Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы)
Шрифт:
— Он мертв, — прошептал он, — его глаза выжжены… Что за дьявольские силы окружают нас?
— Кто это? — закричал я. — Вы его знаете?
— Да, я его знаю… это… нет, Кобе, пусть лежит лицом вниз, слишком ужасный вид. Бедняга, мой бедный друг, — вдруг всхлипнул он.
— Как? Это ваш друг? — Я был поражен.
— И ваш также, Хилдувард… Это английский сыщик Кенмор!
Патетье первым задал четкий вопрос:
— Что он делал здесь? Искал Фантома?
Мы трое не могли дать ответа, но со стороны прилегающей
— Опять! Вон за стеклами галереи!
Мы слышали, как он пробежал по коридору, потом выругался. Я хотел присоединиться к нему, но Кершов удержал меня.
— Кобе справится один, — сказал он и задумчиво добавил: — Почему были крики за стеклом? — Он оглядел галерею с матовыми стеклами. Патетье предложил немедленно отправиться за помощью, но комиссар счел это ненужным. — Уверен, наверху потребуют хранить молчание об этом какое-то время, поскольку Кенмор был прислан к нам с особой миссией и получил аккредитацию от юридических властей.
— Сейчас на Влесхизбруге дежурит полицейский, — сказал Патетье. — Хотите, я схожу за ним?
— Сходите, — согласился господин Кершов после недолгого раздумья, — попросите его прийти сюда, но ничего не говорите о случившемся здесь.
Начальник уже в холле дал полицейскому необходимые распоряжения. Через четверть часа труп Кенмора был убран. Никто на улице не подозревал о новой драме.
Вернулся расстроенный Кобе.
— Бандит обогнал меня, — проворчал он. — У него словно крылья за спиной.
— Ты его видел, Кобе?
— И да, и нет… черная молния.
— У вас вроде была лампа, — сказал Кершов.
— Была. Я схватил лампу с лестницы, что позволило мне чуть рассмотреть его поганую рожу.
— Лучше, чем ничего!
— Слишком мало! Я вряд ли смогу узнать его, если встречу.
— Очень жаль, — вздохнул Кершов.
— Но это был крепкий парень, — сказал Кобе, — бульдожья башка. Больше ничего сказать не могу.
Кершов сел за стол и принялся писать протокол. Мы с Патетье остались сидеть и молчали. В комнате стояла такая тишина и царило такое спокойствие, что трудно было поверить в драму, разыгравшуюся у нас на глазах.
— Хилдувард, — заговорил в конце концов бравый парикмахер, — ты в состоянии заниматься сыском. Заставь работать мозги, мой мальчик, а не сиди, как кукла на ниточках!
— Кенмор преследовал Фантома, а Фантом проник сюда, чтобы разделаться с тем или другим человеком, как обычно поступает…
Кершов перестал писать. Он не прислушался к моим словам. Встал и поспешно удалился.
— У меня куча работы, — вздохнул он, спускаясь по лестнице.
— Продолжай, Хилдувард, — настоятельно потребовал Патетье, когда мы остались одни. — Господин Кершов не верит в твои способности
— Фантом знает место за матовыми стеклами галереи и знает, что может легко и быстро уйти от преследования. Когда тебя легко ранили, попытка провалилась, но на этот раз ему бы удалось убить тебя, не вмешайся Кенмор.
— Вполне возможно, — кивнул Патетье, соглашаясь. — А… выжженные глаза?
— Тут я ничего не понимаю! — в отчаянии воскликнул я.
— В этом и состоит трудность, — угрюмо сказал он, — ты прочел тонны полицейских романов, изучил методы господина Лекока, был первым в Генте, который что-то узнал о Фантоме и его преследователях Кенморе и… как зовут второго сопляка?
— Токантен?
— Токантен или другой тип с таким же смешным именем! Опять ткнулись носом в пустоту, — впервые Патетье выглядел растерянным и сожалел о своей страсти к сыщикам и их расследованиям. — На самом деле лучше бы этот кровавый бедлам остался в книгах, — проворчал он, — жизнь прекрасна, проживать ее здорово! Знаешь, Хилдувард, у меня безумное желание закрыть цирюльню раз и навсегда и отправиться подальше отсюда — в Патагонию на вершину Везувия!
Патетье никогда не ладил с географией и был уверен, что Швейцария стоит на берегу Атлантического океана.
— Патагония очень далека от вершины Везувия, которая, кстати, необитаема, — улыбнулся я, — тебе лучше начинать с Арденн. Погода там хорошая и мягкая, чтобы провести несколько дней приятного отдыха.
— Подумаю, — сказал Патетье и ушел.
Когда я остался в библиотеке один, она показалась мне мрачной и зловещей. Я вспомнил последние слова моего друга. Патетье боялся! Патетье боялся! Этот энергичный человек, о чем свидетельствовали его хладнокровие и флегматичность весь этот год ужасов, думал о спасении своей шкуры.
Мог ли я осуждать его?
Я только пожалел, что он не предложил мне сопровождать его, и сильнее ощутил свое одиночество.
— Вы еще не легли? — вошел Кобе Лампрель. Его прирожденная веселость, казалось, оставила его. У него был мрачный взгляд. — Я солгал господину Кершову.
— Надеюсь, он не заметил. Кобе, я не сомневался в этом, — печально вымолвил я.
— Это не была собачья морда. Это даже не был мужчина.
Я молча кивнул.
— Это была женщина… я позволил ей уйти.
— Почему? — прошептал я. — Ведь она убийца, а Кенмор…
— Плевать мне на Кенмора. Если бы он проник к нам, как вор, я бы прикончил его, сыщик он или нет. Женщина его не убивала, а закричала потому, что единственная видела, что здесь происходит, даже через полуматовые стекла.
— Ты прав, Кобе, — вздохнул я. — Я знал это. Ты разглядел ее лицо?
— Нет. Я оставил капюшон у нее на голове, но ощутил запах ментоловой пастилки, которую она сосала!
— Бог хранит ее, кем бы она ни была! — воскликнул я.