Проклятие пикси
Шрифт:
Чародейка скептически посмотрела на подругу.
— По мне уж лучше обыденность, чем прыжки по сцене практически в одном белье, зависимость от режиссёра и приставание богатеньких меценатов.
Эни Вада засмеялась.
— Удивляешь ты меня, Рикочка, как в тебе только уживаются житейская мудрость зрелой женщины с юношеским стремлением напялить на себя чёрт-те что в благородном стремлении всем и каждому продемонстрировать свою принадлежность к посвящённым богу смерти.
Чародейка пропустила шпильку мимо ушей и предложила, наконец, заняться покупками. Ей очень хотелось поскорее перейти к кофе с пирожными. Но «поскорее» с Эни, естественно, не получилось. Девушка подолгу застревала у празднично оформленных витрин, придирчиво рассмотрела и перемерила целый ворох платьев, посокрушавшись при этом о дороговизне жизни в Кленфилде. И, в конце концов, приобрела скромный
Далее шли отделы с обувью, духами, пудрой, сумками и перчатками. В последнем Рка купила пару замшевых меховых перчаток взамен забытых у извозчика ещё минувшей зимой. Довольная и счастливая Эни гордо несла большой бумажный пакет со знаком дома Картленов. Пускай это стоит девять монет, зато все знают, что мы покупаем себе вещи не где попало, а самом модном торговом доме всей Артании.
— Теперь же вознаградим себя за труды праведные самыми лучшими на свете пирожными! – тоном уличного проповедника произнесла Эни и потащила подругу на первый этаж, где располагались два кафе: «Роза» в розовых тонах и «Глициния» в нежно-фиолетовых. Естественно, ни одни подруги решили в этот час полакомиться пирожными, поэтому все столики в «Розе» оказались занятыми, и им пришлось отправиться в «Глицинию». Кафе это, оформленное в стиле летней беседки, увитой цветущей глицинией было поменьше и поскромнее своей цветочной соперницы. Хотя готовили на оба кафе на одной кухне, посетители стремились попасть в первую очередь в «Розу», потому как широкие окна выходили непосредственно на проспект, что позволяло наслаждаться видами празднично украшенной улицы и нарядной публики. Эни вздохнула, бросив взгляд на посетителей, потягивающих кофе за стеклянной стеной напротив, и сделала заказ. Официантка в фиолетовом платье быстро принесла кофе и тарелку с десертом. Впервые за весь день чародейка ощутила умиротворение. Эни болтала что-то о распродажах, модных салонах, рассуждала о том, какие причёски непременно станут носить этой зимой в Кленфилде. Рика наслаждалась «Королевскими руинами» и просто отдыхала.
— Вон погляди, — дёрнула её за рукав подруга, — какое удивительное сочетание дороговизны и кричащей безвкусицы. На ней как раз те самые сапожки от Бруксов, которые я так и не смогла купить осенью. Копила два месяца, а на них к началу зимы подняли цену вдвое.
Эрика лениво скосила глаза и увидела компанию из четырёх молодых мужчин и дамы, что гордо стучала по мраморному полу кованными каблучками изящных сапожек со множеством пряжечек и цепочек. Возможно, сами по себе сапожки были и неплохи, если бы не ярко-красный цвет, который буквально притягивал взгляд.
— Можешь не сожалеть, — усмехнулась чародейка, — эта обувь делает обладательницу похожей на гусыню с красными лапами.
— Сама ты гусыня! – обиделась Эни, — это же – «Брукс и Брукс»!
Рика знала фирму, основанную отцом и сыном. Они шили модную вычурную обувь, которая стала знаменем золотой молодёжи столицы Артании. Хотя все сходились во мнении, что обувь от Бруксов весьма неудобна в носке, её покупали, несмотря на заоблачную цену. Более того, мозоли, которыми она непременно награждала своих владельцев, стали предметом извращённой гордости.
— Несправедливо! – горестно воскликнула Эни, — что деньги в этом мире достаются таким вот гусыням, а не красивым воспитанным девушкам с хорошим вкусом.
— Полагаю, — презрительно сощурилась чародейка, что своим благосостоянием она обязана четверым гусакам, что увиваются вокруг неё.
— Очень жаль, что вокруг нас с тобой никто не увивается, — парировала подруга, — я бы не отказалась, чтобы молодой симпатичный парень угостил меня кофе или, к примеру, подарил мне такую же эшвильскую шаль, в какую кутается девица в кафе напротив. Они даже столик себе заранее заказали.
— Если ты перестанешь одеваться как четырнадцатилетняя девочка-подросток, которой ещё не разрешают выезжать в свет, возможно, поклонники обратят внимание и на тебя.
