Проект «Геката»

Токацин

Ещё не закончив последнюю фразу, он быстро прикоснулся к нескольким пластинам скафандра, и Гедимину оставалось только мигать, глядя, как они сдвигаются, открывая нижние слои брони. Последним отошёл в сторону миниатюрный щиток на суставе большого пальца, и сармат увидел голую кожу. Кумала хлопнул ладонью по груди Гедимина (пластины не шевельнулись) и довольно хмыкнул.

— Всё возвращается на место так же, как закрывается скафандр… Ну вот. Теперь о шлеме и защитных приспособлениях… Но сначала я запущу процесс вживления. Он займёт много времени — как раз хватит на основные разъяснения.

Он крепко сжал левое запястье Гедимина, и из его собственной серебристой перчатки вытянулись два коротких штыря. Внутри чёрного скафандра что-то зашипело, и Гедимин почувствовал, как слой, прилегающий к его ладони, слегка нагрелся.

— Итак, о шлеме, — Кумала положил обе руки на чуть приподнятый «воротник» вокруг шеи сармата, и тот вздрогнул от неожиданности, когда вокруг его головы сомкнулся купол. Его сегменты замерли и медленно сдвинулись, прижимая к лицу Гедимина защитную маску. Открытыми остались только глаза — напротив них была пустая прорезь, полукругом от виска к виску. Сармат вдохнул и услышал тихий свист — заработали фильтры респиратора. У воздуха был слабый запах дезинфицирующего раствора.

— Это один из самых надёжных респираторов, — продолжал лекцию Кумала, прикасаясь к маске Гедимина. — Позволит дышать полной грудью везде, где есть свободный кислород, независимо от содержания в воздухе прочих примесей. Если кислорода менее одного процента, забор воздуха будет перекрыт, и скафандр переключится на внутренние резервы. Встроенные кислородные ёмкости и расщепители углекислого газа позволят продержаться два часа… плюс ещё полчаса за счёт ваших внутренних резервов, но об этом лучше расскажут медики. Также фильтр выравнивает температуру — воздух не будет ни слишком горячим, ни слишком холодным.

Гедимин хотел прикинуть, какой материал мог быть заложен в фильтры с такими свойствами, но его отвлекло усиливающееся жжение в пальцах. Он посмотрел на руки — снаружи ничего видно не было. Секунду спустя пальцы пронзила резкая боль, и сармат невольно дёрнулся, — но перчатка плотно облегала кисть. Боль улеглась, но через несколько секунд вспыхнула снова. Подушечки пальцев будто прижало к раскалённому металлу; чуть погодя ощущение распространилось до промежутков между пальцами и снова пропало.

— И, конечно, наушники, — Кумала прикоснулся к пластине чуть ниже виска. — Давление с двух сторон точно на центр, и ваши уши защищены от звуков в широком диапазоне, включая инфразвуковую атаку эа-формы…

Резкая боль в руках сменилась тупой, ноющей, только иногда в пальцы впивалась очередная игла — но теперь жжение перешло на ступни. «Вживление,» — вспомнил Гедимин, стискивая зубы, чтобы не заорать в голос. «Вот как это происходит. Спасибо, не в затылок…»

— Теперь — глаза. Это место кажется уязвимым, не так ли? На самом деле оно — одно из наиболее защищённых, — Кумала дотронулся до края прорези в шлеме, и её закрыла прозрачная пластина. Поверх неё легла вторая — судя по видимости, она была затемнённой.

— Здесь два щитка. Нижний — из кеззиевого нейтронностойкого рилкара, верхний — из светофильтрующего кеззий-ипронового. Вместе дают полную защиту от излучения, включая омикрон- и сигма-лучи. Проверите в деле.

Он снова прикоснулся к «воротнику», и шлем, разобравшись на сегменты, втянулся в броню. Гедимин судорожно вздохнул — одна из последних «игл» впилась особенно глубоко, и рука заныла от кончика пальца до локтя.

— Heta! — встревоженно вскрикнул Хольгер, шагнув к стапелю. — Гедимин, ты там в порядке?

Кумала заглянул сармату в глаза и, быстро вскинув правую руку, левой хлопнул себя по запястью.

— Ah-sulu! Гедимин, я приношу все извинения…

— Кумала, вы что, забыли об анестезии? — спросил Ассархаддон, и Гедимину от его голоса стало не по себе. Кумале, судя по суетливым движениям и дрожи в пальцах, тоже.

— Да-да, нелепая случайность… — закивал он, извлекая из незаметного кармана одноразовую ампулу с иглой. — Всего одну секунду, сейчас ощущения станут терпимыми…

— На меня не действуют анестетики, — угрюмо сказал Гедимин, чувствуя, как от прокола в шее по коже разливается прохлада. Руки и ноги саднило, особенно сильно болели подушечки пальцев — казалось, что с них содрана кожа, и сармату очень хотелось проверить, так ли это.

— Стандартные анестетики, — отозвался Ассархаддон. — Ими выбор не исчерпывается. Но я не удивлён, что штатные медики резервации не напрягались с подбором лекарств. Пока машина может работать, её ощущения никого не волнуют… Кумала, я надеюсь, это была именно случайность?

— Только, и ничего кроме, — закивал конструктор, стирая мокрой тканью испарину с лица Гедимина и на долю секунды прикасаясь пальцем к его виску. В этом прикосновении не было необходимости, и когда оно повторилось, сармат сердито сощурился.

— Всё-всё, — Кумала поспешно отдёрнул руку, но напоследок успел погладить ремонтника по скуле. — Руки ещё болят?

Гедимин пошевелил пальцами. Кисти ещё неприятно саднило, но ощущения содранной кожи уже не было.

— Я покажу приборы, встроенные в предплечья, и тогда вы сможете проверить, как прошло вживление, — Кумала завернул пустую ампулу в мятую салфетку и метко забросил в настенный контейнер. — Согните правую руку в локте.

Гедимин выполнил указание, стараясь не тревожить кисть. Кумала взялся за его пальцы — указательный слева, большой справа — и прижал их к ладони быстрым резким движением. Пластины на предплечье сармата разошлись в стороны, открывая экран, из участков над костяшками выдвинулись «щупы» с плоскими пластинами на концах. Устройство пискнуло.

— Универсальный счётчик излучаемых частиц и квантов, — пояснил Кумала. — Поверните руку так, чтобы всем было видно… Этот прибор знаком вам лучше, чем мне. Можете привести его в действие?