Проклятие королей
Шрифт:
Монтегю улыбается, Артур сжимает кулак.
– Как я и надеялся!
Лицо Реджинальда озаряется.
– А я? Я тоже буду при дворе?
– Тебе повезло, – говорю я ему.
– Реджинальд отправится в университет! – объявляю я остальным.
Улыбка Реджинальда гаснет.
– Сам король предложил вносить за тебя плату, – рассказываю я. – Тебе повезло, это великая милость. Он сам – ученый, он восхищается новой наукой, и это огромное преимущество. Я сказала ему, что ты учишься у братьев-картузианцев, и он дарует
Реджинальд смотрит себе под ноги, его темные ресницы прикрывают глаза, и мне кажется, что он пытается не заплакать.
– Так мне опять жить не дома, – замечает он тоненьким голоском. – А вы все будете при дворе. Все вместе.
– Сын мой, это огромное преимущество, – нетерпеливо повторяю я. – Если ты в милости у короля и поднимешься в церкви, кто знает, куда тебя это приведет?
Вид у него такой, словно он сейчас начнет спорить, но его брат его прерывает.
– В кардиналы! – восклицает Монтегю, ероша волосы Реджинальда. – В Папы!
Но Реджинальд не может выдавить из себя улыбку даже ради брата.
– А теперь еще и ты надо мной смеешься?
– Нет! Я всерьез! – отвечает Монтегю. – Почему нет?
– Почему нет? – соглашаюсь я. – Нам все вернули, все возможно.
– И что у нас есть? – спрашивает Артур. – Если точно? Потому что если я буду служить королю, мне понадобится лошадь, седло и доспехи.
– Да, что он нам дал? – спрашивает Монтегю. – Господь его благослови за то, что он поступил справедливо. Что у нас есть?
– Только то, что было нашим и теперь возвращено, – с гордостью отвечаю я. – Я подавала королю прошение о том, что мое по праву, о титуле и землях, которые у меня отняли, когда несправедливо казнили моего брата. Он согласился, что мой брат не был предателем, и потому он возвращает нам богатство. Это справедливость, а не милостыня.
Мальчики ждут, словно дети, ожидающие новогодних подарков. Всю жизнь они знали о призрачном существовании дяди, чье имя нельзя упоминать, о прошлом, столь славном, что нам приходилось его скрывать, о богатстве столь великом, что мы не вынесли бы разговоров о нем после того, как потеряли его. Теперь будто сбылся сон их матери.
Я набираю воздуху.
– Мне вернули графский титул, – говорю я. – Родовое имя, мой титул мне возвращен. Я буду графиней Солсбери.
Монтегю и Артур, понимающие, насколько огромна эта честь, пораженно смотрят на меня.
– Он дал тебе, женщине, графский титул? – спрашивает Монтегю.
Я киваю. Я знаю, что сияю от радости, но не могу ее прятать.
– Я в своем праве. И земли. Все земли моего брата возвращены нам.
– Мы богаты? – предполагает Реджинальд.
Я киваю.
– Да. Мы – одна из богатейших семей королевства.
Урсула тихо ахает и хлопает в ладоши.
– Это наше? – уточняет Артур, осматриваясь по сторонам. – Этот дом?
– Это дом моей матери, – с гордостью отвечаю я. – Я буду спать в ее большой спальне, где она спала с мужем, братом короля. Это самый большой дворец в Лондоне. Я его помню, я помню, как жила тут, когда была маленькая. Теперь он снова мой, и вы будете называть его домом.
– А поместья? – горячо интересуется Артур.
Я вижу на его лице жадность и узнаю свое собственное нетерпение и жажду обладания.
– Я буду строить, – обещаю я ему. – Я построю большой кирпичный дом, замок, который будет изнутри похож на дворец. В Уорблингтоне, в Хэмпшире, это будет наш самый большой дом. Но еще у нас будет Бишем, дом моей семьи, в Беркшире, и этот дом в Лондоне, и поместье в Клэверинге, в Эссексе.
– А дом? – спрашивает Реджинальд. – Стоуртон?
Я смеюсь.
– Он ничто в сравнении с этим, – пренебрежительно отвечаю я. – Маленький домик. Один из многих. У нас десятки таких домов, как Стоуртон.
Я поворачиваюсь к Монтегю:
– Я устрою тебе отличный брак, и у тебя будет свой дом и земли.
– Я женюсь, – обещает он. – Теперь, когда у меня есть имя, которое можно предложить.
– У тебя будет титул, чтобы было что предложить невесте, – обещаю я. – Теперь я могу осмотреться и выбрать кого-нибудь подходящего. У тебя есть с чем прийти в брак. Сам король зовет меня «кузиной». Мы можем искать наследницу, чье состояние будет сравнимо с твоим.
Кажется, он мог бы внести предложение, но улыбается и пока не заговаривает об этом.
– Я знаю кого, – поддразнивает его Артур.
Я тут же настораживаюсь.
– Можешь мне сказать, – говорю я Монтегю. – И если она богата и из хорошей семьи, я смогу это устроить. Ты можешь выбирать. Нет ни одной семьи в королевстве, которая не сочла бы честью породниться с нами. Теперь нет.
– Из нищих в принцы, – медленно произносит Реджинальд. – Тебе должно казаться, что Бог услышал твои молитвы.
– Бог даровал мне одну лишь справедливость, – осторожно отвечаю я. – И мы как семья должны его за это благодарить.
Я медленно привыкаю к тому, что снова богата, как когда-то привыкала к тому, что бедна. Вызываю строителей в новый лондонский дом, и они начинают превращать Л’Эрбер из большого дворца в еще более великолепный дом: мостят двор, покрывают резьбой красивые деревянные панели для большого зала. В Уорблингтоне я заказываю замок со рвом и подъемным мостом, с часовней и лужайками – все, как сделали бы мои родители, как в замке моего детства, Миддлхеме, когда я знала, что рождена для величия, и мне присниться не могло, что все исчезнет в одночасье. Я строю замок, который не уступит ни одному в стране, сооружая прекрасные покои для гостей, на случай если король и двор приедут ко мне погостить – к своей достойной подданной в ее собственном замке.