Произведения, 1856—1859

Толстой Лев Николаевич

— A! Лизавета Александровна! здраствуйте, — сказалъ онъ, увидавъ меня, и все лицо его отъ бороды до лба просіяло той милой, дружески-спокойной улыбкой. — Наконецъ-то удалось увидать васъ. Такъ-то лучше.

— Разв вы не любите ея новую прическу? — спросила Маша. — А я нахожу, что къ ней очень идетъ.

— А я ненавижу всякое фр, фр, фр! — сказалъ онъ. — Зач мъ? Эти барышни, что были здесь, теперь возненавид ли ее за это сизое платье <я и поговорить не см лъ ц лый день>, и самой ей неловко было, да и не красиво. То ли д ло — такъ опять запахло фіялкой и Александръ Иванычемъ и вс мъ хорошимъ. —

Я только улыбалась и молчала. Маша вид ла, что я нравлюсь ему, и р шительно не понимала, что это значило. Какъ не любить, чтобы женщина, которую любишь, выказывалась въ самомъ выгодномъ св т ? А я уже понимала,

чего ему надо. Ему нужно было в рить, что во мн н тъ кокетства, чтобы <сильн е> любить меня, и когда я поняла это, во мн и т ни не осталось кокетства нарядовъ, причесокъ, движеній. Правда, явилось тогда во мн б лыми нитками шитое кокетство — простота, тогда, когда еще не могло быть простоты. И онъ в рилъ, что во мн не было кокетства, а были простота и воспріимчивость, которыхъ ему хот лось во мн . <Какъ часто въ это время я вид ла, какъ онъ приходилъ въ восторгъ отъ своихъ собственныхъ мыслей, которыя я ему высказывала по своему, какъ онъ наивно радовался на самаго себя, видя, воображая, что радуется на меня. Однако> Женщина не можетъ перестать быть кокеткой, когда ее любятъ, не можетъ не желать поддерживать обмана, состоящаго въ томъ уб жденіи, что она лучшая женщина въ мір , и я невольно обманывала его. Но и въ этомъ какъ онъ высоко поднялъ меня отъ того, что я была прежде. Какъ легче мн было и достойн е — я чувствовала — выказывать лучшія стороны своей души, ч мъ т ла. Мои волосы, руки, мои привычки, какія бы он не были, хорошія или дурныя, мн казалось, что онъ вс зналъ и сразу оц нилъ своимъ проницательнымъ взглядомъ, такъ что я ничего кром желанія обмана, ломанья не могла прибавить къ своей красот , душу же мою онъ не зналъ, потому что онъ любилъ ее, потому что въ то самое время она росла и развивалась, и тутъ-то я могла и обманывала его. Притомъ какъ мн легко стало, когда я ясно поняла это. Эти смущенье, ст сненность движеній совс мъ изчезли во мн , какъ и въ немъ. Я чувствовала, что спереди ли, съ боку, сидя или ходя онъ вид лъ меня, съ волосами кверху или книзу, — онъ зналъ всю меня <(и мн чуялось, любилъ меня какой я была) я не могла ни на одинъ волосъ кр пче привязать его. Но за то> Я даже не знаю, была ли бы рада, ежели бы онъ вдругъ сказалъ мн , что у меня глаза стали лучше. Зато какъ отрадно и св тло на душ становилось мн , когда пристально вглядываясь въ меня и какъ будто вытягивая глазами изъ меня ту мысль, которую ему хот лось, онъ вдругъ, выслушавъ меня, говаривалъ тронутымъ голосомъ, которому онъ старался дать шутливый тонъ: — Да, да, въ васъ есть. Вы отличная д вушка, это я долженъ вамъ сказать. Вы интересная д вушка, не interessante, а интересная, [такъ] что мн хот лось бы узнать конецъ отличной вещи, которую я въ васъ читаю.

И в дь за что я получала тогда такія награды, обхватывавшiя всю мою душу счастіемъ? За то, что я говорила, какъ трогательна любовь старика Григорья къ своей внучк , что какъ онъ по своему хорошо любитъ ее, и что я прежде этаго не понимала. Или за то, что мн сов стно бываетъ отчего-то гуляя проходить мимо крестьянокъ, когда они работаютъ, и хот лось бы подойти къ ихъ люлькамъ, но не см ю. Или что Бетховен поднимаетъ меня на св тлую высоту, что летаешь съ нимъ, какъ во сн на крыльяхъ. Или за то, что слезы у меня навернутся, читая «Для береговъ отчизны дальней». И все это, какъ теперь вспомню, не мои чувства, а его, которыя смутно лепетали мои д тскія уста. И удивительно мн подумать, какимъ необыкновеннымъ чутьемъ угадывала я тогда все то, что надо было любить, и что только гораздо посл онъ открылъ мн и заставилъ полюбить.

* № 3 (I ред.).

Но хотя я не см ла признаться себ , что люблю, я уже ловила во всемъ признаковъ его любви ко мн . Его къ концу л та больше и больше сдержанное обращеніе со мной, его частыя пос щенія несмотря на д ла, его счастливый видъ у насъ наводили меня на эту догадку. Но чуть-чуть я взглядомъ, словомъ показывала свою радость и надежду, онъ сп шилъ холодно-покровительственнымъ тономъ, иногда больно и грубо разбить эту надежду. Но я еще сильн е над ялась, чувствуя, что онъ боится меня. — Къ концу л та онъ сталъ р же здить, но на мое счастье нашъ прикащикъ забол лъ во время самой уборки хл ба, и онъ долженъ былъ прі зжать на наше поле и не могъ не за зжать къ намъ.

