Профессиональное убийство

Гилберт Энтони

— Ничто из этого не доказывает, что ей что-нибудь известно о деле Рубинштейна, — возразил я.

— Совершенно не доказывает, — согласился Крук. — Однако нам требуется установить связь между Рэнделлом и этим делом. Я готов рисковать, дорогой мой Кертис, но не хочу выглядеть дураком во время судебного процесса.

Я заметил, что если Рэнделл причастен к убийству Рубинштейна, значит, в доме у него имелся сообщник, и нетрудно догадаться, кто он. Даже сочувствующим Фэнни людям трудно будет отказаться от вывода, на который наводит ее пуговица в руке покойного.

— Совершенно верно, — спокойно произнес Крук. — Есть какие-то соображения, куда отправился Рэнделл, покинув Ромертон?

— Вернулся в Лондон, — адрес, уверяю

тебя, неизвестен. И с тех пор прошло два года. Я отправил человека по его следу. И по адресам нескольких компаний, в которые Керби якобы вложил значительную часть своего состояния. Интересно узнать, под своим или под чужим именем был связан с ними Рэнделл?

— Веришь в чудеса? — удивился Крук. — Что ж, успеха твоей охоте, только мне кажется, что лиса может по-прежнему находиться вне досягаемости. В том, что касается улик, мы нисколько не продвинулись дальше оригинальной версии — оригинальной для полиции, — что Рубинштейн не ездил в Кингс-Бенион. Дело у обвинения пока что вполне основательное. Я вовсе не уверен, что твоя Фэнни не совершает глупости, пытаясь морочить голову адвокату, не говоря уж о судье. Эти люди воспринимают себя всерьез.

— Если сумеешь убедить Фэнни изменить сейчас свои показания, я съем судейский парик, — пообещал я.

Крук заметил, что мне незачем об этом беспокоиться. С пищеварением у меня все будет в порядке.

— Обрати внимание вот на что, — вдруг сказал он, когда я уже собрался уходить. — Похоже, этот твой преступник внезапно явился к Фэнни сразу же после смерти Керби, но вскоре оставил ее в покое. Ты можешь возразить, что он уехал из Ромертона без денег. Но если он находился на мели, почему не обратился к Фэнни снова? Разумеется, сразу по завершении расследования Рэнделл не мог добраться до денег, даже если фальсифицировал счета или подделывал подписи, но впоследствии сумел бы получить добытые преступным путем суммы и жить в свое удовольствие до конца дней — или пока не разорится. Фэнни могла догадаться об этом, или он мог сказать ей, и она испугалась. Фэнни сразу поспешно съехала. Как правило, люди, которые ни перед чем не останавливаются, побаиваются совершать убийства.

— Только не Рэнделл, — возразил я. — Опыт, кажется, подсказал ему, что убийство — дело доходное.

— Не забывай одного, — произнес Крук. — Если он убил старика, то каким, черт возьми, был его мотив?

Глава шестнадцатая

Нам нужны только факты, сэр, ничего, кроме фактов.

Т. Грэдграйнд

Вечером я вышел из конторы Крука, размышлял о нашем разговоре. Цвет неба над крышами был шафранным. Прохожие казались плоскими, будто фигуры из черного картона. Я не мог разглядеть в них ничего реального. Реальной была только Фэнни и наша проблема с Рэнделлом, с пугливым рыжеголовым призраком, то выходящим из мрака, то снова прячущимся, таким же неосязаемым, как привидения. Дома я не нашел сообщений от Стокса, человека, который обещал разузнать относительно капиталовложений Керби. Он позвонил через час. — Компании были в основном подставными, — сообщил Стокс. — Вы это предвидели? Я мог бы сказать вам это через четверть часа с начала расследования. Сложно выяснить, кто их создает. Большинство этих компаний ведет операции из одной комнаты на Блэк-Лайон-сквер. Знаете это место? Маленькое, подозрительное, главным образом адрес для приема чьей-либо корреспонденции. Еще один адрес — Силвер-сквер, Финчли. Разумеется, официально у каждой компании есть другое помещение и другие директора, но большинство фамилий вымышленные. Я вышел на след нескольких реальных людей. Под некоторыми фамилиями скрывался некто Мариотт. Он счел за благо покинуть страну год назад. Были, разумеется, и другие, но в большинстве своем они застенчиво прятались за псевдонимами и не желали известности.