— Не горничной в трауре давать мне уроки стиля! – улыбнулась Эни, — а шаль – просто мечта. Эшвиль – есть Эшвиль. Тут и добавить-то нечего.
Эшвильская шаль? — у чародейки словно что-то щёлкнуло в голове. Из кабинета сэра Чарльза Сакэда пропала точно такая же шаль. Она была на кухарке в ночь убийства. Рика, сидевшая спиной к стеклянной витрине, обращённой в узкий коридор, что разделял кафе, повернулась. В оформленном в розовые тона зале сидела размалёванная девица со взбитыми вверх волосами. Сидела она в фривольной позе, развалясь на мягком стуле, лихо закинув
— Великолепная вещица, — заключила она, — только не для такой деревенщины, как эта! – последовал выразительный кивок в сторону кафе напротив.
— Легко же ты с одного взгляда людей в деревенщины записываешь, — Рика возвратилась к десерту.
— Да ты сама погляди, — не унималась подруга, — всё, что надето на объекте нашего спора, дорого, но сам подбор комплекта буквально кричит об отсутствии вкуса: зелёная юбка, красные сапоги, голубой жакет – они сделали бы честь любому попугаю. И, как вишенка на торте, — эшвильская шаль.
Рика присмотрелась внимательнее к громко смеющейся над очередной шуткой своих кавалеров девушке и опешила. В кафе напротив весело проводила время страдающая внезапной головной болью горничная графини Сакэда – Хана Гото. Только и родная мать с одного взгляда не узнала бы в этой развязной девице с вызывающе броским макияжем нескладную конопатую Ханку с зализанными в жиденький хвостик волосами. Горничную, вечно опускающую глаза вниз, с криво сидящей наколкой на волосах и падающей бретелькой фартука. Немудрено, что и чародейка признала её не сразу. Главное было то, что плечи этой самой горничной укутывала настоящая эшвильская шаль. Совпадение? Возможно, но очень маловероятно. Могло быть, что кто-то из молодых людей сделал ей такой подарок? Ну хотя бы вот тот, с напомаженными волосами и тоненькими усиками по материковой моде. Он с демонстративной развязностью сунул банкноту чаевых за пояс фартука официантки и хлопнул её по заду. Мог он в приступе щедрости подарить своей подруге дорогую вещь? Но могло быть и иначе: Хана, придя убираться в кабинет, нашла шаль, забытую убийцей, незаметно унесла её, припрятала в укромном месте, а после работы забрала её себе. Не вытерпела и надела обновку, когда направлялась на свидание. Пока чародейка размышляла, искоса наблюдая за развесёлой компанией, те выпили по последней и направились к выходу. Рика резко отвернулась, она не хотела быть замеченной и узнанной. Громко перебрасываясь сомнительными шуточками, Хана с ухажёрами скрылись из виду чародейки, и она твёрдо решила завтра же выяснить, откуда в горничной графини Сакэда взялась эшвильская шаль.
Но воплотить план в жизнь с самого утра Рике не удалось, помешал этому труп парня, которого до смерти загрызли бродячие собаки на западной окраине Кленфилда. Сержант Меллоун с квадратными глазами заявлял, что не иначе, как мы столкнулись с жертвой оборотня.
— Как бы эта пакость опять в столице не объявилась, — с видом специалиста покачал он головой, пока пара унылых мужиков, получивших общественные работы за нарушение порядка, перетаскивала застывший труп в прозекторскую.
— И давно в Кленфилде видали оборотней? – не удержалась от ядовитого вопроса чародейка.
— Ну, не знаю, — смутился Меллоун, — но раны уж больно зверзкие…
Натурально, никакими оборотнями там даже и не пахло. Стая бродячих собак напала на типичного потребителя шлаха – наркотика, контрабандой привозимого с континента. Запах шлаха ощущался даже через запах развороченных внутренностей. Чародейка закончила вскрытие, быстренько написала заключение о смерти и отчёт, после чего поспешила незаметно исчезнуть из коррехидории, пока её не нагрузили ещё чем-нибудь.
Улицы Кленфилда встретили её лёгким морозцем и солнечными зайчиками, весело прыгающими по сосулькам. Горничная графини Сакэда, как и говорила компаньонка, снимала комнату совсем близко к деловому центру столицы. Многоквартирный дом был построен ещё при отце короля Элиаса. Рика поднялась по железной лестнице на галерею второго этажа, нашла нужную дверь и позвонила. Ей открыла невысокая коренастая женщина с пышной причёской, заколотой с боков двумя черепаховыми гребнями.