Произведения, 1856—1859

Толстой Лев Николаевич

Въ кухн поваръ и два поваренка въ б лыхъ колпакахъ сбирались готовить ужинъ, а до этаго зат яли игру въ орлянку въ саду съ лакеями прі зжихъ господъ. Въ присп шной ставились два самовара. Въ д вичьей шили, пряли и прислушивались, не позоветъ ли барыня, челов къ 12 ^тьд вушекъ. Одна из нихъ лежала на сундук и плакала, другая см ялась въ окно съ подошедшимъ молодымъ лакеемъ. Старушка Графиня, мать Графа, раскладывала въ своихъ покояхъ карты, у ней сид ли три старушки. Сестра Графа, вдова, поила чаемъ въ своихъ покояхъ двухъ зашедшихъ съ кружками монаховъ. Въ отд леніи гостей челов къ 8 ^мьбыли по своимъ комнатамъ, кто читалъ, кто игралъ въ карты. На д тской половин Н мецъ Гувернеръ ссорился съ Французомъ, a д ти, внучки Графа отъ умершаго сына, докончивали заданный урокъ передъ чаемъ. Другой сынъ Графа, холостой, по халъ кататься съ гувернанткой. Самъ Графъ

Никита Андре[е]вичъ только проснулся посл посл об деннаго отдыха и умывался водой со льдомъ.

[Второй отрывок.]

Кн[язь] Василій Иларіонычь былъ сынъ вельможи и самъ занималъ очень, очень важное м сто въ служб ; но три года тому назадъ онъ подалъ въ отставку и у халъ въ деревню. О немъ жал ли, говорили, что и такъ мало людей въ Россіи, а чтожъ будетъ, когда вс такъ будутъ во всемъ отчаяваться и все бросать. Другіе говорили, что онъ прекрасно сд лалъ удалившись. — Онъ почувствовалъ, что м сто это ему не по силамъ, — говорили они. — Этаго еще мало, что онъ честенъ и храбръ. Отчегожъ не сказать слово: онъ неспособенъ. Хотя и добрый и честный малый. — Самые недоброжелательные люди какъ будто робко и неохотно бросали мал йшую т нь на этаго Кн[язя] Василія Иларіоныча. Онъ былъ такъ богатъ, принадлежалъ къ такой знати, былъ такъ храбръ и, главное, такъ былъ простъ, ровенъ и безобиденъ, непритворенъ въ обращеніи, что осудить его было опасно. —

Впрочемъ говорили о немъ первое время; потомъ забыли. Забыло большинство петербургское, то общество, которое не только наслаждается и ум етъ наслаждаться современнымъ усп хомъ минуты, но которое эту только жизнь считаетъ достойной названія жизни. Въ числ этихъ борящихся, торопящихся и усп вающихъ людей Петербурга былъ одинъ челов къ, который живо вспомнилъ о Василіи Иларіоныч , пожал лъ о немъ и захот лъ спасти его изъ той тины ¹⁶⁹ деревенской жизни, въ которой съ каждымъ годомъ глубже и глубже утопалъ Василій Иларіонычь. Челов къ этотъ былъ однимъ изъ вновь появившихся св тилъ на горизонт русскихъ государственныхъ людей — не молодой уже челов къ, но молодой тайный Сов тникъ, коротко обстриженный, молодо с д ющій, гладко выбритый, сіяющій здоровьемъ акуратно трудовой жизни госуд[арственный] чел[ов къ], въ б ломъ галстук , съ св жей второю зв здою, съ утра предс дательствующій въ комитетахъ, зас дающій въ Министерствахъ, подающій проэкты, об дающій въ 6 часовъ дома въ кругу частью покровительствуемыхъ избранныхъ людей будущаго, частью снисходительно и политично уважаемыхъ людей прошедшаго, показывающійся на раут посланниковъ и двора и съ сложной, но легко носимой на чел думой проводящій поздніе вечера за восковыми св чами въ своемъ высокомъ, обставленномъ шкафами кабинет .

