Профессиональное убийство
Шрифт:
— Думаю, это вторая половина, — заметил он.
— Как ты собираешься действовать? — спросил я.
— Когда мы узнаем правду, и окажется, что наша арестантка виновна, вот тогда тебе потребуется адвокат. Благодаря нашим дурацким законам обычно удается вызволить жену, если она действовала с мужем, даже если все замыслы исходили от нее, а он являлся просто орудием. Одна из привилегий мужчин. Не принимай такой мрачный вид, — добавил Крук, похлопав меня по плечу. — Если узнаем, что это правда, могу предложить по меньшей мере два объяснения,
Он подмигнул мне и ушел. Мне этот человек не нравился, но я был доволен, что охотится он не за мной, и глубоко благодарен ему, что он на нашей стороне.
На следующее утро я выехал первым поездом в Ромертон, графство Сомерсет. Джонатан Керби, прежний наниматель Рэнделла, жил в большом каменном доме в верхней части города. Беннетт описал его подробно. Но когда я сказал таксисту, чтобы он вез меня туда, тот вытаращил глаза и заявил:
— В доме нет ни души. Уже давно. Ключи у квартирных агентов. Это Саммертаун и Блисс.
— Тогда везите меня к Саммертауну и Блиссу, — велел я.
Если Керби не продал дом, они предположительно должны поддерживать с ним связь, а я готов был ехать даже в Африку, если придется, чтобы пообщаться с ним и отложить судебное разбирательство до моего возвращения.
— Мистер Керби умер три года назад, — сообщил Саммертаун, с которым я встретился лично после того, как объяснил свое дело клерку в правлении фирмы. — Скончался он скоропостижно — насколько мне известно, во сне. С тех пор дом сдается.
— Все это время там кто-нибудь жил?
— Дом снял на год американский джентльмен, но счел его слишком отдаленным. Для американца в этой деревне почти ничего не происходит. Они привыкли к бурной жизни.
— Совершенно верно, — сказал я. — Собственно, меня интересует не дом, а мистер Керби. Я не знал, что он умер. Несколько лет провел за границей и не получал известий.
— Какой удар, — сочувственно произнес мистер Саммертаун. — Он был вашим другом?
— Да, хотя был старше меня.
— Он умер почти в семьдесят лет.
— Я помню его с детства. Они с моим отцом… Но мистер Керби был очень добр ко мне…
— Он был добр к очень многим, — печально согласился Саммертаун. — Смерть мистера Керби большая утрата для деревни. Церкви, больнице, здешним старикам его очень недостает. Богатых людей осталось не так уж много.
— Не стану отнимать у вас время, — сказал я. — Наверняка у него есть родные, которые могут рассказать…
— Родных у него, по-моему, нет. Видите ли, он был единственным ребенком, — я со знающим видом кивнул, — и своих детей не имел…
— Значит, он находился в доме один, когда умер?
— У мистера Керби был секретарь, приятный человек из Лондона. Очень компетентный человек, несколько артистичный, рыжеволосый, с бородкой. Финансовые
— Не было ли родственника, пусть очень дальнего, который мог бы сделать кое-что? Никто не явился потребовать наследства? Вы сказали, он был богат?
— Годами жил как отшельник. О делах заботился его секретарь, Рэнделл. Мистер Керби почти не выходил из дома. Здоровье его всегда было слабым. Правда, доктор Мейклджон заявил после его смерти, что не настолько слабым, как он сам считал, не в такой мере, чтобы оправдать его пессимистичный взгляд на жизнь. Но вы знаете, как бывает с пожилыми людьми, которые долго живут в одиночестве, — вобьют себе что-то в голову, и никак их не разубедишь.
— Ну ладно, — произнес я, взяв со стола шляпу, — не буду отнимать у вас время. Но для меня это стало потрясением. Когда уезжаешь, то совершенно отрываешься от здешней жизни, особенно если покидаешь не только свою страну, но и вообще цивилизацию, как я почти на пять лет. Многие ушли из жизни. Люди, казавшиеся молодыми и здоровыми, неожиданно превратились в стариков или сменили образ жизни, и сказать тебе им уже нечего. Начинает создаваться впечатление, — тут я взял перчатки, — что ты просто один из путешественников, которым нужны только благодарные слушатели и лучшее место у камина, чтобы докучать людям.
Саммертаун печально кивнул.
— Скверно, когда напоминают, что моложе мы не становимся, — заметил он. — В Библии справедливо сказано: плохо быть человеку одному. Если бы мистер Керби женился снова, то мог бы справиться со своей меланхолией.
Он покачал головой и вздохнул. У меня оставался к нему только один вопрос:
— Вы, наверное, понятия не имеете, где теперь этот Рэнделл?
— Насколько я знаю, вернулся в Лондон. Однажды он написал мне из лондонского отеля. Жаловался, что трудно преуспеть в такой перенаселенной стране, как эта. Действительно, в тридцать втором году произошел резкий экономический спад, даже в тридцать третьем дела все еще шли неважно. Нет, я не знаю, что произошло с ним, но уверен: он не из тех, кто бедствует.
Я вышел из конторы и спросил, где живет доктор Мейклджон. Врач еще не вернулся с утреннего обхода, но меня пригласили подождать в его кабинете. Я сидел там, глядя на книги, выбранные сельским врачом — медицинские журналы, Джоррокс, «Записки Пиквикского клуба», Айзек Уолтон, Генри Филдинг и современные детективы, — пока не вернулся хозяин. Это был коренастый крепыш, он с любопытством посмотрел на меня и спросил:
— Чем могу быть полезен?
— Я здесь не как пациент, — ответил я. — Приехал утром, чтобы увидеться с Джонатаном Керби. Только что вернулся из-за границы и не знал, что он умер. Мне об этом сообщил квартирный агент. Упомянул, что вы лечили его.