Произведения, 1856—1859

Толстой Лев Николаевич

Вдругъ Саша сталъ растягиваться, растягиваться, рости, рости, такъ что кроватка затрещала. Какія толстыя сд лались руки, ноги, усы стали выходить. Саша открылъ глаза и посмотр лъ на Вариньку, но и глаза и улыбка Саши были такія странныя. ¹⁸⁵

— А, вотъ сюрпризъ, — сказалъ онъ потягиваясь.

Вариньк стало вдругъ стыдно и страшно. У Вариньки потемн ло въ глазахъ, она закричала и упала навзничь. Понемногу все прошло, она открыла глаза и увидала свою кроватку, лампадку и няню, которая в платк стояла подл нее и крестила. Она сорвала волосокъ, перевернулась на другой бокъ и заснула.

————

* VII.

[СВЕТЛОЕ ХРИСТОВО ВОСКРЕСЕНЬЕ].

Въ

страстную суботу я сид лъ вечеръ у пріятеля. — Мы такъ заговорились, что и не зам тили, какъ пробило одинатцать.

— Чтожъ — ты р шительно по дешь, или н тъ? — спросила, входя, молодая хозяйка дома у моего пріятеля.

— Да разв непрем нно нужно хать? — отв чалъ онъ, улыбаясь.

Я всталъ и взялъ шапку.

— Ты куда хочешъ хать? — спросилъ онъ. — И непрем нно по дешь?

— Еще бы! Въ университетъ, и сейчасъ иду од ваться. Пожалуйста по демъ! Я и Marie об щалась тамъ быть. Ну на что это похоже, такой праздникъ не встр тить въ церкви. — Над юсь, даже и вы пойдете въ церковь? — прибавила она, обращаясь ко мн ¹⁸⁶ н сколько насм шливо.

— Н тъ, я — спать, — отв чалъ я, — мн и нездоровится, да и......

— Ну, вы какъ хотите, вы не мой мужъ, а ты пожалуйста, Сережа....

Я пожалъ руки двумъ супругамъ, над лъ пальто и вышелъ на улицу. Проходя черезъ залу и переднюю, я зам тилъ, что полы были въ новь натерты, замки вычищены и лакей, подавшiй мн пальто, напомаженъ и особенно гладко выбритъ. — Сапоги его блест ли и скрып ли не пообыкновенному. На ¹⁸⁷ улиц было темно, мокро и сыро. Фонари чуть св тились, осв щая только свои мокрыя стеклы, — собаки лаяли за воротами, какъ и въ обыкновенные дни. Въ домахъ изъ-за сторъ видн лись огни. По изрытымъ улицамъ, неровно дребезжа, изр дка про зжали то дрожки, то бочки. Пешеходовъ совс мъ не было. Даже дворниковъ не видать было на тротуарахъ. Сверху сыпался не то таявшій сн гъ, не то дождикъ. Разговоръ съ моимъ знакомымъ, который прервала его жена, сильно занималъ меня. Я шелъ скорыми шагами, механически поворачивая изъ переулка въ переулокъ, по направленію къ дому и не зам чалъ происходившаго вокругъ меня. На Никитской, у перекрестка, я почти столкнулся съ двумя женщинами, также какъ и я обходившими лужу. — Это уже ко всенощной, — подумалъ я, зам тилъ на полусв т фонаря ихъ б лыя юбки изъ-подъ поднятаго платья и новые башмаки, особенно осторожно ступавшіе по глянцовитымъ мокрымъ камнямъ улицы. Пройдя еще немного, мн встр тился, солдатъ писарь въ новой фуражк и шинели, съ женой, шумящей юбками. Такъ и пахнуло на меня праздникомъ отъ этаго звука, и особенно вида шолковаго платка на голов и другаго краснаго новаго носоваго платка въ рук , которой она равном рно раскачивала.

— Вотъ что зонтикъ не взяли, Михаилъ Ефремовичъ, — сказала она.

Еще подальше встр тились мн два чиновника въ шляпахъ и съ зонтикомъ, потомъ старикъ с палочкой. Дв дамы съ д тьми. Н сколько дрожекъ протащилось, ныряя въ водяныхъ рытвинахъ, дв кареты, треща рессорами и блестя фонарями, про хали по улиц . Дворникъ безъ шапки вышелъ съ плошками къ столбамъ тротуара. У Никитскаго монастыря ¹⁸⁸ прижался по ст н и на ступеняхъ народъ въ праздничныхъ одеждахъ, нищихъ попадалось много, но они не просили милостыни. Такъ и в яло отъ всего готовящейся, собирающейся народной радостью. — Я прошелъ монастырь, повернулъ по глянцовитому тротуару Александр[овскаго] сада, все т же торопливые радостные групы встр чались мн ; и вдругъ старое забытое чувство праздника живо воскресло во мн , мн стало завидно этимъ людямъ, стало стыдно, что я въ шапк , въ старомъ сертук иду спать, какъ этотъ мужикъ, везущій бочку, безъ участья въ общей радости. — Не отдавая себ отчета зач мъ, я повернулъ подъ ворота въ Кремль и, отставая и перегоняя толпы народныя, а иногда б дныхъ мужиковъ, странниковъ, монаховъ, п шеходовъ, вошелъ мимо гауп[т]вахты на Кремлевскую площадь.

