Происхождение всех вещей
Шрифт:
Он видел землю, которую русские называли Аляской. Помогал варить пиво из сосны — матросы плевались, попробовав его, но больше пить было нечего. Видел индейцев, живущих в норах ничуть не удобнее берлог тех зверей, на которых они охотились и которых ели; встретил русских, отрезанных от мира на китобойной станции. Слышал, как капитан Кук говорил о старшем русском офицере (это был высокий, красивый блондин): «Несомненно, он джентльмен, из хорошей семьи». Видимо, везде, даже в этой унылой тундре, важно было оставаться джентльменом из хорошей семьи. В августе капитан Кук прекратил поиски. Он так и не нашел Северо-Западный проход, а «Резолюшн» застрял во льдах, высоченных, как соборы. Тогда капитан сменил курс, и корабль поплыл на юг.
Они
А потом Кук сошел на берег, намереваясь встретиться с великими вождями и умиротворить их гнев, но вместо этого ему навстречу вышли сотни разъяренных туземцев. За считаные секунды толпа стала неуправляемой. Генри Уиттакер видел, как убили капитана Кука: грудь его пронзило копье островитянина, голову разбили дубиной, а кровь смешалась с прибоем. Всего мгновение, и великого мореплавателя не стало. Его труп утащили индейцы. Той же ночью на борт «Резолюшн» забросили кусок его ноги — в знак презрения.
В отместку англичане сожгли весь поселок. Генри видел и это. Он видел, как матросы убивают мужчин, женщин и детей на острове, не щадя почти никого. Двум индейцам отрубили головы и насадили на пики. Будет хуже, сказали матросы, если тело капитана Кука не вернут, чтобы похоронить, как полагается. Тело привезли на следующий день — без позвоночника и с отрубленными ниже щиколоток ногами; эти части так и не нашли. Генри смотрел, как останки его командира хоронят в море. Капитан Кук никогда не обменялся с Генри Уиттакером и словом, а Генри, следуя совету Бэнкса, не попадался ему на глаза. Но так уж вышло, что теперь капитан Кук был мертв, а Генри Уиттакер — нет.
Он думал, что после этой беды они вернутся в Англию, но они не вернулись. Место капитана занял человек по имени мистер Кларк. Их миссия по-прежнему была не выполнена, и они должны были найти Северо-Западный проход. Когда вернулось лето, они опять пошли на север, в те страшные льды. Генри покрылся коркой из пемзы и вулканического пепла. Свежие овощи и фрукты давно кончились, и пили все солоноватую воду. За кораблем увязались акулы, пожирая жижу из отхожих мест. Генри и мистер Нельсон нашли одиннадцать новых видов полярной утки и девять из них попробовали на вкус. Генри видел, как мимо борта проплывает полярный медведь, лениво и зловеще перебирая лапами. Видел индейцев, которые привязывались к маленьким, выстланным мехом каноэ и скользили среди льдин, став с лодкой одним целым, одним поворотливым зверьком. Видел, как они ездят по льду на собачьих упряжках. Видел, как сменивший капитана Кука капитан Кларк умер в возрасте тридцати восьми лет и был похоронен в море.
Теперь он пережил уже двух капитанов английского морского судна.
И снова моряки бросили искать Северо-Западный проход и поплыли в Макао. Там Генри увидел флотилии китайских джонок и опять встретил голландцев — вездесущих голландцев из Вест-Индской компании в простом платье черного цвета и скромных деревянных башмаках. Генри казалось, что в любой точке земного шара найдется человек, занимавший деньги у голландцев. В Китае до него дошли вести о войне с Францией и революции в Америке. Раньше он об Америке и не слыхал. В Маниле он видел испанский галеон — ходили слухи, что тот нагружен серебром на два миллиона фунтов. Он обменял снегоступы на испанский военный дублет. Заболел дизентерией, как и все на борту, но не умер. Сошел на берег Суматры и Явы и снова встретил голландцев, которые все богатели. Он взял себе это на заметку.