—

Фамилия Рэнделл не встречалась? — спросил я без особой надежды, и Стокс покачал головой. Но он продолжит расследование.

Сидя допоздна с незадернутыми шторами перед камином, наблюдая за игрой ветвей на фоне тусклого неба, я продолжал размышлять над тем, какой мотив имелся у Рэнделла для этого убийства. Я все больше и больше склонялся к выводу, что оно было незапланированным. Если собираешься убить человека, то готовишь свое оружие, а в данном случае было схвачено то, что оказалось под рукой. Мое представление о случившемся было таким: преступник проник в дом через окно, оставленное для него незапертым, с целью похитить что-нибудь ценное. Открыть замки витрин оказалось более долгим делом, чем он предполагал. То, что отсутствовали следы грубого обращения с ними, меня не удивляло. В свое время я знал людей, которые могли открыть самый сложный замок, не оставив ни малейшего следа, и Рэнделл вполне мог обладать подобным мастерством.

Рубинштейн вернулся рано и отправился в Китайскую комнату. Возможно, увидел свет под дверью; услышать он ничего не мог, поскольку комната была звуконепроницаемой. Рубинштейн вошел, предупредив преступника о своем приходе поворотом ключа в замке, и, не успел поднять тревогу, как получил удар кинжалом. Остальную часть сцены преступник мог организовать сам и вылезти обратно через окно, правда, против этого свидетельствует комок ваты. Вату наверняка принес знавший дом сообщник. Это дело казалось мне одним из тех, где можно ходить вокруг да около и ни к чему не прийти. Каждая выдвигаемая мной версия указывала на Фэнни как на сообщницу.

Однако оставался вопрос о мотиве. Я вскоре взял телефонный справочник и начал поиски. Людей с фамилией Тестер оказалось больше, чем я предполагал, и хотя некоторых я смог исключить, оставалось несколько, и каждый из них мог быть моим другом из Британского музея. Инициалов его, к сожалению, я не знал. Но я набрался терпения и на четвертом звонке связался с тем, кто был мне нужен.

— Как твоя загадка? — поинтересовался мой приятель.

— Пока никак, — ответил я и спросил, можем ли мы увидеться вечером.

Он очень заинтересовался и приехал ко мне на поздний обед. Выглядел Тестер бледнее, чем обычно. Он относился к тем людям, что молчат, когда нельзя упоминать о профессиональных делах. К счастью, я хотел, чтобы Тестер не говорил ни о чем ином.

— Не завидую ни тебе, ни полиции, — заявил он, пробуя суп.

— Думаю, у тебя тоже есть свои трудности, — заметил я.

Услышав это, Тестер вскинулся, как голубь Ноя, вылетевший за свежим масличным листом.

— Конечно, — кивнул он. — Существуют предосторожности, в связи с завещаниями вроде того, что сделал мистер Рубинштейн. Ответственности избежать невозможно. У нас возникли затруднения сразу же после обнаружения тела.

Я усмехнулся. Мне это начинало доставлять удовольствие. Нравились сдержанность моего друга, его спокойное достоинство.

— Газеты, естественно, создавали нам большую рекламу, привлекая тем самым внимание примерно восьми тысяч воров к стоимости коллекции, которую, кстати, нам не позволили сразу забрать. В конце концов, что такое два года тюрьмы за кражу со взломом по сравнению с возможностью получить пятнадцать тысяч фунтов за награбленное добро? Нам приходилось держать там своих людей, пока мы не сможем перевезти коллекцию — и тщательно закрыть окна и двери.

— Но вы уже получили разрешение на ее вывоз?

— Да. Но мы очень беспокоились. Может, — губы его растянулись в вымученной улыбке, — полиция предвидела, что преступник вернется, как раскаивающийся злодей в ранневикторианских романах, на место преступления?

— Вы проверяли коллекцию?

Тестер бросил на меня суровый взгляд:

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Мне интересно, была ли она полной. Вы, разумеется, получили опись?

— Да, получили.