Проклятие принцессы Алтая
Шрифт:
И вот, сейчас, спустя пятнадцать часов после того разговора, смотря через тайное стекло на тех, кого выбрала программа, Зина подумала, что накаркала. Даже Феликс, ответив ей ночью снисходительно, что, мол, это не проблема, сейчас тоже вглядывался в женщин, сидящих в гостиной, и выглядел озадаченным.
Там, молча, настороженно поглядывая друг на друга, сидели две дамы приблизительно одного возраста, лет пятидесяти. Одна была стройная блондинка, интеллигентная и напуганная. Другая – полноватая шатенка, простая, но с искрой в глазах. Зина знала этот блеск и даже боялась его, ведь такие люди были готовы на самые бесшабашные поступки, а это в их деле не всегда хорошо. Даже на первый взгляд женщины казались полными противоположностями друг другу. И на тот же первый взгляд никак не могли сойти за ассистенток фокусника.
– Для поиска пропавшей девушки программа составила группу из четырех человек, – докладывал Эндрю, встав у тайного окна рядом с Зиной. – Ну ты же понимаешь, что Феликса пришлось взять за константу, его кандидатура не обсуждалась. Тогда моя старушка подумала и выдала трех дополнительных к нему дилетантов. Первый логик, на эту роль она без труда одобрила тебя. Но сложность начинается, как всегда, на новых дилетантах, и тут моя трудяга выдала совершенно невообразимое. Третий дилетант – это археолог, предполагаю, это потому, что я все-таки вбил в условия задачи историю принцессы Ак-Кадын.
– Надеюсь, без сказок об адских вратах? – встрепенулась Зина.
– Обижаешь, шеф, – хмыкнул Эндрю, – только официальную информацию с сайта музея Горно-Алтайска, где сейчас наша принцесса и находится. Как нашли, сколько ей лет, и что еще было вместе с ней.
– На место дилетанта-археолога Ольгу предложил я, – вставил Алексей, не отрываясь от бумаг. – Когда ты велела узнать все о посетителе, я выяснил, что он был одинок. Всю свою жизнь так и прожил бобылем, и была у него лишь одна любовь, которую он не смог забыть – однокурсница Оля, и он до конца дней поддерживал с ней связь. Кстати, ее фото тридцатилетней давности было среди бумаг, что он нам оставил. Они вместе проходили практику, когда велись раскопки нашей принцессы. Я предположил, что это и есть тот единственный человек, которому доверял Галопов. Сразу скажу, что от археолога у нее только диплом, потому что ни дня не работала по специальности, и ее знания ограничиваются институтом и той самой практикой на плато Укок, но мне показалось, что ее связь с Виталием Галоповым здесь важнее. Я решил с ней встретиться и, знаешь, обнаружил ее в крайне затруднительном положении. Тогда мне вспомнилось, что твой дед сказал с экрана в самый первый раз: «Важно помочь человечеству, но еще важнее помочь конкретному человеку». Ей необходима наша помощь, как была она нужна мне, когда я пришел в нотариальную контору на оглашение завещания. Ольга напомнила мне себя прежнего, загнанного в угол. Поэтому я взял на себя смелость привезти ее сюда.
– Программа ее одобрила. Не со стопроцентным результатом, правда, но одобрила, – подтвердил Эндрю. – Но меня больше беспокоит четвертый дилетант, вот где, мне кажется, могла закрасться ошибка, хотя… – он засомневался. – Программа-то ее одобрила, и как раз на сто процентов.
– Мне вообще все это не нравится, – покачала головой Зина. – Так что там с четвертым дилетантом? Как он может быть ошибкой, если программа одобрила и его?
– Потому что она сама к нам пришла, – сказал Эндрю, и все в операторской посмотрели на него с удивлением. – Появилась у двери нашей «избы» утром, – пожал плечами Эндрю, – когда вы все разбежались, а я должен был искать в сети кандидатов на четвертого дилетанта. Программа требовала эксперта-криминалиста, тут не все так просто, таких людей не уговоришь на сомнительную подработку. Поэтому пока моя старушка бегала по соцсетям, где, кстати, таких профилей не так много, я решил сгонять за кофе в кондитерскую. Выхожу, а там она. Говорит: «Здравствуйте, я эксперт-криминалист. Слышала, у вас есть подработка, мне сейчас очень надо». Компьютер полностью одобрил ее, но вот у меня лично такое появление вызывает вопросы.