Челов къ этотъ, Иванъ Т лошинъ, какъ его звали въ св т , былъ женатъ на богатой Кузин Князя Василія Иларіоныча. Въ ос нь 1863 года Т лошинъ почувствовалъ часто повторяющуюся боль въ правомъ боку. Онъ, очевидно, несмотря на свое каменное сложеніе, переработалъ. Ему надо было отдохнуть. Им нья — огромныя им нья его жены — находились въ той же губерніи, гд жилъ Василій Иларіонычь. Уставныя грамоты не вс были составлены и разверстаны по разнымъ м стнымъ условіямъ, им [ли] особую важность. Ему надо было самому быть тамъ. Князь Василій Иларіонычь въ предполагаемомъ въ будущемъ устройств Комитета могъ быть важной поддержкой, а потому Т лошинъ вм сто Ниццы р шилъ по хать на ос нь въ Т. губернію.

Василій Иларіонычь звалъ его къ себ года два тому назадъ, шутя, про здить вм ст отъ зжее поле.

— Онъ мн истинно жалокъ! И мы по демъ къ нему, ежели ты согласна, Зина? — сказалъ онъ жен .

<Я очень рада, — сказала Зина. — И они по хали. Князь Василій Иларіонычь былъ старый — или скор е стар ющійся холостякъ. —>

Блаженъ.................................... ................................................... Кто постепенно жизни холодъ Съ годами вытерп ть ум лъ.

Тотъ, кто въ 40 л тъ не понимаетъ всей глубины значенія этаго стиха, тотъ и не испытаетъ этаго тяжелаго жизни холода и той борьбы за жизнь, когда мы начинаемъ ощущать этотъ жизни холодъ, который т мъ сильн е чувствуется, ч мъ больше хорошаго, любимаго вс ми было въ молодомъ челов к . —

Князь Василій Иларіонычь боролся съ этимъ холодомъ жизни и былъ слаб е его.

— Къ чему мн почести? Къ тому, чтобы не им ть ни минуты покоя, ни минуты своей? Вліяніе [на] искорененіе злоупотребленій! (тогда еще было то время, когда вс воображали, что единственное призваніе челов ка состоитъ въ искорененіи злоупотребленій). Я накажу 10 мошенниковъ, а въ это время 20 новыхъ обманутъ

меня? Къ чему? — Любовь женщины, женитьба. Къ чему? Чтобъ страдала жена, бол ли д ти и я самъ за нихъ? Къ чему? Богатство? Боже мой, ежели бы кто научилъ меня, какъ жить безъ богатства, какъ бы я былъ счастливъ. Богатство къ тому, чтобъ вид ть, какъ вокругъ тебя вьются подлецы, воры — одни подлецы — съ т мъ, чтобъ одному украсть 10 к., а другому 10 т. р. Къ чему все? Гадость, грязь, обманъ... Лучше не трогаться и оставить ихъ, только бы они меня оставили въ поко съ моимъ стаканомъ чая, рюмкой вина, съ окномъ моимъ на садъ, каминомъ зимою, съ книжкой глупаго романа (и тамъ люди, да не живые). Есть, правда, два челов ка не глупые и не подлые, да и то не надолго. И т хъ дай Богъ вид ть поменьше. <Ну a ос нью и до порошъ охота. Былъ бы зв рь, тутъ люди мало м шаютъ. И люди даже д лаются милы.> Было время, когда все это было хорошо. Тогда у меня были и зубы и волосы вс , и глупъ я былъ, а теперь къ чему? Желудокъ плохо варитъ — а тутъ смерть — вонь и ничего. Къ чему?

Такъ думалъ большей [частью] Василій Иларіонычь до завтрака и передъ об домъ, да и вечеромъ и посл завтрака немного весел е представлялась ему жизнь. Р дко, р дко въ изв стныя поры дня и года, особенно ос нью, находили на Князя Василія Иларіоныча минуты радостнаго расположенія духа.

