Проклятие Ильича

Шопперт Андрей Готлибович

— Мы грабили и убивали ради… выживания. А они — ради наживы! — воскликнула Левина. — Это другое.

— Ну коли ты говоришь, что другое, то пущай так и будет. Как по мне — энто всё одно и то же. Но мнение твоё я услышала. А ты, Рия, хочешь тут остаться или дальше пойти? В Танганское княжество, где мор страшный стоит, и придётся нам нелегко.

Рия посмотрела на ведьму фиалковыми глазами и тихо сказала:

— Вы как велите, я так и поступлю. Но как по мне, там, где мор, мы нужнее.

— Ну как скажете. Решено. День отдыхаем, отъедаемся, спим и завтра с рассветом

выдвигаемся дальше.

Глава 14

Владимир Ильич

Событие тридцать четвёртое

Скупой платит дважды, тупой платит трижды. Лох платит всю жизнь.

Девушке было восемнадцать лет и тридцать зим. Совсем даже не законы Мерфи

Левин вышел из подземелья на станции метро «Китай-город», а, ну да — на «Площади Ногина». Теперь опять придётся привыкать к старым названиям улиц и станций метро. Благо, место, которое он искал, не переименовали. Адрес получил легко, подошёл к киоску с надписью «Справка» и, подав десять копеек, спросил:

— Девушка, мне нужен адрес облсовета ДСО «Урожай».

Девушка лет пятидесяти подняла телефонную трубку и через минуту выдала ему бумажку с адресом: «улица Солянка, дом 14».

— Солянка?

— Метро «Площадь Ногина», — прокаркал динамик, и Владимира Ильича подвинул дедок с коричневым чемоданом.

Понаехали!

— Барышня, а мне Ильиных найти надо…

Левин отошёл от киоска и решил, что откладывать поход не стоит. Метро было в шаге всего, спуститься вниз и минут двадцать проехать. До назначенного дядей Волеславом времени ещё больше двух часов, успеет.

Табличка на доме озадачила: «Солянский пр-д». И 14 дома точно не было. Было всего три дома с чётной стороны: 4 и 6, а с нечётной вообще один. Засада. Левин прошёл дальше по улице и обнаружил, что там название поменялось. Вот эти четыре дома, и всё. Решил тогда Владимир Ильич взять подсказку «помощь зала». Молодёжь спрашивать бесполезно. Выцепил глазами старушку и попросил «до Киева довести».

— Солянка-то, да вот же за углом поперёк, — бабулька показала рукой, как ходит конь в шахматах.

— Спасибо.

Левин конём походил и через пару минут оказался у дома с надписью «ДСО Урожай» на жёлто-зелёной табличке, пришурупленной к монументальной деревянной двери.

К визиту подготовился. Сходил в «Берёзку» и блок жвачек Wrigley’s Spearmint купил на оставленные отцом чеки. Десять упаковок по пять пластинок в каждой взял. Наверное, огромное количество для незначительной услуги, которую ему нужно получить от секретарши или какой другой дивчули за адрес подмосковного колхоза, в коем есть секция самбо или дзюдо, и чтобы он, колхоз этот, ещё и выставлял команду на первенство Московской области.

Облсовета Левин не нашёл. Это был самый что ни на есть главный совет — центральный.

На первом этаже были всякие кабинеты, наверное, с начальниками, по видам спорта разбитыми. Можно было найти, кто тут отвечает за единоборства, но стреляный воробей, коим несомненно три с лишним десятка лет проработавший тренером Владимир Ильич и являлся, рассудил, что пришедший к «большим» начальникам девятнадцатилетний пацан с глупыми вопросами в лучшем случае будет послан, а в худшем — послан далеко. Да и ладно бы, но потом от этого человека, который его пошлёт, будет зависеть, поедет ли он на международные соревнования и всякие другие блага, а потому нужно к этому большому боссу идти уже после звонка сверху, а может и вообще не ходить, а получить требуемую информацию через третьи руки.

Дивчулины. Должна же в приёмной главного урожайника сидеть секретарша-дивчуля. Ей и блок жвачек не обидно будет сунуть. Глядя на развитые полушария «головного мозга», тьфу, в прекрасные лучистые глаза.

Полный обломакс. Приполнейший. Килограмм на сто. «Мозг», правда, да. Шестого размера. И росту под метр восемьдесят. Торчит из-за стола. Даже гадать не надо — дивчуля занималась в молодости толканием ядра, как его Дюймовочка, или диск куда в кусты зашвыривала. Женской штанги сейчас нет и борьбы тоже. На баскетболистку не тянет, всё же масса. В отличие от этой тётеньки Марьяна не разжи… Не добавила в весе. Высокая, мощная, но не жирная. Всё в пределах разумного.

— Добрый день.

Недюймовочка подняла от пишущей машинки, на которой строчила двумя сардельками, взгляд на одетого в дорогой импортный костюм товарища в белоснежной рубашке с заграничным галстуком на шее и «улыбнулась». Пара передних зубов была золотой. Ох, есть ещё женщины в русских селениях.

Золотозубая внимательней вгляделась в лицо посетителя. Видимо, проблема с диоптриями, не видит далеко, прищурилась. И увидела, что всего лишь пацан в хорошем костюме пришёл.

— Слушаю, — и глаза в машинку.

Не пойдёт так. Придётся заходить с козырей, решил Левин.

— Вот, папа прислал с Аргентины, а я не люблю, — Владимир Ильич положил перед Недюймовочкой блок Wrigley’s Spearmint в целлофановой упаковке.

То ли Аргентина красиво звучит, то ли жвачки бело-зелёные вкусно даже в упаковке пахнут, но взгляд золотозубой стал приветливым, а улыбка ещё золотозубей. И третий золотой премоляр нашёлся.

— Ой, ну что вы товарищ…

— Костик, для вас просто Костик.

— И что вам… тебе, Костик, нужно за это богатство сделать? Барыню сплясать? — ржёт.

Внешность обманчива бывает, что всё же под ста килограммами сидит дивчуля.

— После споём с тобой, Лизавета, — попытался попасть ей в кильватер Левин. — Как вас звать-величать, нимфа?

— Кхм. «Лизавета»? Знал? Или так совпало? Считай, шутку засчитываю. Меня зовут Лизавета Ивановна.

— Лизавета Ивановна, мне… Я в редакции «Прогресс» работаю. Мне нужно маленькую справку получить.

— Корреспондент? Молодой. Внештатный? — блок жвачки исчез в ящике стола. — Говори Костик, что надо. А если не скажешь, пытать буду.