Проклятие Ильича

Шопперт Андрей Готлибович

Колдуньи стояли на краю небольшого обрыва, а во влажном овраге перед ними уже таился вечерний сумрак.

— Придётся к тракту выходить, — недовольно проворчала Дукуна, оглядывая завал из бурелома на другой стороне распадка.

— И как вы тут ориентируетесь? — вздохнула Марьяна.

— Дак чевой там, — пожала в ответ плечами старуха. — На чутьё полагаюсь. Оно, голубушка, ещё ни разу не подвело.

К ночи беглянки действительно вышли к тракту. Светлая грунтовая дорога мелькала между стволов поредевшего леса.

— Тут остановимся? — напряжённо спросила Дхок и буквально рухнула на землю, когда старуха кивнула.

У Марьяны Ильиничны и у самой сил давно не осталось. Шла на морально-волевых. Хилое маленькое тело явно не привыкло к длительным нагрузкам и теперь давало

о себе знать дрожью в коленях и сведёнными икрами.

Воды было немного, но хватило и напиться, и сделать густой грибной суп. Котелок Марьяна Ильинична разогрела прямо в руках, и по полянке поплыл осенний дух. Туда же набросали сухарей из запасов, кореньев и трав, собранных старухой. Варево получилось отменным — сытным и ароматным.

Осоловев от еды, путницы расстелили шкуру, легли, прижавшись друг к другу потеснее, и накрылись пахнущим пылью одеялом. Вскоре на крошечной поляне недалеко от тракта стало совсем тихо. Ночь затаилась среди тёмных стволов. Осенний лес отдавал тепло ледяному чернильному небу.

Беглянки спали. Спали и не видели, как их медленно окружает стая волков.

Глава 12

Владимир Ильич

Событие двадцать девятое

Дела никогда не идут настолько плохо, чтобы их нельзя было ухудшить путём смены тренера. Правила Джима Мюррея для игровых видов спорта

Владимиру Ильичу не спалось. И рана на пузе мешала, свербела. Болеутоляющие уколы работали, но всё одно где-то там внутри тянуло и кололо. Но не только болью она мешала, главное — она не давала переворачиваться с боку на бок. Всё же знают, что для того, чтобы уснуть, нужно несколько раз с правого бока на левый повернуться. А тут всё — лежи на спине, и хоть считай баранов, хоть не считай. Не спится. Ещё мешали мухи. Они залетели в открытую форточку и жжжжужжжали, бились в стекло, садились на простынку и даже на голову Костику. Левина это прямо бесило. Не любил мух. Ну да, вы просто не умеете их готовить. Ну уж нафиг, пусть их китайцы едят под соусом кисло-сладким.

Главной же причиной бессонницы было то, что днём выспался. Наверное, нужно было дотянуться до звонка и вызвать тётю Пашу, пусть бы укол димедрола поставила, но нежелание беспокоить строгую медсестру и, вообще, можно сказать, природная застенчивость от этого поступка Левина удерживали. Потому опять стал соображать, чем же заняться, раз Лукомор такой небывалый шанс ему выдал. Закончил Костик в МГИМО кафедру «Мировой литературы и культуры» и будет работать обозревателем в испанской редакции «Прогресса». Не самая плохая в жизни работа. Не свинарём. И даже не сталеваром. Маленькая зарплата? Ну да, сто двадцать рублей — это не самые большие деньги. Но много ли ему надо? Одежду пришлют родители из Аргентины, они же и денег на питание и коммунальные услуги пришлют. Причём в песо или чего там в Аргентине, и их ему выдадут в виде чеков, которые втридорога можно продать у Берёзки. Так что сильно Костика финансы не интересовали. Есть отцовская Волга двадцать четвёртая в экспортном исполнении, и даже маленький опель, пусть и старенький, привезённый из Боливии. Обе машины стоят в гаражах, рядом два бокса куплены. Ещё есть дача в дачном посёлке Валентиновка, в том самом, где жили и работали театральный режиссёр Константин Станиславский, поэты Борис Пастернак и Анна Ахматова, а в 1939 году, после возвращения из Парижа, местной дачницей стала Марина Цветаева. Дом Ахматовой находится на той же улице, что и участок Квасиных.

Водили Костика, показывали. Саму поэтессу Костик не видел, вроде в Ленинграде все последние годы жила.

Живи себе, ходи на танцы, снимай дивчуль, пописывай статейки про испанские книжки — жизнь удалась. Потом возьмут в МИД, а после и по стопам отца в Чрезвычайные и Полномочные можно выбиться. Так как он с гражданством Кубы, то почему бы и не на Кубе. Варадеро! Страстные мулатки, танцующие ламбаду. Ух, держите меня семеро!

