Происхождение
Шрифт:
Перебирая большую стопку счетов-фактур, Сан увлеклась инвентаризационной ведомостью, в которой перечислялись некоторые медицинские принадлежности и лекарства, имеющиеся на месте.
Это ошеломило ее. В Самхейне запасы были лучше, чем в больничной аптеке. Зачем персоналу понадобилось семь литров морфия или десять тысяч таблеток аспирина, она не могла понять. Общая стоимость для налогоплательщиков: семь миллионов долларов на лекарства, которые никогда не будут использованы. Уже не в первый раз с момента своего приезда Сан почувствовала, что ей недоплачивают.
– Посмотрите на это, -
– Испанский?
– спросила она.
– Итальянский. Это от Папы Пия десятого.
Сан вспомнила долгие, скучные утра своей юности, когда она сидела в воскресной школе и заучивала молитвы.
– Святой Пий, - поправила она.
– Он был канонизирован в 1954 году.
– Вы католичка?
– Была.
– Когда вы покинули церковь? Или это слишком личный вопрос?
– Я не думаю, что действительно покинула церковь. Скорее, церковь оставила меня.
– Как это?
Сан никогда ни с кем не говорила об этом. Никто никогда не спрашивал.
– Пять лет назад... это было плохое время. У меня было много проблем. Я встретила человека, Стивена, он был психиатром. Мы столкнулись не на профессиональном уровне. Я познакомилась с ним в баре.
Сан отвернулась от Энди и занялась перекладыванием бумаг на столе.
– Он был очень чувствительным человеком. Сострадательным. Мы полюбили друг друга, поженились. Мы хотели создать семью. Уверена, вы знаете, к чему все идет: женщина получает новый шанс на счастье, а пьяный водитель убивает ее мужа, и женщина теряет веру в Бога. Клише. Вскоре после этого я потеряла свою ветеринарную клинику.
Сан вспомнила о кредиторах, один из которых даже позвонил ей на поминки Стивена. Стивен оставался жив почти шесть месяцев. Шесть месяцев жалких, бесполезных надежд. Шесть месяцев, и каждый день обходился в три тысячи долларов. Страховка не покрывала и трети расходов, и, конечно, у того придурка, который врезался в автомобиль Стивена лоб в лоб, тоже не было страховки.
– Значит, ты винишь Бога за то, что он забрал его.
– Что? Нет. Поначалу если только. Но это не имело смысла. Когда Стивен умер, я потеряла все. Но потом в этом появился смысл. Я не винила Бога, потому что не было Бога, которого можно было бы винить. Дерьмо просто случается.
Сан закончила возиться с бумагами и повернулась к Энди.
– Вы сказали святошам, что вы атеист. Почему? В смысле, почему вы атеист?
– Это довольно сложно. В моей жизни никогда не было никакой организованной религии. Бог был чем-то, во что верили другие дети. Ну, типа Санта Клауса.
– Так вы никогда не пытались узнать о религии?
– У меня был друг, в начальной школе, его родители однажды пытались отвести меня в церковь. Мне понравилось.
– Почему они взяли вас только один раз?
– О, мне не понравилась месса. Мне понравился язык. Священник говорил на латыни, задавал вопрос, кажется, что-то вроде "Благодарны ли вы по-настоящему?" или что-то в этом роде. Ну, я подумал, что он спрашивает нас, и ответил.
– На латыни, - догадалась она, усмехнувшись.
– Да. И это обескуражило его. И всех остальных тоже. Тогда он спросил меня на латыни, откуда я знаю латынь. И я сказал ему, что знаю около десяти разных языков. И он сказал, что это чудо, что Бог благословил меня даром языков. Я сказал ему по-английски, что Бог меня не благословлял, я просто учился на отлично!
Сан рассмеялась.
– Излишне говорить, что семья друга больше никогда не брала меня с собой. Когда я поступил в колледж, то читал много религиозных текстов – для познания языка, а не ради содержания. Но кое-что из содержания, конечно, запомнилось. И в каждом случае, переводил ли я иврит, латынь, греческий, арабский, хинди, что угодно, я находил одну и ту же тему в тексте.
– И что это было?
– Напуганные люди, ищущие ответы. Я думаю, что как вид, осознание себя означает, что у нас есть вопросы. Некоторые из этих вопросов таковы: что создало вселенную, куда попадаем, когда умираем, и почему происходят плохие вещи? На эти вопросы нет ответов, но они требуют ответа. Вот почему люди, все люди, все народы и племена, начиная с кроманьонцев, должны были создать богов. Чтобы ответить на эти вопросы.
– И вот мы здесь, два атеиста, пытаемся выяснить происхождение демона.
Энди усмехнулся.
– Такое ощущение, что Бог поместил нас сюда, чтобы показать нам правду, не так ли?
Сан хотела остроумно ответить на шутку Энди, но ее пробрал озноб. Именно так все и выглядело. Второй шанс на веру.
– Так что же говорит Святой Пий в письме?
– Что Ватикан присылает епископа, и если бы президент Рузвельт был мудрым, он бы не допустил, чтобы о существовании Баба стало известно, потому что паника может уничтожить западный мир. И что он молится за всех, кто в этом замешан.
Энди взял бумагу обратно и провел пальцем по печати Ватикана.
– Забавно, вчера я думал, как мне оплатить счет за электричество, а теперь вот держу в руках письмо, которое, наверное, стоит больше, чем я зарабатываю за год. Сотбис убил бы за него.
– Сотбис? Вы думаете об исторической ценности. Попробуйте обратиться к СМИ. Вы могли бы сделать состояние, вплоть до казни за измену.
Энди убрал письмо в папку, а Сан предложила им пойти и взглянуть на капсулу. Она чувствовала себя довольно неплохо для человека, который только что рассказал о самой большой трагедии в своей жизни. И в кои-то веки не было чувства вины, сопровождающего ее воспоминания.
Существует ли срок давности для скорби?
Энди придержал для нее дверь, и они быстро прошли от Красной 3 к Красной 6. Комната была небольшой и ярко освещенной. Она напомнила Сан комнату для вскрытия. В углу безостановочно работал небольшой осушитель воздуха, тихо гудя. В центре, раскинувшись, как труп слоненка, лежала капсула.
Она была бледно-серой, настолько бледной, что, казалось, поглощала флуоресцентный свет. Сан в который раз была заинтригована ее формой: это была вытянутая сфера с закругленными концами, почти как гигантская сосиска, но изгибы были совершенны в своей простоте. В 70-х годах ее измерили, и ученый, отвечавший за это, обнаружил, что она симметрична с точностью до десятитысячных долей дюйма.