Продолжение следует
Шрифт:
— Хочу!
Она бросает мне «колос», и я от неожиданности едва успеваю поймать. Её глаза смеются.
«Ну… Так я и сам могу. А почистить слабо?»
«Напомни мне, когда рухнула последняя Проклятая башня? Тут у нас со слугами туго»
«При чём тут слуги. А как же любовь к ближнему?»
Она смеётся в голос.
— Ну ты и лодырь. На, держи очищенные. Домашнее задание сделал?
Я посылаю ей мыслеобраз — строгая учительница в очках стучит указкой по голове ученика. Ирочка фыркает, и я получаю ответ — толстый кот сыто жмурится, развалясь на диване возле блюдца со сметаной, икает. Смешно.
— Между прочим, ты как бывший педагог…
— Бывший?!
— Да ладно, ладно… Ну тем более — ты вполне могла бы потренироваться на мне. Ты ведь ко всему ещё и историк?
Ирочка задумывается.
— А что, это мысль. Время у меня есть…
— Ну вот видишь. Между прочим, как только я поумнею, мне должны прибавить зарплату. Так что ты заинтересованное лицо.
Она звонко хохочет.
— Да, мой милый, я в тебе очень заинтересованное лицо. Ладно, заканчиваем трапезу…
Светится виртуальный экран, и наши лица в мягком полусумраке комнаты озаряют отблески пожара.
Горит Рим.
Пылая, рушатся балки перекрытий. Изящный портик валится прямо на булыжную мостовую, рассыпая искры. А вот многоэтажное жилое здание оседает, проваливается в себя. А вот это монументальное здание само никак не упадёт — толстенные мраморные колонны, и даже перекрытия каменные. Ему помогают упасть люди. Тяжёлое бревно подвесного тарана мерно бьёт в полированный мрамор, летят осколки. Ещё, ещё!
И не так уж много среди разрушителей самих вандалов. Большинство — бывшие рабы и колоны. Причём рабы стараются изо всех сил, так они не трудились ни на одного господина. Ещё, ещё! Эй, ухнем! Сама пойдёт!
«У тебя не возникает вопроса, почему они так стараются, бессмысленно разрушают прекрасные здания?»
Я смотрю в Ирочкины глаза. Ни намёка на смех.
«Почему так стараются? Просто у них нет плутония»
«Твой шеф попросит тебя дать развёрнутый ответ»
«Хорошо. Этот адский город насквозь пропитан злобой и ненавистью, здесь каждый камень омыт кровью. Кому нужны эти прекрасные статуи и колонны, вся эта роскошь? Вот эти люди хорошо знают им цену — цену миллионов загубленных жизней. Великий Рим должен быть разрушен дотла. Его дальнейшее существование абсолютно недопустимо»
Крепкий поцелуй прерывает ход моих мыслей.
«Пятёрка. Ты и в самом деле здорово продвигаешься, мой ангел»
А на экране уже следующий сюжет.
Император Юстиниан прислушивался к нестройным выкрикам, доносящимся с улицы во дворец. Неужели это конец?
Нет, не может быть. Не может такого быть, чтобы всё. Всего пять лет он правит великой Византией, и сколько уже сделано! Но сделать предстоит ещё больше… Проклятые мятежники ударили в спину в самый неподходящий момент. Впрочем, когда это мятежи случались кстати?
Как надеялся на него дядя Юстин! Он обещал дяде восстановить великую империю в полном блеске и величии, сполна отплатив немытым варварам за гибель великого Рима.
Словно захлопала крыльями большая птица, ветер взметнул пыль и какой-то мусор с пола. Надо будет велеть высечь поломоек, распустились… Мало ли что дворец в осаде — об этом должна болеть голова у него, императора. Дело рабов — работать.
Воздух словно вскипел, запузырился, и будто из этого кипения вдруг возникла фигурка мальчика лет десяти. Совершенно голого, кстати, только на плечи едва наброшена какая-то белая тряпка. Странно, он никого не заказывал… Нет, и старшего евнуха надо будет велеть высечь. Потом, когда будет подавлен мятеж.
— Кто такой? Имя!
— Меня зовут Резвящийся в восходящих потоках, Юстиниан.
И только тут императора пробрала дрожь. Дошло… Где стража? Как он вошёл сюда?
— Вся стража спит. Я усыпил её, нам никто не помешает. Я послан тебе небом, император.
Огромные крылья распахиваются, сверкая радужно-белым оперением, уничтожая последние сомнения Юстиниана. Ангел… Ангел господень… А он-то считал эти россказни глупыми байками — будто ангелы небесные летают меж людей…
— Ты послан Господом забрать меня в рай?
Ангел чуть улыбается.
— Вот так сразу и в Рай? Тебе хватает дел на земле, Юстиниан. Что ты намерен делать дальше?
Хороший вопрос. Вообще-то всё уже готово — лодка в потайном месте, невидимая со стороны города, золото, резвые кони… Он крепко держится в седле в свои пятьдесят лет, и за ночь можно оторваться от любой погони.
— Как раз это нетрудно — бежать, всё бросив. А что потом?
Да. Да, это правда. Ему уже пятьдесят лет, и скорее всего никакого «потом» просто не будет. Ему подчиняются, перед ним преклоняются потому, что чувствуют силу. Как только он даст слабину, эти твари разом забудут про него и полезут на трон, давя друг друга. Нет, не забудут — убьют, отравят скорее всего, чтобы не путался бывший император под ногами.
— Я должен подавить бунт, — хрипло произнёс Юстиниан.
Ангел долго молчал, внимательно глядя на императора своими огромными пронзительными глазами.
— Ты подавишь его. Ни у венетов, ни у прасинов нет никаких конструктивных идей, если не считать идеи прорваться во власть и нажраться всласть. Главари бунтарей давно готовы к предательству, дело лишь в сумме.
Юстиниан выпрямился. Само небо за него…
— Ты не ответил мне, Юстиниан. Ты подавишь бунт. Что дальше?
Император встал во весь рост.
— Я подавлю все бунты. Я восстановлю великую империю, я загоню всех варваров обратно в их дикие степи и тёмные леса. Я освобожу великий Рим!
— Развалины великого Рима.
— Они заплатят за это, грязные варвары. Верь мне, посланец божий! — император порывисто шагнул к ангелу, но на полдороге остановился, одумался — можно ли?.. — Я смогу сделать это. У Велизария наготове семьдесят пять тысяч воинов, и есть ещё немалые резервы…
— Прошлое не возвращается, Юстиниан. Тот ли путь ты выбрал?