Программист Сталина
Шрифт:
Было это посреди рабочего дня. Зал мужских стрижек как раз покинул крайний клиент - предположительно, скромный совслужащий, а в помещение, точнее в ту его часть, где обычно ожидали в случае очереди, имея возможность наблюдать процесс, ввалилось четверо видных молодых людей. Трое - в очень известной форме. А четвёртый, вкупе со своим примечательным ростом, имел на голове нечто… скажем так, редко наблюдаемое по длине в это время.
Я не знаю, как можно было обозвать мой ирокез, но самому он чем-то напоминал те достаточно популярные прически, что бывали у молодых людей из СССР в 70-х, особенно
Пожилой дядечка-паркмахер, с некоторой даже артистичной небрежностью, вкурив сюр сцены - где очень специфичная троица вроде как «при исполнении» расслаблено стала ожидать четвёртого, явно его потенциального клиента, сделал вальяжный жест.
– Доброй день товарищи… А вам, я вижу, могу помочь.
– последнее было уже мне. Ибо на фоне снявших головные уборы представителей «компетентных органов» очень чётко было ясно, кому только требуются его услуги.
Не мудрствуя лукаво, я хмуро продолжил его речь:
– …Да, с выбором. Что нибудь… эдакое, не слишком короткое.
Он, слегка оценив запрос клиента и, видимо пристраивая «кто ты» в свою головную табличку «кто есть кто в жизни», мгновение соображал, что предложить.
Рефреном от… коллег прозвучало довольно двусмысленное пожелание.
– Никит, да ты не стесняйся, наголо! Тебе долго сюда не понадобится!
Впрочем, оценив дружеский стиль общения и расслабленный вид явившихся со мной, парикмахер, видимо сделал какие-то свои, похоже, положительные для меня выводы.
– Вам, попроще… или… - поколебавшись мгновение, извлёк из выдвижного ящика стола несколько фотокарточек.
– Вот, взгляните, товарищ.
Критически осмотрев предложенный набор, очевидно советских и каких-то заграничных, судя по типажам (морду одного так уверенно идентифицировал как какого-то голливудского идола 30-40-х, точно где-то его ранее видел связанным с кинематографической темой в сети!) актеров, я проинформировал спеца по резке волос тоном, не допускающим возражений.
– Под этого, что ли? Который крайний? Слишком коротко. И без этой… после чего блестят… как соплями намазаные. Мне такого не надо. Срежьте просто везде длины, сантиметров по пять. Толщину убирать по минимуму.
Раз так товарищам чекистам надо, мог бы и вообще «под горшок» постричься.
Посмотрев на мою недовольную морду, парикмахер, сражённый моими, контрастирующими с внешним обликом, пролетарскими замашками, несколько растерянно пробормотал:
– Ну как можно, товарищ… у вас хорошие, хотя и… чрезмерно длинные волосы. С ними можно… - тут, оценив мой сохранившийся покерфейс, он пробормотал - э-э-э… понял вас, товарищ.
И занялся делом.
Уже будучи подстриженным, согласно моих ЦУ (которые выдал, уверенно поставив на то, что густота моей шевелюры сгладит любые недостатки высокохудожественного запроса), и уходя, я, как мне кажется, понял - человека с явно дореволюционным стажем лишили редкой возможности сделать что-то неординарное.
Ибо подобных мне длинноволосых чуваков, потенциально способных стать объектом парикмахерского эксперимента, в СССР-1940 практически не было.
Вообще, уверенно утверждаю, что вся эта ситуация произошла потому, что
Все эти бытовые неприятности попадания в 1940 начались практически с тем, как моя судьба утряслась в виде попадания в систему НКВД, с целым отделом, «выстроенным вокруг» моей драгоценной тушки. Т.е. от неприятностей глобальных сие решение ИВС/ЛПБ (ха, кого же ещё?) меня избавило, зато сполна окунуло, как «принятого в советское общество» в мелочи житейские.
Замечу, что «врастание в СССР-1940» вызывало у меня сложные и противоречивые чувства. При всём том, что по меркам подавляющего большинства советских людей я жил, наверное, «в шоколаде».
Сразу за жалобой насчёт стирки и её относительного приемлемого решения в виде амерской стиралки этих лет, в квартире появились и холодильник и электрический утюг.
За все агрегаты я расписался в какой-то ведомости и внёс из своей зарплаты деньги. Чуть ли не «за ручку» ходил с Поташником в энкаведешную бухгалтерию. Социализм - это порядок и учёт:-)
Холодильник советский. ХТЗ-120. Ничё так, шкафчик немаленький, и даже работает. Как выяснилось в обсуждении покупки днём позже, в завершавшемся году их выпустили уже несколько тысяч, а производство разворачивали на Харьковском тракторном заводе с 1937 года. Я ещё в тот день, когда привезли незаменимый агрегат, включая его первый раз вечером, задумался - наверняка, производство было прервано в «моей истории» войной. А после ВОВ уже пошли иные модели…
Город попал под оккупацию, а многие из людей, конструировавших, налаживавших производство и разворачивавших выпуск, погибли в войне. Документация и оборудование сгинули в пламени сражений… схватил листок и настругал очередную записку… о необходимости копирования техдокументации с производств, перечитал и скомкал. Наверняка, и без меня подобные вопросы рассматриваются. Нормально изложить вопрос я не смогу, а благих пожеланий «за всё хорошее, против всего плохого» и так хватает. Просто упомянул на следующий день в беседе с Поташником, он, знаю, об о всём, что я говорю, стуч… пишет докладные.
Утюг оказался импортным и… какая «неожиданность»:-) амерским. От «Дженерал Электрик», даже с термостатом. Необходимый местным гламурным фифам и красавцам 1940-го и вообще всем (в чугунных вариантах?) инструмент, мне, в моём времени, был совсем не нужен. Вот вообще. Предпочитал всегда одежду, не требующую гладёжки.
Пока жил с родителями, по мере взросления заметил, что они с каждым годом используют утюг всё меньше и меньше - разве что мне мама рубашки в школу гладила. До тех пор, пока все взрослеющие раздолбаи не «забили» на форму (в виде закупаемых периодически всем классом жилетиков/сарафанчиков одной расцветки и материала) в школе - последнюю пару лет в ней частенько носил футболку с «толстовкой» (обязательно с капюшоном!), да сестрам, пока они маленькие были, и из своих вещей типа блузок что-то гладила.