И солдаты на мокрой платформ им ли парадный необычайный видъ. —

————

** VIII.

КАКЪ УМИРАЮТ РУССКИЕ СОЛДАТЫ. (ТРЕВОГА.)

Въ 1853 году я н сколько дней провелъ въ кр пости Чахгири, одномъ изъ самыхъ живописныхъ и безпокойныхъ м стъ Кавказа. На другой день моего прі зда, передъ вечеромъ, мы сид ли съ знакомымъ, у котораго я остановился, на завалинк передъ его землянкой и ожидали чая. Капитанъ N, нашъ добрый знакомый, подошелъ къ намъ. —

Это было л томъ; жаръ свалилъ, б лыя л тнія тучи разб гались по горизонту, горы видн лись ясн е, и быстрыя ласточки весело вились въ воздух . Два вишневыя дерева и н сколько однообразныхъ подсолнечниковъ недвижимо стояли передъ нами и далеко по дорог кидали свои т ни. Въ двухъ-аршинномъ садик было какъ-то тихо и уютно. ¹⁸⁹

Вдругъ въ воздух раздался дальній гулъ орудейнаго выстр ла. ¹⁹⁰

— Что это? — спросилъ я.

— Не знаю. Кажется, съ башни, — отв чалъ мой знакомый, — ужъ не тревога-ли?

Какой-то казакъ проскакалъ по улиц , солдатъ проб жалъ по дорог , топая большими сапогами, въ сос днемъ дом послышался шумъ и говоръ. Мы подошли къ забору.

— Что такое? — спросили мы у деньщика, который въ полосатыхъ штанахъ, поддерживаемыхъ одной помачею, почесывая спину, б жалъ по улиц .

— Тревога! — отв чалъ онъ, не останавливаясь, — барина ищу.

Капитанъ N схватилъ папаху и, застегиваясь, поб жалъ домой. Его рота была дежурная. Раздался 2-й и 3-й выстр лъ съ башни.

— Пойдемте на кручь, посмотримъ, в рно, на водопо что-нибудь, — сказалъ мн мой знакомый. — Не туши самоваръ, — прибавилъ онъ деньщику: — сейчасъ придемъ.

По улицамъ б жалъ народъ: гд казакъ, гд офицеръ верхомъ, гд солдатъ съ ружьемъ въ одной и мундиромъ въ другой рук . Испуганныя рожи жидовъ и бабъ показывались у воротъ, въ отворенныхъ дверяхъ и окнахъ. Все было въ движеньи.

— Гд , братцы мои, тревога? гд ? — спрашивалъ запыхавшійся голосъ.

— За мостомъ антирелійскихъ лошадей забираютъ, — отв чалъ другой: — такая большенная партія, братцы мои, что б да.

— Ахъ ты, мои батюшки! какъ они въ кр пость-то ворвутся, ай-аяй-ай-ай! — говорила слезнымъ голосомъ какая-то баба.

— А, прим рно, къ Шамилю въ жены не желаете, тетушка? — отв чалъ, подмигивая, молодой солдатъ въ синихъ шароварахъ и [съ] попахой на бекрень.

<— Ишь, ровно на сватьбу, — говорилъ старый солдатъ, покачивая головой на б гущій народъ: — д лать-то нечего.

Два мальчика галопомъ пролет ли мимо насъ.

— Эхъ, вы, голубчики! на тревогу! — провизжалъ одинъ изъ нихъ, размахивая хлыстомъ.>

Едва мы усп ли подойти къ кручи, какъ насъ уже догнала дежурная рота, которая съ м шечками ¹⁹¹ за плечами и ружьями на перев съ б жала подъ гору. Ротный командиръ, капитанъ N, верхомъ халъ впереди.

— Петръ Иванычь! — закричалъ ему мой знакомый: — хорошенько ихъ.

Но N не оглянулся на насъ: онъ съ озабоченнымъ выраженіемъ гляд лъ впередъ, и глаза его блест ли бол е обыкновеннаго. Въ хвост роты шелъ Фелдшеръ съ своимъ кожаннымъ м шочкомъ, и несли носилки. Я понялъ выраженіе лица ротнаго командира.

Отрадно вид ть челов ка, см ло смотрящаго въ глаза смерти; а здесь сотни людей всякій часъ, всякую минуту готовы нетолько принять ее безъ страха, но — что гораздо важн е — безъ хвастовства, безъ желанія отуманиться, спокойно и просто идутъ ей навстр чу. <Хороша жизнь солдата!>

Когда рота была уже на полугор , рябой солдатъ съ загор лымъ лицомъ, б лымъ затылкомъ и серьгой въ ух , запыхавшись подб жалъ къ кручи. Одной рукой онъ несъ ружье, другой придерживалъ суму. ¹⁹² Поровнявшись съ нами, онъ спотыкнулся и упалъ. Въ толп раздался хохотъ.