Проклятие пикси
Шрифт:
— Идёмте, — потянул чародейку за рукав Вил.
Видимо четвёртый сын Дубового клана имел здесь постоянный столик, прямо перед ними официантка убрала оттуда табличку, извещающую, что места зарезервированы. Рика огляделась вокруг: бездна вкуса, бездна денег, превращённых талантливыми мастерами в восхитительный интерьер.
— Какая необычная древесина, — чародейка рассматривала резное панно над дверью, из переплетения ветвей клёна с сидящими на них маленькими птичками.
— С южных островов, — Вил оторвал взгляд от меню. Выберете что-то или положитесь на меня?
Чародейка, к слову, совсем не представляла, что
— Итак, — Вилохэд отпил из высокого стакана воды с кубиками цветного льда, — итоги наших усилий пока неутешительны. Мы имели двух крепких подозреваемых с мотивами, возможностями и даже психологическим обоснованием их действий, а на самом деле одна развлекалась с кавалерами в отеле любви, а второй валялся мертвецки пьяный с мокрыми подштанниками в подсобке мужского клуба. Садовник же не имел ни мотива, ни возможности. Кстати, — он чуть подался в сторону собеседницы, — правда, что в глазах жертвы некромант может увидеть отражение убийцы? Нам бы это очень помогло.
— Во-первых, отражение убийцы в глазах убитого – сказки, — ответила Эрика, — а, во-вторых, Сэру Монси задушили подхватом от шторы, значит убийца находился позади неё и отразиться в глазах кухарки никак не мог. Придётся нам с вами, господин коррехидор, подключить мозги и вычислить убийцу.
— Вычислить убийцу – полдела, — Вил подвинулся, позволяя девушке в форменном платье переставить с тележки на колёсиках заказ на их стол, — куда как сложнее доказать вину.
Чародейка с интересом рассматривала шоколад в виде мордочек животных, печенье с засахаренными цветками сливы, какие-то рулетики, ореховые сердечки и прочие вкусности. Потом мысленно одёрнула себя, приняла равнодушный вид и сказала:
— Но из всех, владеющих ключом от входной двери дома графини Сакэда, остаётся одна компаньонка. Но у Мии Такеру нет ни мотива, ни возможности. Квартирная хозяйка от ней в полнейшем восторге, впору святилище открывать. Она утверждает, что девушка провела у неё всю ночь. Говорит, мол, засиделись они почти до полуночи. Даже, если бы Мие удалось улизнуть по-тихому, найти ночью извозчика в том районе сложно. Да и дорога до дома графини больше получаса займёт.
— Мы имеем как раз тот самый случай, что так любят писатели детективных романов: отметите всё невозможное, а оставшееся и будет истиной. Убить могла только Мия, мы с вами просто пока не знаем, зачем ей это понадобилось, и каким образом она совершила преступление.
Рика наслаждалась мягкой сливочностью напитка и попробовала уже три вида выпечки. «Какая жалость, — подумала она, — что столь прекрасные моменты жизни непременно омрачаются чем-то вроде служебных разговоров. Досадно, что нельзя просто пить шоколад, поедать вкусности и не обсуждать ничего кроме предсказаний, спрятанных внутри печенья в виде маленьких снеговичков».
— К тому же, — продолжал коррехидор, запив шоколад водой из бокала. Рика поняла, что воду подавали специально, чтобы перебивать избыточную сладость, — коли родственница души не чает в подозреваемой, ей ничего не стоит соврать, чтобы обеспечить алиби. Представьте, девушка просит бабушку или тётушку сказать, что та ночевала у неё, когда провела ночь с мужчиной, являющимся любовью всей её жизни. Ну, не посвящать же, право слово, в интимные подробности Службу дневной безопасности и ночного покоя. Разве так не могло
— Могло, — согласилась чародейка, вспомнив многословную госпожу Рокборн, — только Мия Такеру ей вовсе не родственница.
— Вот как? – миндалевидные глаза четвёртого сына Дубового клана сузились, — но я своими ушами слышал, как госпожа Такеру утверждала, будто ночевала у своей дальней родственницы, отличающейся слабостью здоровья.
— Да, — подтвердила чародейка, — так и есть. Госпожа Рокборн объяснила сию несостыковку тем, что Мия Такеру заменила ей потерянного в младенчестве сына и стала названной родственницей, заняв место несуществующей внучки в её сердце.
Вилохэд промокнул губы салфеткой – от взбитых сливок с ореховой крошкой на его лице образовались обширные усы, и проговорил:
— Это – ложь номер раз. Припомните, пожалуйста, какие ещё несоответствия всплыли на поверхность после посещения бывшей квартирной хозяйки Мии?
Рика попыталась поэтапно припомнить разговор в домике с голубыми ставнями, но, к своему стыду, поняла, что слушала старушку вполуха, сетуя в душе на её говорливость и привычку вываливать на собеседника кучу ненужных подробностей. Но ведь тогда она была уверена, что Мия Такеру невиновна!
— Эрика, вы не заснули? – вывел её из задумчивости голос начальника, — что ещё интересного вам удалось разузнать?
— Ну, — выдавила из себя чародейка, — вроде Мия – незаконнорождённая, отец содержал её до пятнадцати лет, а потом мать девушки загремела в сумасшедший дом, и деньги перестали поступать. Кажется, она училась в это время где-то на материке. Знаете, — усмехнулась Рика, — всё это настолько походит на бредни из дамских романов, что мне противно было слушать. Не история жизни, а слезодавка какая-то, в самый раз для сентиментальной старушки: лишившаяся рассудка и умершая мать, влиятельный отец, с неизвестными именем и фамилией, преданная дочь, жизнь свою положившая на алтарь любви к матери. Теперь же эта бескорыстная девица с золотым сердцем столь же бескорыстно заботится об одинокой чужой старушке: убирает, стирает, книжки по ролям ей читает, а могла бы ведь театре служить!
— Постойте, — Вил отложил недоеденное пирожное, — вы не слушали то, что вам рассказывала свидетельница? Она, видите ли, не в той манере с вам общалась! Глядя на вас, начинаешь невольно склоняться к правоте отца: место женщины в спальне мужа, в модном салоне и в храме.
— Сами бы послушали её трескотню! – вскинулась чародейка, — легче лёгкого собственного папочку опрашивать. Вот помотались бы разок из конца в конец Кленфилда без магомобиля, узнали бы тогда, какова жизнь тех, кому судьба не подарила счастье появиться на свет древесно-рождёнными!
— Естественно, со стороны другим всегда проще. Ведь это не вам король высказывается по поводу внешности подчинённых, — с аристократическим хамством ухмыльнулся Вил, — не на вас с рождения лежит ответственность перед кланом и долг перед Кленовой короной. Вы не ломаете голову над еженедельными докладами, не отвечаете на чёртову уйму писем и жалоб, не думаете, чем бы каждый день занять полторы сотни сотрудников. Вы пришли в коррехидорию в урочный час, отбыли своё время и отправились преспокойно домой, болтаться по магазинам или перемывать косточки знаменитостям в компании подружек. Не надо думать, будто древесно-рождённым всё в жизни на серебряном блюде подаётся!