Моряки обошли мыс Доброй Надежды в последний раз и повернули домой. Шестого октября 1780 года они причалили в Дептфорде. Генри отсутствовал четыре года три месяца и два дня. Ему исполнилось двадцать лет. На протяжении всего плавания он вел себя как джентльмен. И надеялся — рассчитывал! — что об этом доложат сэру Бэнксу. Еще он смотрел в оба и старательно собирал образцы растений, как ему и приказывали, и теперь был готов представить подробный отчет сэру Джозефу Бэнксу.
Он сошел на берег, получил жалованье, нашел повозку до Лондона. Город был похож на грязную дыру. 1780 год в Англии выдался страшным — беспорядки, бойня, выступления против католиков, сожжение особняка лорда Мэнфилда, оторванные рукава архиепископа Йоркского, которые швырнули ему в лицо прямо на улице, побеги из тюрем, военное положение, — но Генри об этом не знал, и ему не было ни до чего дела. Всю дорогу до дома тридцать два на Сохо-сквер, где жил Бэнкс, он прошел пешком. Генри Уиттакер постучал в дверь, назвал свое имя, встал на пороге и стал ждать свою награду.
Бэнкс отправил его в Перу.
Это и стало его наградой.
Бэнкс был довольно обескуражен, увидев Генри Уиттакера на своем пороге. За последние несколько лет он почти забыл о пареньке, хотя был достаточно умен и вежлив, чтобы не показать виду. В голове Бэнкса хранились поразительные объемы информации, и обязанностей у него было немало. Он занимался расширением территории королевского ботанического сада и организацией и финансированием бесчисленных ботанических экспедиций по всему миру. Почти каждый корабль, прибывавший в Лондон в 1780-е, имел на борту саженцы, семена, луковицы или черенки для сэра Джозефа. Кроме того, он пользовался почтением в высшем обществе и следил за всеми новыми научными открытиями в Европе, во всех областях — от химии и астрономии до овцеводства. Проще говоря, сэр Джозеф Бэнкс был чрезвычайно занятым человеком и последние четыре года вспоминал о Генри Уиттакере отнюдь не так часто, как Генри Уиттакер о нем.
Тем не менее он впустил Генри в свой личный кабинет, через несколько минут припомнил сына садовника, предложил ему стакан портвейна, от которого Генри отказался, и попросил рассказать все об экспедиции. Бэнкс, разумеется, знал, что судно «Резолюшн» вернулось в Англию; кроме того, на протяжении всего плавания он исправно получал письма от мистера Нельсона, но Генри был первым из команды, кого Бэнкс встретил лично, прямиком с корабля, и потому он был ему рад, а припомнив, кто он такой, приготовился слушать с глубоким любопытством. Генри проговорил без остановки почти два часа, подробно описав свою работу ботаника и личные впечатления. Отметим, что он не слишком церемонился и не деликатничал, из-за чего его отчет приобрел особую ценность. И когда он закончил свой рассказ, Бэнкс прямо-таки светился оттого, что узнал так много. Ведь больше всего на свете сэр Джозеф любил, чтобы люди думали, будто он ничего не знает, в то время как он на самом деле знал бы обо всем. В данном случае официальный, отполированный в верхах отчет о плавании «Резолюшн» ему представили бы еще не скоро, а он уже был в курсе всего, что произошло за третью экспедицию Кука.
Генри говорил, а Бэнкс все больше поражался. Он понял, что последние несколько лет молодой человек занимался не столько изучением, сколько покорением природного мира; теперь у него были все задатки для того, чтобы стать первоклассным ботаником. Бэнкс осознал, что должен во что бы то ни стало оставить парня при себе, пока того не переманили другие. Бэнкс и сам преуспел в переманивании чужих людей; он часто пользовался деньгами и обаянием, чтобы завлечь перспективных молодых людей на службу в Кью, заставив их бросить свои ведомства и экспедиции. Но за годы и он, разумеется, упустил нескольких таких юношей — те соблазнились теплыми и денежными местечками в богатых поместьях, где стали штатными садовниками. Бэнкс решил, что на этот раз такого не допустит.