Проклятие пикси
Шрифт:
— Вы можете сказать, как вашем роду жертв Проклятие пикси отличали от не жертв, — спросила Рика, видя полное равнодушие спутника к ситуации.
— Да никак, подал голос пасынок, — умер кто-то скоропостижно, — вот тебе одна жертва проклятия, произошёл несчастный случай – другая, на дуэли убили – третья. Так их почти целую сотню насчитали.
— Девяносто восемь, — со значением подняла указательный палец графиня Сакэда, — после девяносто восьмой жертвы все стихло.
— Почему, — не без иронии поинтересовался Вил, — Проклятье утратило силу?
— Прадед нашёл одного старого друида. Вы же знаете, что наш Ивовый клан
— Не только козлёнка, — округлила глаза графиня, — наш предок порезал себе руку и собственной кровью оросил посаженное дерево. Так были запечатаны врата в Неблагий двор, и жертвенные смерти прекратились.
«Неудивительно, — подумала чародейка, рассматривая сложные на коленях руки, — пока верили в Проклятие, любую сомнительную смерть трактовали в его пользу. Но, если уважаемый седовласый старец в венке из дикого винограда авторитетно заявляет, что запер проход мир сказочного народца во веки веков, все странные и неожиданные кончины в роду принялись и объяснять естественными житейскими причинами».
— И что произошло потом? — с обречённым видом человека, которому предстоит выслушать очередную порцию глупых россказней, — проговорил Вилохэд.
— Врата были разрушены, а путь к проклятию открыт. В иву попала молния, — пояснил Гектор. Прошлым летом в Кленфилде случилась сильная гроза. А ива за сто с лишним лет разрослась на славу, считалась самым высоким деревом в квартале. Немудрено, что молния ударила именно в неё.
— Дерево расщепило надвое, — голос леди Элеонор приобрёл трагические нотки, — оно обрушилось и торчало в старом саду, как воздетые к небесам руки. Это и открыло путь Проклятью.
Мужчины и Эрика переглянулись: в век маговозов, кругосветных путешествий и больших открытий верить сказочных пикси из «Расписного сундучка» мог только очень наивный человек.
— На отца этот случай произвёл неизгладимое впечатление, — возвратился к своему рассказу Гектор, — он почему-то возомнил, будто следующей жертвой Проклятия короля пикси должен стать непременно он.
— Так и случилось, — проговорила графиня исполненным трагизма голосом, — через три недели мой ненаглядный Чарльз покончил с собой. Он считал, что его кровь запечатает врата навечно.
— Кровь! — воскликнул пасынок графини, — маман, что вы говорите? Какая кровь! Отец повесился на разбитой грозой иве в старом саду за домом!
— А письмо?
Вил вздохнул, к нестерпимо длинному и путаному рассказу о Проклятии грозил присоседится его брат в виде предсмертного письма. Но, к счастью, письмо забрала Служба дневной безопасности и ночного покоя во время дознания, где письмо благополучно и затерялась. Что, однако не помешало графине Сакаэда по памяти цитировать строки об «отверстых вратах, последний преграде сакральной жертве и так же великих несчастьях, ожидающих Артанию после нашествия пикси». Эмоционально воспроизведённые угрозы если и убеждали, то только в том, что госпоже графине весьма не повезло супругом: он был то ли экзальтированным человеком, то ли — попросту умалишённым, которому в банальном явлении природы чудятся дурные знамения и козни потусторонних сил. И в первом, и во втором случае самоубийство Чарльза Сакэда не было чем-то из ряда вон выходящим.
Эрике её сегодняшний
— Вы полагаете, что вашего мужа вынудило покончить с собой фамильное Проклятие, — спросила чародейка благожелательным тоном.
Графиня Сакэда повернулась к ней.
— Конечно, милочка. Ива, запечатавшая врата, была разрушена, Проклятие снова обрело силу. Оно и сейчас действует. Теперь оно нацелено на меня!
— Маман, довольно уже! — сердито воскликнул Гектор, — я вообще не понимаю, откуда Служба дневной безопасности и ночного покоя узнала о ваших проблемах?
— Я написала королю, — скромно ответила графиня, — должен же кто-то поставить точку в этой злосчастной череде смертей. Тем более, что опасность грозит нам всем и всей Артании.
— Чего же вы ожидаете от меня, как от представителя Короны? — поинтересовался офицер.
— Вы должны положить конец Проклятию и спасти меня! — последовал ответ.
— Вы полагаете что вашей жизни что-то угрожает, — спросила чародейка. Она ни на грош не верила в пикси, но, несмотря на всю абсурдность ситуации, ото всей этой истории шёл нехороший запашок. Вдова графа Сакэда был сильно напугана. Как практикующий некромант, Рика безошибочно чувствовала страх. Леди Элеонор боялась и боялась сильно. Старого пергамента и самоубийства супруга полугодичной давности для этого явно недостаточно. Страх графини был свежим и острым. Интересно, что вызвало его?
— Я точно знаю, что пикси выбрали меня следующий жертвой, — обречённо проговорила женщина, — Знамения чётко указывают на меня.
— У вас были знамения? — подтолкнула разговор в нужное направление Рика.
Но ответить графине не позволил Гектор.
— Какие там знамения! — картинно рассмеялся он, ища поддержку у офицера Короны, — так пустяки, которые моя горячо любимая и премного уважаемая матушка возвела в ранг знамений, указующих, ни больше – ни меньше, как на скорый конец света!
Вил усмехнулся, только конца света ему не доставало. Он хотел быстро завершить визит, обещанный королю, успокоительной беседой и уже принялся обдумывать формулировки доклада, как вмешалось эта чародейская выскочка.
— Иногда истинные Знамение остаются непонятыми простыми обывателями или, хуже того, их неправильно истолковывают, — авторитетно заявила она, — расскажите подробно, что вам были за Знамения?
Доброжелательный тон чародейки произвёл на графиню самое положительное впечатление. Она пригляделась и за вызывающе броским макияжем увидела хорошенькое личико совсем молодой девушки. Поэтому все своё внимание приключила на чародейку, демонстративно повернувшись спиной к своему пасынку.