Произносите мое имя с буквы 'С'

Азимов Айзек

Он сказал:

– Человек представляется мне опрятным.

Генри Бранд тоже был опрятным: белоснежная сорочка, свежевыбритое лицо.

– Но почему Себатинский?
– спросил лейтенант Алберт Квинси, принесший ему досье.

– А почему бы и нет?
– пожал плечами Генри Бранд.

– Потому что в этом нет смысла. Зебатинский - иностранная фамилия, и я поменял бы ее, будь она моей, на какую-нибудь англосаксонскую. Поступи Зебатинский так, никто бы не удивился. А менять З на С по меньшей мере глупо. Надо

выявить, что побудило его к перемене фамилии.

– Ему не задавали такого вопроса?

– Задавали. В обычной беседе, конечно. И он не придумал ничего лучшего, как сказать, что ему надоело быть последним в алфавите.

– Может быть и так, лейтенант.

– Может быть, но почему не изменить фамилию на Сандс или Смит, если уж так понравилась буква С. Или, если он устал от Зэт, почему не пойти по этому пути до конца и не поменять ее на А? Почему не взять фамилию, ну, скажем, Аарон?

– Не вполне англосаксонское, - пробурчал Бранд. И добавил: - Но в этом нет ничего, что можно было бы инкриминировать ему.

– Да, конечно, - вздохнул Квинси.
– Он выглядел явно несчастным.

– Признайтесь, лейтенант, - сказал Бранд, - вас, должно быть, что-то беспокоит. Какая-то теория, какой-то "пунктик". Что?

Квинси нахмурился. Его светлые брови сомкнулись, а губы сжались.

– Этот человек русский...

– Он не русский, - возразил Бранд.
– Он - американец в третьем поколении.

– Я имею в виду фамилию.

Лицо Бранда утратило обманчивую мягкость.

– Нет, лейтенант, вы ошибаетесь. Это польская фамилия.

Квинси нетерпеливо выбросил вперед руку с растопыренными пальцами.

– Это одно и то же.

Бранд, девичья фамилия матери которого была Вишевска, огрызнулся:

– Не говорите этого поляку, лейтенант.
– Затем произнес более задумчиво: - Так же, как и русскому, я полагаю.

– То, что я пытаюсь выразить, сэр, - сказал лейтенант, покраснев, заключено в простой истине: и поляки, и русские по ту сторону Занавеса.

– Это общеизвестно.

– Зебатинский или Себатинский может иметь там родственников.

– Он - третье поколение. Я предполагаю, что у него могли быть там троюродные братья или сестры. Но что из этого?

– Само по себе это не имеет никакого значения. Многие могут иметь там дальних родственников. Но Зебатинский изменил фамилию.

– Продолжайте.

– Он пытается отвлечь внимание. Возможно, троюродный родственник с той стороны становится слишком знаменитым, и наш Зебатинский боится, что это родство испортит его шансы на успех.

– Изменение фамилии не принесет никакой пользы. Он тем не менее останется родственником.

– Конечно, но у него исчезнет ощущение, что это родство бросается нам в глаза.

– А вы слышали что-нибудь о каком-то Зебатинском по ту сторону?

– Нет, сэр.

– В таком случае он не

может быть слишком знаменитым. Как же наш Зебатинский узнал о нем?

– Через родственников. К тому же он ядерный физик.

Бранд снова методично посмотрел досье.

– Это ужасно шатко, лейтенант. И настолько беспочвенно, что совершенно неуловимо.

– Но я не вижу другого объяснения перемене буквы в фамилии Зебатинского.

– Я тоже.

– В таком случае я полагаю, сэр, мы должны расследовать дело, проследить за всеми людьми, именуемыми "Зебатинский" по ту сторону, и посмотреть, сможем ли мы обнаружить связь.
– Голос лейтенанта немного усилился, ему в голову пришла новая мысль: "Он мог изменить свою фамилию, желая отвлечь внимание от родственников, защитить их таким образом".

– А делает он как раз обратное.

– Видимо, не осознает этого, но стремление охранить их могло быть мотивом его поведения.

Бранд вздохнул.

– Хорошо, мы закинем удочку на Зебатинского. Но если ничего не обнаружится, прекратим дело. Оставьте папку у меня.

Когда информация наконец поступила к Бранду, он имел полные сведения о Зебатинском и его однофамильцах. "Что за чертовщина!" - удивился он, пробежав список. Семнадцать биографий семнадцати русских и польских граждан представила разведка.

Начинался список с американцев. Маршалл Зебатинский (отпечатки пальцев) родился в Буффало, Нью-Йорк (дата, медицинские данные). Его отец так же родился в Буффало, мать в Освего, Нью-Йорк. Дедушка и бабушка его отца оба родились в Белостоке, Польша (дата въезда в Соединенные Штаты, даты гражданства, фотографии).

Все семнадцать русских и польских граждан, носивших фамилию Зебатинский, были потомками людей, которые сотни лет назад жили в Белостоке или его окрестностях. Предположительно они могли быть родственниками, но это не было точно установлено в каждом отдельном случае. (Демографическая статистика в период после I мировой войны велась в Восточной Европе плохо, если вообще существовала).

Бранд просмотрел досье на Зебатинских, мужчин и женщин (забавляясь, как основательно разведка выполнила эту работу; возможно, только русская была такой же дотошной) и выбрал одно. Отложил папку в сторону. Снял телефонную трубку и набрал номер доктора Поля Кристофа из Комитета Атомной Энергии.

* * *

Доктор Кристоф выслушал Бранда с каменным выражением лица. Время от времени он поднимал мизинец, чтобы слегка прикоснуться к носу, имеющему форму луковицы, и смахнуть несуществующую соринку. У него были редеющие серо-стальные и коротко подстриженные волосы. С таким же успехом он мог быть и лысым.

– Нет, я никогда не слышал ни о каком русском Зебатинском, - сказал Кристоф.
– Как не слышал и ни о каком американском...

Бранд почесал пробор в волосах над виском и медленно произнес: