Проект «Геката»
Шрифт:
— У-уф! — шумно выдохнул Иджес. — Значит, с отправкой обратно проблем не возникнет. Атомщик, посмотри на первый ряд. Мы залатали, что нашли, но, может, ты ещё найдёшь?
…Зонды взлетали один за другим, стартовали, как придётся, но в небе не сталкивались. На свободные места садились новые аппараты. Гедимин косился на зависшую в черноте станцию, пытаясь подсчитать, сколько зондов она может сбросить, но вскоре оставил это дело — её внешнее кольцо состояло из них целиком, и отдельные на общем фоне были так малы, что сармат не мог рассмотреть их.
— За день не справимся, — сказал Иджес, покосившись на часы. — Двое пойдут за жилым модулем.
— У нас есть модуль? — вяло удивился Гедимин. С тех пор, как высадились зонды, он возился только с ними, ни на что не обращая внимания, но помнил, что модуль надо заказывать, что занимается этим Кенен, и что Кенена сейчас на космодроме нет. «Ладно, работаем,» — он повернулся к следующему зонду. «Закончим за час до отбоя. Всё равно тут неделю сидеть…»
…Мианийцы на станции с лунным временем не сверялись — как только освобождалось место для неотремонтированного зонда, он прилетал. Уходя к жилому модулю, Гедимин видел, как новые аппараты садятся на полупустую площадку. «Подождут до утра,» — подумал он, чувствуя, что от тонкой работы сводит пальцы.
— Маккензи, приём, — тихо сказал он, переключив коммутатор. — Слышишь меня? Сколько всего зондов на станции?
В наушниках громко фыркнули.
— Джед, я что, её начальник? — отозвался Кенен. — Иди спать, завтра будет много работы. Не бойся, за твоими вещами мы присмотрим.
— Видел я, как ты присматриваешь, — буркнул Гедимин, но связь уже отключилась. «Лишь бы не взорвал реактор,» — думал он, забираясь в камеру дезинфекции вместе с другими запоздавшими ремонтниками. «Опять ведь притащит «макаку». Экспериментатор, мать моя колба…»
18 января 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Мианийская станция по-прежнему светилась в небе, не приближаясь и не удаляясь, но её внешнее кольцо больше не искрило. На площадке, изрытой кратерами, осталось два зонда. Один из них так и не раскрылся, хотя в его верхушку кидали камешками, стреляли плазмой, а в конце концов Гедимин и Иджес даже попытались развернуть его вручную. Он вообще выглядел странно — более широкий и приземистый, чем остальные, с выпуклыми неровными гранями. Гедимин попробовал напоследок вскрыть его плазменным резаком, но добился лишь оплавления площадки — плазма отлетала от чешуи, и сармату повезло, что он прикрылся перед работой защитным полем.
— Это точно нерабочий, — Иджес постучал по ближайшей грани кулаком и выразительно пожал плечами. — И вон тот тоже.
«Вон тот» зонд развернулся от удара камешком, но, заглянув внутрь, ремонтники сразу от него отошли. От ячеистых парусов, натянутых на капиллярную сеть, осталась только эта сеть, и то не полностью. Тонкие ветви высохли и частично обломились, обрывки «ткани», распавшиеся на отдельные нити, висели лохмотьями. Гедимин проверил зонд дозиметром, обнаружил слабое омикрон-излучение и отогнал ремонтников, накрыв обугленный аппарат защитным полем. Дезактивировать его было бесполезно — «светилась» кровь внутри его «капилляров», а как её выкачать, и где взять замену, Гедимин не знал.
— Два из… — Иджес сверился со списком. — Из двух тысяч четырехсот восемнадцати. По-моему, мы и так перетрудились. Что там было про утилизацию?
Гедимин недовольно сощурился.
— Пиши Кенену. Со мной он говорить не хочет, — буркнул он. — Пусть свяжется с мианийцами. Это их зонды. Пусть решают. Может, есть способы. Вот этот надо открыть и заменить часть стержня. А тут нужна дезактивация… что-то вроде переливания крови. Пиши Кенену, приложи снимки. Пусть разбирается.
В наушниках послышалось недовольное бурчание, но Иджес, резко махнув рукой в сторону отдыхающих ремонтников, отправил их в жилой модуль.
— Ладно, пишу, — вздохнул он. — Пустая трата времени…
«Утилизация,» — думал Гедимин, в очередной раз обходя по кругу сложенный зонд и вспоминая, как от его чешуи отлетали плазменные брызги. «Чем?! Ядерную бомбу собрать по-быстрому?!»
— Ответил, — буркнул через полчаса Иджес, подходя к Гедимину и протягивая ему передатчик со светящимся экраном. — Я же говорил — пустая трата времени!
«Ис, скажи Джеду, что совершенство недостижимо,» — отозвался Кенен. «А вот что ответили со станции: «Мы восхищены вашей работой и заплатим четверть сверх оговоренного. Утилизируйте безнадёжных и наслаждайтесь отдыхом.»
Гедимин недовольно сощурился.
— Опять шуточки… Иджес, пусть он спросит, как утилизировать. Плазма их не берёт.
«Вывезти в Пласкетт?» — сармат снова обошёл неисправный зонд по кругу, будто надеялся найти незамеченную щель или выступ, с помощью которых можно его вскрыть. «Пусть там разбираются. Это инопланетные биоотходы, их надо под саркофаг…»
— Даже и не знаю, — пробормотал Иджес пять минут спустя. — Хоть имплант в себя вживляй. То ли у них такие переводчики, то ли наш Маккензи такой внятный…
— Дай сюда, — Гедимин придвинул к себе его передатчик.
«Когда мозг отделится от сердца, кровь станет разъедающей,» — прочитал он. «Ничего, кроме купола, через три ваших дня — только атомы.»
— Если отрезать этой штуке мозг от сердца, она сама себя разложит до атомов? — Иджес вопросительно посмотрел на Гедимина. — Нужно прикрыть её куполом и попробовать.
Сармат хмыкнул.
— И где у неё мозг?
Накрыв неразвернувшийся зонд защитным полем, он подошёл к другому и остановился рядом, разглядывая обнажившийся каркас. Сигма-излучение, как и раньше, упиралось в непроницаемый барьер, выдавая на экран невнятную муть. «Сердце и мозг,» — сармат поставил световую метку на толстом «сосуде» и повёл её в направлении от узкого участка к широкому. «Артерии и вены толще там, где сердце близко. Если проследить…»
Ему пришлось забраться внутрь и встать на неподвижные остатки парусов, чтобы заглянуть в вогнутое «донце». Толще всего «сосуды» были рядом с ним, потом они исчезали под щитком, непроницаемым для сигма-лучей.
— Это сердце? — Иджес тронул пальцем пористый щиток. — Должно, вроде, пульсировать?
— Тут мембраны, вакуумные прослойки, — отмахнулся Гедимин. — Не почувствуем. Где мозг?
— Смотри! — Иджес заехал ему локтем в бок. Его руки были заняты — одной он держал «сфалт», пальцы другой запустил в надрезанную «вену».