Только ¹⁷⁰ въ трехъ случаяхъ жизни этотъ страшный вопросъ: кчему? не представлялся Василію Иларіонычу. Это были: когда д ло касалось его воспитанницы д вочки, жившей съ нимъ, когда д ло касалось его брата, и когда д ло касалось охоты. Когда ловчій его приносилъ ему отнятыхъ у мужиковъ волченятъ и, пом тивъ, пускалъ ихъ назадъ въ островъ, Василію Иларіонычу не приходила мысль — к чему онъ ос нью будетъ съ замираніемъ всего существа ждать на свою свору этихъ меченныхъ волченятъ, когда онъ могъ истребить ихъ еще три м сяца тому назадъ. —

Василій Иларіонычь лежалъ, какъ онъ и проводилъ обыкновенно ц лые дни, съ ногами на диван въ своемъ кабинет и читалъ романъ, когда Англичанка гувернантка съ воспитанницей вошли въ комнату. Василій Иларіонычь помоталъ ногами въ знакъ того, что онъ знаетъ, что надо было встать, и продолжалъ читать. Лицо его выразило досаду, и онъ н сколько разъ сопнулъ носомъ, что, какъ знали вс въ дом , означало дурное расположеніе.

— Совс мъ не радъ! Вовсе не радъ, — сказалъ Василій Иларіонычь ¹⁷¹ англичанк , гувернантк своей воспитанницы, которую — гувернантку — онъ считалъ за пошлую дуру, но съ которой несмотря на то, такъ [какъ] она одна была у него подъ рукой для разговора, онъ часто входилъ въ самыя задушевныя подробности. — Совс мъ не радъ, — говорилъ онъ, получивъ письмо Т лошина, видимо давая чувствовать гувернантк , которой д ла до этаго не было, что ежели Т лошинъ думаетъ сд лать ему большую честь и удовольствіе этимъ пос щеніемъ, то онъ очень ошибается. И нехудо, чтобы онъ это зналъ.

— Прі дутъ сюда эти петербургскіе вельможи [?] и франты съ женою, говорилъ онъ за чайнымъ столомъ, обращаясь къ 40-л тней Англичанк , но взглядывая на 15-л тнюю воспитанницу, отъ которой, несмотря на молодость ея, онъ, видимо, больше ждалъ оц нки и пониманія своихъ словъ.

Да не подумаетъ читатель, что Василій Иларіонычь былъ влюбленъ или им лъ похожее на начало этаго чувства къ своей воспитанниц , хотя полное жизни, крови и мысли подвижное молодое лицо воспитанницы и могло возбудить подобное чувство. Напротивъ, Василій Иларіонычь каждый день говорилъ себ , что онъ сд лалъ глупость, взявъ къ себ эту д вочку, которая, какъ и вся нын шняя молодежь, Богъ знаетъ съ какими мыслями и въ сущности дрянь. —

— Вовсе не радъ! Привезутъ съ собой всю эту Петербургскую сплетню и м шать мн будутъ. Все надо ихъ занимать. Только ужъ этаго никакъ не будетъ. Хочетъ онъ жить — живи, а я въ Нар жное иду ¹⁷² 2 ^го Сентября. Ужъ вы пожалуйста, мистрисъ Джонсъ, приготовьте имъ тамъ верхъ и все. Вы это ум ете.

[Третий отрывок.]

<— Очень жаль б днаго Иларіона, очень мн жаль. Все бросилъ — хандритъ. Озлобленъ на все и впадаетъ, самъ того не зам чая, въ эту гадкую и грязненькую жизнь стараго холостяка — собачника. Да, собачника. И кто же? Князь Иларіонъ — сынъ Князь Василья Иларіоныча. — Занимая такой постъ и при двор .... и вдругъ все бросить — непонятно! Вы знаете, что мы съ женой демъ къ нему нынче ос нью. И я над юсь поднять его. У насъ и такъ мало людей въ Россіи, чтобы пропадали такіе люди какъ Иларіонъ... Я беру отпускъ. — Мн нужно же побывать въ им ньяхъ жены, ¹⁷³ я и не видалъ мужиковъ нашихъ. Надо р шить что нибудь. А мы съ нимъ однаго у зда. —