? А кроме того, — пока тот считал, Турецкий достал из пакета записку, ту, что сам же и надиктовал Гапонову. — Тут вот еще послание. — И он стал читать его вслух.

Особо подчеркнул фразы о том, что исполнитель отказывается от заказа Корженецкого убить Щербатенко, возвращает выплаченный ему аванс и вообще не желает больше иметь с клиентом ничего общего. А вот магнитофонную ленту, на которой подробно записан их разговор, он оставляет у себя. В качестве гарантии собственной безопасности. Точно такое же письмо получит, сообщал он, и господин Щербатенко.

Коржу пришлось задуматься. Наконец он сформулировал мысль:

— Но это же наглая ложь! Он все перевернул с ног на голову! Ему же верить нельзя, черт возьми! — он «закипал».

— Одну минуточку! — Турецкий поднял указательный палец. — Только не сочтите за обиду. А вам можно верить?

Корж остолбенел.

— То есть, как?! — полное его лицо стало наливаться кровью. С такой скоростью и до инсульта недалеко.

— Вы меня не поняли. Или не пожелали понять. Смысл моего вопроса заключается в другом. У вас есть свидетель, который мог бы подтвердить правоту именно ваших слов? Кроме меня, разумеется, но я — не свидетель, я — лицо заинтересованное, есть такое понятие в юриспруденции, и мои показания ровным счетом ничего не значат в судебном разбирательстве. Их никто и слушать не станет.

— Но ведь разговор у нас с ним шел с глазу на глаз!

— А я о чем? Но у него есть магнитофонная запись, а у вас — что? Он легко докажет, что это вы его позвали и сделали заказ. Статья тридцатая Уголовного кодекса — «Приготовление к преступлению и покушение на преступление». Уголовная ответственность наступает по статье сто пятой УК «Убийство», со ссылкой на статью тридцатую. Я запись прослушал — копию, видимо, и если бы я расследовал это дело, сомнений бы не возникло, уверяю вас. Неосторожно, Георгий Витальевич, очень неосторожно разговаривали. Ну что было, то прошло.