Происхождение видов

Бодхи

Неожиданно Тора вспомнила слова Менгеса: «ты столкнешься с этим в самый неподходящий и неожиданный момент». Вот, значит, что он имел в виду… но открытым текстом не сказал…

– А ты меня ударила, чтобы проверить мою лояльность тебе, или агрессивность в целом, или чтобы я лучше запомнила твой совет?

– И то, и то – все вместе. – Ответ был мгновенный, и даже более того – Фосса начала отвечать, когда Тора еще только завершала фразу. – Мы используем тело для запоминания ситуаций, это же так естественно и эффективно. И, конечно, хотела проверить твою реакцию.

Тора легла на живот, и, болтая ножками, задумалась.

–

Конечно, то, что ты говоришь, мне понятно и вполне можно представить, - Тора пялилась на свои ладони, словно размышляя вслух. – Если на каком-то этапе эксперимента…

– Ты наивна даже в большей степени, чем я думала, - перебила Фосса. – «На каком-то этапе»? Это на каком же? Видимо, на пятом или десятом? А как насчет самого первого? А как насчет вообще КАЖДОГО этапа?

– То есть, - не поняла Тора.

– Где будет место встречи? – коротко спросила Фосса.

– Квейс и Магнус, выбравшие не выходить из погружения, создадут его где-то на нейтральной территории в области миров фессоновского типа.

– Да? – взгляд Фоссы стал жестче. – А как насчет вертикально-ориентированных миров?

Тора перестала делать вид, что размышляет вслух, и маячившая на горизонте игривая мысль «интересно – как ей мои ножки и попка» растворилась без следа.

– Это невозможно! – Она даже приподнялась на локтях. – Это ведь… запрещено, принято категорическое решение… это опасно! Например, у меня вообще практически совершенно нет опыта…

– Ага, опасно. Зато КРАЙНЕ перспективно, так как для существ, лишенных, вольно или невольно, мы, кстати, этого не знаем, различения своей индивидуальности, вертикально ориентированные миры должны быть почти как родной дом, в то время как мир фессоновского типа…

– То есть… ребята могут взять, да и рискнуть моей жизнью ради своего…

– А ты думаешь, они не рискуют своей жизнью прямо сейчас? Ты забыла, что они, оставшись в погружении, рискуют своей жизнью? Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что вступаешь в серьезное дело с теми, кто готов рисковать своей жизнью?

Молчание.

– Конечно, их риск не безрассуден. Он обдуман, всесторонне взвешен. – Продолжала Фосса. – И рисковать твоей жизнью они будут…

– То есть – точно будут?!! То есть ты уверена в этом? – чуть не выкрикнула Тора.

– Я могу прямо сейчас сообщить Совету, что ты отказываешься. – В руках Фоссы появился непонятно откуда взявшийся коммуникатор.

– Ну-ка стой! – с неожиданной для себя властностью прорычала Тора и положила свою руку на руку Фоссы.

– Вот видишь, - Фосса улыбнулась, - зная, что твоей жизни будет угрожать опасность, ты не отказываешься?

– Нет!

– А остальные что – не такие решительные, как ты? Не такие целеустремленные? Остальные тоже готовы рискнуть. И проблема не в том, что рисковать они будут не только собой – это специфика работы в связке – рискуешь собой – рискуешь и партнером. Так вот проблема не в том, что ребята рискнут твоей жизнью, неожиданно для всех открыв встречу в вертикально-ориентированных мирах.

– Получается, что не для всех неожиданно? – усмехнулась Тора, и вдруг ее осенило – ведь Фосса только что улыбалась! Событие!..

– Ну, говоря серьезно, никто и не сомневается в том, что будет именно так.

– Ага… интересно. Видимо, есть и еще кое-что, в чем ничто втихую не сомневается?

– Однозначно.

– Здорово

получается! Значит, у нас есть план, и мы с серьезным видом его обсуждаем, хотя всем ясно, что все будет иначе?

– Что-то вроде этого, хотя план мы серьезно обсуждаем, потому что это в самом деле серьезный вопрос. Ты можешь предполагать, что с магистрального пути свернут, но сами эти «сворачивания» во многом будут зависеть от того – насколько реальным представляется основной план. Это не показуха. Это – базис, стартовая площадка. Имея в голове генеральный план, намного проще найти безопасный и эффективный обходной или даже вовсе иной путь. Ведь наш план – это НАШ план. А в эксперименте участвуем не только мы, и более того – мы даже не можем в точности очертить круг участников, поэтому ситуация, в которой участники придерживались бы несмотря ни на что заранее продуманной схемы – неудовлетворительна, опасна, бесперспективна. Я уверена, что Совет и не выбрал бы для эксперимента исследователей, которые не готовы взять на себя риск вести игру самостоятельно.

– А почему нам тогда не признать все это открыто?

– И вылететь из эксперимента. Совет мгновенно зарежет твою кандидатуру. И, заметь, ты на их месте сделала бы то же самое. Если мы официально признаем, что наш план весьма условно может быть признан таковым, наступит хаос. Множество людей, плохо разбирающихся во всей нашей работе, могут создать препятствия к проведению эксперимента – из чисто гуманных соображений, естественно…

– Ну дела! – Тора села на попу, согнув коленки, обняла их руками и раскачивалась, тыкаясь подбородком в сложенные ладони. – Значит, Совет все это понимает…

– Проблема, как я уже сказала, не в этом. Если ребята вбросят тебя, неоперившегося свидетеля, в вертикально-ориентированные миры, то не сомневайся, что за твою жизнь они будут отвечать и бороться, как за свою. В этом сомнений быть не может. Это как взять на вершину К2 новичка, рассчитывавшего на Чо-Ойю с севера. Ему провесят веревки, перила, подстрахуют, протопчут и т.д.

– Так что же тогда?

– Проблема в том, что каждый из нас, - Фосса подчеркнула слово «нас», - участников эксперимента, уверен в том, что он знает, насколько далеко он может зайти в своем риске. Но наличие этой уверенности не означает, что все именно так и будет. Вот ты, например, и вовсе не знаешь, что можешь увлечься и сойти с тропы. Ты – свидетель. И ты думаешь о том, что и в самом деле собираешься быть свидетелем и не более того. Но можешь не сомневаться, что все знают, и учитывают это в своих планах, что свидетелем ты будешь только до того момента, пока тебе не захочется, неудержимо захочется стать активным полноценным участником. И никто никогда не узнает – кто на самом деле сыграет ключевую роль во всем эксперименте. Это могу быть и я. Это можешь быть и ты.

У Торы снова отвалилась челюсть.

– То есть и ты, и Менгес, и Совет, и… и другой свидетель, и вообще все знают это и как-то учитывают в своих планах…

– Именно так. Я вижу, наивности у тебя поубавилось. Ты хорошо играешь в шахматы – тебе предстоит что-то вроде одновременной игры на множестве досок с наполовину завязанными глазами и меняющимися правилами игры.

Тора снова глубоко задумалась. Начался прилив, и кораллы гряда за грядой стали погружаться в воду. Аквалангисты давно куда-то исчезли, зато приплыли дельфины.