Левин

даже сам себе позавидовал. А чего в эту сказку может сам Владимир Ильич добавить? Стоп. Чем там попаданцы сразу начинают в книжках заниматься? Пишут письма Андропову. А кто сейчас? Чебриков? Не важно. Письмо Чебрикову надо написать и всех предателей сдать, и про Чикатило написать не забыть. Незадача. Те — все попаданцы книжные — наизусть биографию Чикатило знали и второго, как там его, который «Через реки горы и долины». Или это и есть Чикатило?! Точно, незадача. Или в 1983 году их уже повязали? Не выйдет про маньяков написать, ничего, кроме фамилии одного из них, Левин не знал. Ладно, тогда всех предателей нужно на листок списком и всё одно Чебрикову послать.

А ведь с предателями не лучше. А, нет — одного точно помнил Владимир Ильич, на слуху долго была фамилия. Генерал-майор Поляков. Что-то там его отправили на пенсию, и он получил доступ к архиву. Н-да, не густо. Хотя ещё одна фамилия тоже в памяти застряла. Это был какой-то учёный. Секретные разработки за бугор слал. Запомнился, так как у человека было совершенно неадекватное в СССР имя. Звали его Адольф. Сходи, поменяй в паспортном столе на Альфред или Александр, нет — Адольфом остался. А фамилия у учёного была тоже почти нарицательной. Как же? Толкачёв. Такая фамилия была у тренера гимнаста Андрианова, и того Толкачёва — Николая Григорьевича — Левин отлично знал. Вместе готовили сборников СССР к какой-то олимпиаде.

Стоп. Чёрт с ними, с предателями. А, ладно — про этих двоих напишет письмо. Просто за державу обидно. Да и про Чикатило приписку сделает, вдруг ещё не поймали. Захочет КГБ — найдёт, а у него будет совесть чиста. Сделал всё что мог.

Сейчас про другое уже думал Владимир Ильич. А ведь при таком вполне себе спортивном теле он вполне может стать, с его-то знаниями и опытом, чемпионом мира по самбо или по дзюдо. Олимпиады 1984 года для советских спортсменов не будет. Их заменят Игры Доброй Воли в Москве в 1986 году. И там, в соревнованиях по дзюдо, в весе до 78 кг победит советский спортсмен Владимир Шестаков. Левин его отлично знал. Вполне по силам ему одолеть будет Владимира. Вот точно уже не помнил Владимир Ильич, но, кажется, на следующей олимпиаде в 1988 году Шестаков тоже медаль возьмёт в этом весе, не золотую — то ли серебро, то ли бронзу. Костик сейчас весит как раз семьдесят пять кило, если памяти мажора доверять, и эти три кило недостающих мышцами наберёт.

Вот и цель в жизни. Стать Олимпийским чемпионом по дзюдо.

— Мелко! — Левин всё же попытался перевернуться на бок, забывшись, и получил «укол совести». — Ай. Сначала надо выздороветь.

Событие тридцатое

Двух вещей мужчинам никогда не понять: женщин и то, почему мужчинам никогда не понять женщин. Закон Мерфи

Ночь продолжалась. И ни одного позыва ко сну. Хоть спички в глаза вставляй, только наоборот. Заколол зубочисткой верхнее и нижнее веко, и всё — спать можно, глаза уже закрыты. Левин стал стратегию получения олимпийского золота разрабатывать. Значится, во-первых, нельзя соваться в ЦСКА — там настоящий Левин. И вообще, как с ним себя вести? А если встретятся в одной схватке? Тьфу, Семён Семёнович, не встретятся. Левин по дзюдо выступал в весе до 86 кг.

Ладно, не встретятся — и хорошо. Всё одно в ЦСКА лезть снова не надо. Там серьёзная конкуренция, а форму за один день не наберёшь. Опять же, где самые лучшие условия? Бинго. Общество «Урожай». Нужно найти подмосковный колхоз, где есть секция самбо или дзюдо и выступать за них. Пусть возьмут по совместительству дояром. Не-не! Никем другим. Классно же звучит: «Чемпионом Советского Союза по борьбе дзюдо в весе 78 килограмм стал дояр из колхоза „Заветы Ильича“ Константин Квасин».

Вот, уже на план похоже. Дальше пошли. Первенство облсовета проводится где-то в ноябре. Потом на новогодние праздники первенство РС. В апреле ЦС или Центральный Совет, а там уже в мае первенство СССР. Сейчас июль заканчивается, и до октября есть время и выздороветь, и форму нормальную набрать.