Прогулка среди могил
Шрифт:
— А, это та маленькая шлюха, — сказал он. — Она слышала, как меня называли по имени.
— Я знаю и вашу фамилию.
— Докажите.
— Зачем? Посмотрите сами на календарь.
— Кто вы?
— Никак не можете догадаться?
— Вы разговариваете как полицейский.
— Если я полицейский, то почему у вашего дома не собралась целая стая бело-голубых машин?
— Потому что вы не знаете, где он.
— Ну, скажем, в Миддл-Виллидж. На Пенелоуп-авеню.
Я почти физически ощутил, как у него отлегло от сердца.
— Неплохо, —
— Какой же полицейский стал бы так себя вести, Рей?
— Вы на побегушках у Ландау.
— Ну да. Мы с ним спим, я его партнер. Я муж его двоюродной сестры.
— Ничего удивительного, что мы не смогли...
— Что не смогли?
— Ничего. Мне надо бы теперь спасать свою шкуру. Перерезать горло девчонке и удирать во все лопатки.
— Тогда считайте, что вы покойник, — сказал я. — Через несколько часов по всей стране будет объявлен розыск. На вас висят еще Готскинд и Альварес. А если вы согласитесь на наши условия, могу вам гарантировать, что буду держать язык за зубами целую неделю, а может, и дольше. Может, всегда.
— Почему?
— Потому что я не хочу, чтобы это вышло наружу. Вы сможете открыть лавочку на другом конце страны. В Лос-Анджелесе торговцев наркотиками хватает. Хорошеньких женщин тоже. Они с удовольствием поедут покататься в красивом новом фургоне.
Он долго молчал. Потом сказал:
— Повторите все сначала. Весь сценарий, начиная с нашего прибытия.
Я повторил. Время от времени он прерывал меня вопросами, и я на них отвечал. В конце концов он сказал:
— Хотел бы я вам верить.
— Господи Боже мой! — воскликнул я. — Да ведь это мне приходится вам верить. Я пойду к вам без оружия с двумя чемоданами денег. Если вы решите, что мне нельзя верить, вы в любой момент сможете меня убить.
— Да, пожалуй, — сказал он.
— Только вам не стоит это делать. Для нас обоих будет лучше, если все пройдет так, как мы договоримся. Мы оба от этого выиграем.
— Вы останетесь без миллиона долларов.
— А может быть, это тоже входит в мои планы.
— Ах, вот как?
— Подумайте над этим сами, — сказал я, предоставив ему размышлять над нашими семейными отношениями и над тем, какие я питаю тайные замыслы против своего партнера.
— Интересно, — сказал он. — Ну и где же вы хотите произвести обмен?
К этому вопросу я был готов. Во время наших прежних разговоров я предлагал много разных мест, а это приберег под конец.
— На Гринвудском кладбище, — сказал я.
— Не знаю, где это.
— А должны бы знать. Это там, где вы выбросили Лейлу Альварес. От Миддл-Виллидж это далековато, но ведь в тот раз вы нашли туда дорогу. Сейчас девять двадцать. Там два входа со стороны Пятой авеню — один около Двадцать Пятой улицы, а другой на десять кварталов южнее. Войдите с Двадцать Пятой и пройдите метров двадцать на юг вдоль ограды. Мы войдем с Тридцать Пятой и подойдем к вам с юга.
Я расписал ему все по минутам, словно объяснял ход битвы при Геттисберге на занятиях по тактике.
— Встретимся в десять тридцать, — сказал я. — У вас есть час, чтобы туда добраться. В это время пробок не бывает, так что никаких проблем у вас не возникнет. Или вам нужно больше времени?
Час ему был, конечно, не нужен. Он находился в Сансет-парке, в пяти минутах езды от кладбища. Но ему незачем знать, что это мне известно.
— Думаю, хватит.
— И вы вполне успеете осмотреться. Мы войдем на кладбище десятью кварталами южнее в десять сорок. Это дает вам десять минут форы, плюс еще десять минут, которые понадобятся нам, чтобы дойти.
— И все останутся стоять в пятидесяти метрах от нас.
— Правильно.
— А вы пойдете дальше один. С деньгами.
— Правильно.
— С Кхари иметь дело легче, — сказал он. — Скажешь ему: «Прыгни», и он тут же подпрыгивает.
— Возможно. Но на этот раз денег вдвое больше.
— Это верно, — сказал он. — Лейла Альварес... Я давно уже о ней не вспоминал. — Его голос стал почти мечтательным. — Очень была мила. Такой лакомый кусочек.
Я ничего не сказал.
— Боже, как она тогда перепугалась! — сказал он. — Бедная сучка. Она была просто в ужасе.
Когда разговор наконец закончился, ноги меня не держали. Кинен спросил, как я себя чувствую. Я ответил, что все в порядке.
— Вид у вас не блестящий, — сказал он. — Такой вид, словно вам сейчас надо выпить, только как раз этого вам делать не стоит.
— Правильно.
— Юрий сварил кофе. Я принесу вам чашку.
Когда он принес кофе, я сказал:
— Я уже отошел. Не очень-то легко разговаривать с этим сукиным сыном.
— Знаю.
— Я немного приоткрыл свои карты — дал ему понять, что знаю кое-что. Похоже было, это единственный способ сдвинуться с мертвой точки. Он не собирался ничего делать, если не сможет полностью владеть ситуацией. Вот я и решил показать ему, что позиции у него слабее, чем он полагал.
Юрий спросил:
— Вы знаете, кто он?
— Я знаю его фамилию. Знаю, как он выглядит, и знаю номер машины, на которой он ездит. — Я на мгновение прикрыл глаза и снова ощутил его присутствие на другом конце провода, представил себе, о чем он думает. — Я знаю, кто он.
Я объяснил, о чем договорились мы с Календером, начал набрасывать схему местности и сообразил, что нам нужен план города. Юрий сказал, что у него где-то должен быть план Бруклина, только неизвестно где. Кинен сказал, что у Франсины в машине был план, и Питер пошел за ним.
Мы освободили стол. Все деньги, перепакованные, чтобы спрятать фальшивые купюры, мы уложили в два чемодана. Я расстелил на столе план и показал дорогу к кладбищу и оба входа на западной его стороне. Потом объяснил, как пойдет дело, где мы будем стоять и как будет произведен обмен.
— У вас самое опасное место, — заметил Кинен.
— Ничего со мной не случится.
— Если он вздумает...
— Вряд ли.
«Вы в любой момент сможете меня убить», — сказал я ему. «Да, пожалуй», — ответил он.