* № 4 (I ред.).

— Какже, неужели вы никогда

не говорили: — Я васъ люблю, — спросила я см ясь.

— Не говорилъ и не буду говорить нав рное, и на кол но одно не становился и не буду, — отв чалъ онъ. <А черезъ нед лю онъ мн говорилъ эти слова и говорилъ невольно, изъ всей души, и были знаменья, и слова эти были эпохой въ нашей жизни. И въ словахъ этихъ было все лучшее счастье и моей, и его жизни. Ему, казалось, былъ непріятенъ разговоръ на эту тему, онъ подозвалъ Соню и сталъ ей разсказывать сказку.

— Да вы хорошенькую разскажите, чтобы и нам слушать можно было, — сказала Маша.

— Хорошо, постараюсь.

— Исторію разскажи, — сказала Соня, — чтобъ похоже было.

— Хорошо, самую похожую. Я вамъ исторію разскажу, и онъ взглянулъ на меня. Я ус лась подл него и стала слушать. Соня с ла къ нему на кол ни. Онъ обращался къ ней и не смотр лъ уже на меня. Вотъ что онъ разсказалъ.

— Въ н которомъ царств , въ н которомъ государств жила была одна принцесса. ⁵⁶

— Какъ ее звали? — спросила Соня.

— Звали ее..... Никитой.

Соня захохотала.

— Только у барышни Никиты не было ни отца, ни матери.

— Какъ у насъ, — сказала Соня.

— Да ты не перебивай. Была только у нея волшебница, которая очень полюбила ее. Волшебница разъ пришла къ ней ночью и сказала: — Ты хорошая принцесса, я тебя люблю и хочу дать счастье. Чего ты, говоритъ, хочешь? — А Никита не знала, чего она ⁵⁷ хочетъ, и говоритъ: — Я не знаю. — А ежели не знаешь, такъ вотъ теб два пузырька, ⁵⁸ въ нихъ самое лучшее счастье. — Что же, говоритъ, съ ними д лать? — А вотъ что. Носи ты всегда эти пузырьки при себе, подл сердца, и когда теб захочется счастья, возьми голубенькой пузырекъ, выпей сама, а красненькой дай выпить какому нибудь человеку, который бы былъ не много старше тебя, и будешь счастлива.

— Отчего? — спросила Соня.

— Оттого, что будешь всю [жизнь] любить другъ друга съ этимъ челов комъ.

— И вкусно это, что въ пузырьк ⁵⁹ было? — спросила Соня.

— Вотъ увидишь. Только вотъ что, — говоритъ волшебница, — ежели ты не сразу выпьешь свой пузырекъ и тому челов ку не весь отдашь, то вм сто счастья будетъ теб несчастье и т мъ, кому ты будешь давать пить, и еще говоритъ, ежели ты перепутаешь и сама будешь пить изъ красненькаго, тоже будетъ теб несчастье. А ежели прольешь, разобьешь или понемногу раздашь изъ пузырьковъ эту воду, то ужъ другихъ теб не будетъ. — Ну хорошо. Только у принцесы былъ одинъ пріятель, тоже Принцъ, ⁶⁰ который часто къ ней здилъ въ гости и очень любилъ ее.

— Она съ нимъ и выпьетъ? — спросила Соня.

— Н тъ, съ нимъ нельзя, потому что онъ былъ старый, его нельзя было любить, а волшебница сказала, чтобы съ ровесникомъ выпить, котораго можно любить. Только старый Принцъ, когда узналъ про пузырекъ, ⁶¹ очень обрадовался за Принцесу и сталъ учить ее, какъ принять эту воду и какъ угостить ей кого нибудь. Но принцеса отв дала немножко своей водицы, изъ голубенькой, и, чтобъ попробовать и посм яться, подлила потихоньку въ супъ, из красненькой, старому принцу. Принцъ былъ уже старый хр нъ.

— Хр нъ! — засм ялась Соня.

— Да, старый хр нъ, и ему случалось пивать этой воды, онъ зналъ ее вкусъ, и она уже мало д йствовала на него. Но это ему было ужасно пріятно. Онъ зналъ, что вредно, a съ лъ целую тарелку супу. Однако ему стало немного больно.

— Животъ забол лъ?

— Да, а главное — ему жалко стало Принцесу, что она такъ, изъ любопытства, потеряетъ свое счастье. Онъ не сталъ больше сть супу и говоритъ ей: в дь я знаю, чт`o вы сд лали, вы мн подлили волшебной водицы, а помните, что вамъ сказала волшебница, — чтобъ пить и давать пить всю разомъ; а то будетъ худо. Вамъ худо, а не мн , я уже привыкъ и мн не почемъ, а вы растратите даромъ, жал ть будете, потомъ не воротите. A по зжайте-ка лучше въ другое государство и сыщите себ хорошаго принца и все ему дайте выпить, тогда я опять буду у васъ супъ сть, а то ни чаю, ни супу, ни воды, ни вишень отъ васъ сть не стану. — Всталъ и у халъ.>