Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы)
Шрифт:
В этот момент явился судебный пристав и сказал, что руководитель отдела изящных искусств требует его к себе.
— Как жаль! — воскликнул архивариус. — Боюсь, меня ждет продолжительная беседа. Я доверяю вам ключ.
Господин Сандр поблагодарил.
— Следует знать, дорогой коллега, — начал он, — что замок Ромбусбье и замок Добри в Турнэ…
Прозвонил звонок, и господин Пон вскочил с кресла.
— Господин директор не любит ждать, — извинился он, — вы мне расскажете об этом позже, дорогой господин Сандр.
Но господин Ансельм Сандр не появился ни в этот день, ни в следующий.
— Эти проклятые руины полны дьявольских штучек, — проворчал офицер полиции, — сейчас подъеду, и мы вместе отправимся в замок Ромбусбье. Одному Богу известно, что нас там ждет!
Дверь портика была открыта, как и дубовая входная дверь здания.
— Что заставляет думать, что господин Сандр не покинул жилища, — пробормотал Кершов. Лоб его покрылся холодным потом.
— Эй… господин Сандр!.. — вместе закричали Пон и Кершов.
— …андр… андр… — ответило эхо.
Они пробежали комнаты, залы, коридоры, отказавшись от дальнейших призывов. Издевательское эхо терзало нервы.
— Остаются только подземелья, — прошептал господин Пон, — вы знаете, комиссар, там мы…
— Если случилась новая драма, мы вскоре это узнаем, — вздохнул полицейский.
Они спустились по винтовой лестнице. Темница, где нашли таинственного Натана Фома, была пуста.
— Остается только низкий зал с колодцем, — тихо сказал архивариус.
Кершов открыл дверь, и господин Пон завопил.
Старик Ансельм Сандр лежал на полу.
— Мертв! — вскричал Пон.
— Похоже! — сурово ответил Кершов.
— Глаза! О боже! Я не могу это выдержать! — застонал архивариус.
Господин Кершов видел много ужасов за время своей полицейской карьеры, но и он пошатнулся и задрожал. У господина Сандра не было глаз! Были только два черных углубления, уставившиеся в потолок.
— Выколоты? — простонал господин Пон.
— Нет… ужас какой-то… выжжены!
Архивариус отвернулся, но через мгновение завопил пуще прежнего.
— Статуя… как ее называют… Бусебо! Посмотрите, господин Кершов, и скажите, не околдовали ли нас?
Лицо ужасной статуи было разбито молотком. Глаза ее отсутствовали!
— Патетье!
Мы долго обсуждали новые ужасы замка Ромбусбье. У меня и у моего друга настроение было не из веселых.
— Послушай, — сказал он, — лучше больше об этом не говорить, иначе мы можем лишиться разума, вернее, того, что от него осталось.
— Маленькая книжонка о делах пиратов, помнишь, — начал я.
— И что?
Я узнал, что Ромбусбье был компаньоном жуткого Иохана де Местре. Он выжигал глаза пленников.
— Чтобы они пели, как синички, не так ли? — презрительно сказал он и застыл с раскрытым ртом. — Все святые! — вскричал он.
— Что такое? — с тревогой спросил я.
— Я вспомнил о прежнем хозяине Кобе Лампреля, палаче Сербрюисе, который развлекался, выжигая глаза воробьев.
— Есть и другие мерзавцы, которые так поступают, особенно с синичками, — заявил я.
— Сербрюис — племянник мэтра Бриса, — сказал мой друг, — но не стоит ломать голову над этим. Это бессмысленно!
Бессмысленно!
Патетье сильно ошибался! На следующий день город стоял
Он был сама пунктуальность. Служанка удивилась, что он не появился к завтраку ровно в семь часов. Она не рискнула разбудить его, поскольку хозяин был жестоким человеком и не отступал ни перед чем. Но когда часы пробили десять, она решила глянуть. Ее хозяин лежал на диване, мертвый, в окружении десятка замученных до смерти воробьев с выжженными глазами. Но таинственная рука вернула ему сдачу той же монетой. У него были выжжены глаза!
Глава седьмая
Пневматический карабин, пневматический пистолет и ментол
Глаза Бусебо!
Я выкарабкался из лихорадочного сновидения, наполненного ужасающими видениями, в которых глаза каменного чудища играли главную роль. А ведь прошло уже несколько недель со времени последнего кошмара, который заставил меня разбудить Патетье и рассказать ему о сновидении.
Почему изуродовали ужасную статую?
Полицейские романы, которые я пожирал долгие годы, часто упоминали о подобных глазах. Это были то сказочные рубины, светившиеся красным светом, то королевские изумруды, сверкавшие, как тигриные глаза, а то и алмазы, сиявшие, как яркие солнца, по сравнению с которыми знаменитый Кохинор был тусклой лампочкой. Но я быстро отбросил эти устаревшие и упрощенные соображения, ибо новые, более тяжелые мысли теснились у меня в голове. «Почему? Почему?» — нашептывали мне в ухо дьявольские голосишки, и я мысленно составил довольно длинный вопросник.
Почему устранили тетушку Аспазию, Валентину, Ната Фома, Тюитшевера, Ансельма Сандра и шевалье Сербрюиса? Чьи мрачные интересы вступили в игру?
Если Фом действительно был бандитом-призраком Фантомом, как он долгие недели мог оставаться в заключении, а количество преступлений продолжало расти после его пленения и даже смерти?
Почему? Почему?
Что бедняга Ансельм Сандр собирался доказать, сближая замки Ромбусбье и Добри? И что было с красавицей Яной Добри, чье появление я не мог забыть и которую никто не знал?
Мне было хорошо, когда я слышал свист Кобе Лампреля, готовившего кофе. Слуга, как обычно, встретил меня весело. Пока он подавал мне завтрак, я рассказал ему об ужасной смерти его бывшего хозяина.
— Рука Господней справедливости, — серьезно заявил он. — Можете не сомневаться. И меня не удивит, если возчика, избившего вас и лошадь, найдут мертвым рядом с его телегой.
— Юстицию не удовлетворят подобные объяснения, — возразил я.
— И она допустит такую же глупую ошибку, как мужчина, бросивший двадцатилетнюю жену, чтобы взять в жены ее бабушку. Сербрюис был очень богат. Любой вор мог открыть его сейф обычной заколкой. Его дом был набит серебром и дорогими вещами. Что-нибудь пропало? Нет. Нанесшая удар рука была рукой мстителя. Будь я сыщиком, я бы решил, что она принадлежит любителю животных. Типу вроде меня, но я здесь никак не сбоку припеку и почти сожалею об этом.