– Зачем ты вообще ее завел в «избу»? – Зина еле сдерживала возмущение.
– Так она пароль назвала, – пожал плечами Эндрю.
– Какой? – неизвестно зачем спросила девушка, потому что наверняка знала ответ.
– «Знаешь, Зинка, я против грусти», – произнес помощник строчку из стихотворения Юлии Друниной, и, как всегда, от этих слов у Зины, холодок пробежал по коже.
Не справившись с волнением, девушка обернулась. Зинаиде, как и прежде, когда возникали люди с этим паролём, показалось, что она чувствует на своем затылке чей-то взгляд. Так говорил ей дед, когда хотел сказать что-то важное или успокоить, это был их семейный пароль, который, судя по всему, уже стал несколько популярным.
– Каждый раз, когда появляются люди с паролем, дела идут словно под чьим-то контролем, – сказал Алексей, буквально прочитав Зинкины мысли.
– Зато сейчас у меня не осталось никаких сомнений, – усмехнулась Зина, стараясь успокоиться. – Теперь я точно знаю, что мы поступаем верно. Идемте, будем знакомиться, вводить в курс дела и учиться делать фокусы, – у нее словно гора с плеч упала. – Эндрю, а ты выясни о ней все, даже то, чего она сама о себе не знает.
«Самое страшное и самое тяжелое в жизни – это сомнение. Оно отравляет любое дело, и лишь когда ты точно знаешь, в какую сторону тебе двигаться, и что это твоя дорога, то все становится легко и просто», – так говорил дед, и он был чертовски прав. Зинке сразу полегчало. Словно появился свет, конечно, не в конце туннеля, а тот, что освещает путь. Пусть слабый, почти как от фонарика, но теперь, по крайней мере, можно было сделать первый шаг.
– Ты как будто рада, – удивился Феликс.
– Рада, – признала Зинка. – Теперь я знаю дорогу.
– Серьезно? – Было видно, что сейчас такое поведение Зинки не понятно только ему. Еще пять минут назад масса сомнений и полный раздрай, но всего один пароль, и она полна решимости. – Так куда нам идти?
– Вперед, – сказала Зина, первый раз за сутки улыбнувшись, – исключительно вперед! Мы, видимо, очень нужны на плато Акон, раз нас толкают туда, не дав и шанса отказаться.
Глава 6
Да, мне в жизни повезло, но я очень хорошо подготовилась к этому.
Любава Мефодьевна Лаптева чувствовала себя, как в шпионском фильме, и просто балдела от этого ощущения. Она, женщина с невыдающимися внешними данными, играла здесь даже не радистку Кэт, ей выпала роль самого Штирлица. Но эту роль женщина заслужила упорным трудом и постоянным освоением новой информации, а не выиграла в лотерею.
Оттого все, что происходило вокруг, выглядело для нее детской игрой. Это когда во дворе собирается малышня и договаривается, кто кем будет работать. Вот какая-то выскочка кричит: «Я буду работать в магазине!» – и все, самое интересное место уже занято. Но всегда найдется та, кто будет хитрее. Она закричит: «А я буду работать в банке и всем выдавать деньги, чтоб они ходили к тебе в магазин!» – и все, очередь уже стоит в банк, а не к выскочке в лавку.
Любава Мефодьевна крикнула, что она шпион, – и все, остальные замерли в ужасе с немым вопросов в глазах: «А что, так можно было?». Любава сама не знала, что можно, она просто сделала это и только потом поняла, что получилось. Такой уж характер был у женщины, а еще ей двигала материнская любовь. Именно она делает матерей всесильными волшебницами, ну, или Джеймсами Бондами, как в случае Любавы Мефодьевны.
Надо сказать, Любава с детства была борцом за справедливость. В многодетной семье Лаптевых среди старших братьев и сестер она была самой смелой. Девчонкой она легко шла на защиту своих, даже в тех случаях, когда силы были не равны. Быть такой смелой и ничего не бояться ей помогало чувство справедливости. Если маленькая Любава внутренне ощущала, что правда на ее стороне, то уже не важно было, насколько силен ее противник.
Конец ознакомительного фрагмента.