Проклятье шамана

Мур Шон

…И все-таки, где же он видел эту дьяволицу? Вырезанную в камне, чуть меньше и грубее… Нет, сколько он ни пытался, а осветить этот темный уголок памяти никак не удавалось.

Расстроенный, варвар сконцентрировал все внимание на тропе. Джунгли заметно поредели, деревья стали тоньше и не такими высокими. Увидев на земле след, круто сворачивавший с тропы, Конан резко остановился. Юкона застыл на месте в полушаге от него.

– Эта дорога ведет в деревню, – прошептал старый ганак, ему пришлось наклониться, чтобы его уста оказались на уровне Конанова уха.

Вождь

мрачно улыбнулся и выпрямился. Отыскивать следы в поросшем тростником болоте казалось нелегкой задачей: камыш поднимался варвару по пояс, по бедро – Юконе. Однако этого теперь и не требовалось, ибо новый маршрут Гомбы был предельно ясен. Конан неохотно оценил выносливость беглеца. Они преследовали его с самого рассвета, однако до сих пор не встретили ни одного свидетельства тому, что юноша сбавил темп. Тот несся так, как будто удирал от самого дьявола. Конан почти исключил возможность засады: куда еще Гомба мог так торопиться, если не в деревню?

Заросли сгустились, спрятав Конана с головой, однако рост Юконы позволял ему смотреть поверх камышей.

– Мы уже рядом, ~ прохрипел Юкона, задыхаясь от быстрого бега. – Я вижу холм, но… клянусь Мухинго, этого не может быть! Следуй за мной!

Старик припустил так, что Конан едва мог за ним поспевать. Теплая грязь громко чавкала под ногами. Жесткий тростник стегал плетьми, заставляя старые раны кровоточить.

Трудно было сказать с уверенностью, однако Конану показалось, что он слышит отдаленный хор голосов, смешанный с каким-то странным хлопаньем. Возможно, то лишь ветер гулял в камышах; правда, Юкона тоже заметил что-то подозрительное.

Последний глинистый участок пути они миновали на предельной скорости. Конан стремительно затормозил, едва не налетев на извилистую речушку. До ганакской деревни оставалось менее сотни шагов. Посреди обширной поляны возвышался приземистый холм, на вершине которого валялись тела растерзанных ганаков. А вокруг холма ковром простирались дюжины выпотрошенных кезатти.

ГЛАВА 12

ДЕРЕВНЯ

– Нет! – Юкона взвыл, словно жертва на алтаре. Эхо разнесло его крик по равнине. Сжав кулаки, вождь вброд перешел реку, в то время как изумленный Конан не мог сдвинуться с места. Слишком уж часто последнее время ему приходилось видеть такие картины.

Оставшиеся в живых ганаки медленно стягивались к холму. Юкона перебрался на другой берег и нетерпеливым окликом приказал Конану поторопиться. Пока киммериец боролся с течением, двое ганаков – мужчина и женщина – отделились от толпы и заспешили навстречу Юконе.

– Это ятаба, наш духовный лидер, – шепотом предупредил старик. – Пусть его возраст не введет тебя в заблуждение, он так же силен, как и умен. От твоих слов и поступков будет зависеть его решение. Не вздумай сболтнуть что-либо оскорбительное.

Конан согласно кивнул, он вовсе не собирался хамить.

– А кто эта женщина?

– Ее зовут Шейра, для женщин она также раниоба, а для меня – дочь, – ответил старик уже более теплым тоном, в его голосе звучала отцовская гордость.

Конан мельком взглянул на ятабу, заметив лишь странную рубаху из блестящих черных ракушек. Его внимание было приковано к Шейре. Она была примерно одного с ним роста, смуглая, как и все остальные ганаки, черные как ночь волосы убраны в тугую косичку. Горло киммерийца пересохло от одного только взгляда на ее мускулистое, но в то же время безупречно сложенное тело, прикрытое лишь узким поясом из змеиных шкур. Яркий нательный узор был таким же, как у Юконы. Она приближалась к ним легкой, изящной походкой, и упругие груди ее плавно покачивались на бегу.

Конан попытался припомнить, когда он в последний раз видел женщину. А… вот оно – в палатке у Джерала, две недели назад. С тех пор, казалось, прошла целая вечность. Затаив дыхание, он смотрел на Шейру с нескрываемым восхищением. Когда парочка приблизилась, варвар понял, что лицо девушки под стать ее сложению. Копай не мог припомнить женщины, наделенной такой же экзотической красотой. Короли вели войны ради дам менее привлекательных.

К варвару вновь вернулось самообладание. Он обнаружил, что все это время простоял на месте, тогда как Юкона убежал далеко вперед. Конан припустился вдогонку, срезая там, где только было возможно. Представ пред ятабой, он обратил внимание на глубокие порезы и ссадины, покрывавшие тело старика. Кровь струилась из раны на лбу, пачкая седые кустистые брови.

Ранения Шейры были не столь серьезны, лицо же и вовсе не пострадало. Ее острый ракушечный нож – единственное режущее оружие, которое, похоже, было известно ганакам, – был заткнут за пояс, с его острия все еще капала кровь стервятников.

«Не лучшее средство против кезатти», – подумал про себя варвар.

– Здравствуй, отец, – сказала она холодно, избегая Юкониных объятий.

Старик открыл было рот, чтобы произнести приветствие, но вместо этого лишь крепко обнял дочь, которая, правда, поспешила выскользнуть из его рук и встала рядом с ятабой.

Вытянув руки ладонями вверх, Юкона поприветствовал старца:

– Ятаба, духовный вождь, я вернулся из запретных земель и привел с собой чужестранца. Его зовут Конан, и родом он из Киммерии… – старик запнулся, но тут же продолжил: —…далекой страны, что лежит за морем.

– Добро пожаловать в Ганаку, Конан, – печально выдавил старец и тяжело вздохнул. Он вытянул руки раскрытыми ладонями, и варвар неуклюже передразнил его жест.

– Это Шейра-раниоба. – Старик указал на девушку, и та также поприветствовала киммерийца.

Ятаба продолжал:

– Ваше возвращение – лишь маленький лучик света, что озаряет этот черный день. – Старик помолчал и затем обратился лично к Конану: – Мы поступили с тобой несправедливо, и я прошу у тебя прощения.

Конан только пожал плечами:

– Ганаки не причинили мне зла. А если я и имею к кому-то претензии, то разве что к Гомбе.

– Мы преследовали его до самой деревни, – кивая, подхватил Юкона. – Но как это могло произойти… Не верю своим глазам! Кезатти осмелились напасть?