Проклятие рода
Шрифт:
– Сам государь? – Браккель и Веттерман переглянулись. Вот так неожиданность.
– Да! – Важно кивнул головой Шрафер. – Сам царь Иоанн Васильевич. – По-немецки «царь» прозвучало, как «император».
Пасторы по-прежнему недоумевали, теряясь в догадках, зачем они потребовались властителю Московии, да еще в компании с датчанином и казначеем.
– Могу обрадовать вас, - приблизившись вплотную, доверительно зашептал им советник герцога Магнуса, - государь пребывает в хорошем настроении. Вчера в Александровской слободе он согласовал важный документ со шведскими послами, а боярин Воронцов подписал вместе с ними. Теперь послы отправятся в Стокгольм для утверждения документа королем Эриком.
Веттерман внутренне весь напрягся, ведь все, что относилось к Швеции, касалось его сына. Сразу вспомнилось, как он радовался в 1564 году, когда в Юрьеве шведские послы подписали мир с наместником. Сохраняя невозмутимость и даже безразличие, спросил вскользь:
– И о чем же договорились послы с великим государем, вы, конечно, знаете?
– О! – Всплеснул руками Шрафер. – Конечно. Государь выступит посредником и, возможно, закончится эта ужасная война между Данией и Швецией.
– Тогда, безусловно, для вас это очень важно. – Поддакнул Веттерман, надеясь на продолжение рассказа. Советник герцога не заставил долго ждать.
– Но не это самое главное, господа! – Шрафер прямо, как заговорщик быстро оглянулся назад, мельком посмотрел на двух русских дьяков - не подслушивают ли, но Фуников со Щелкановым были заняты своей беседой, тоже разговаривая почти шепотом, дабы иноземцы, владеющие русским языком, не могли услышать в свою очередь их разговор. – Самое главное, - продолжил датчанин, почти прижавшись к пасторам, - первым делом в договоре прописано, что король Эрик обязывается прислать сюда Екатерину, вдову своего сводного брата Юхана.
– Вдову? – Недоверчиво переспросил Браккель. – А что герцог Юхан умер? Я слышал, что король Швеции просто держит его с женой в замке.
– Если государю донесли, что умер, значит мертвее, не бывает. – Шрафер многозначительно поднял палец вверх.
– У московитов, может, и не бывает, но то шведы. – Возразил неугомонный Тимманус.
Датчанин оставил без ответа замечание пастора из Нарвы, и хотел было продолжить, но тот перебил:
– А зачем великому князю вдова герцога?
– Ну-у, - теперь советник многозначительно округлил глаза, - молодой человек, вы задаете весьма нескромные вопросы. – Браккель чуть нахмурился, не до конца понимая, что имел в виду рассказчик. – Может, государь захочет на ней жениться, ведь Екатерина любимая сестра польского короля.
– Великий князь же женат на Марии Темрюковне. – Опять не сдержался Тимманус.
– Молодой человек! – Уже наставительно строго датчанин посмотрел на Браккеля. – Если и не жениться, то… кто из мужчин откажется иметь такой цветок в своем саду. По слухам герцогиня просто обворожительно прекрасна, как все полячки. А наш государь любит женщин… - Шрафер ухмыльнулся довольно скабрезно.
Веттерман взглядом дал понять датчанину, что служители Господа явно неподходящая компания для обсуждения подобных вопросов, это, по крайней мере, неприлично. Тот понял, стер улыбку с лица и продолжил:
– Отныне «наш» государь, (слово «наш» неприятно резануло слух), - Шрафер продолжил делиться новостями, - признал короля Эрика братом и дозволил сносится с собой напрямую, местные же наместники – новгородский, орешковский, лифляндский могут обсуждать со шведскими губернаторами мелкие вопросы. «Наш» государь, (опять кольнуло), пожаловал брата Эрика городами Ревелем, Перновым и другими, а шведы теперь не будут препятствовать нашей торговли с Нарвой…, и…
Неожиданно дверь распахнулась, и в палату стремительно вошел, опираясь на посох, высокий худой человек с узкой длинной клинообразной седой бородой, одетый во все черное словно монах. Это был сам Иоанн Васильевич. Веттерман впервые видел правителя огромной страны. Все согнулись в почтительном поклоне. Московиты что-то пробормотали, похожее, на «Храни тебя Бог, государь!»
Иоанн Васильевич нетерпеливым властным взмахом посоха показал, чтобы все разогнулись и сразу направился к иноземным гостям, не обращая ни малейшего внимания ни на Щелканова, ни на Фуникова.
Первым перед царем оказался датчанин. Галантно раскланялся и представился:
– Христиан Шрафер, советник…
– Ведаю, - перебил его царь, - что ты человек Арцимагнуса Крестьяновича. – И уже смотрел в глаза Веттерману. Иоанн Васильевич был почти на голову выше пастора, его взор пронизывал насквозь из-под насупленных бровей. Тяжелые набухшие мешки под запавшими в черных кругах глазами свидетельствовали или о болезни или о не совсем здоровом образом жизни. Веттерман выдержал взгляд и представился после обязательного поклона:
– Бывший настоятель собора Св. Иоанна Крестителя из города Юрьева Иоганн Веттерман.
– Веттерман… - Повторил за ним великий князь и поднял глаза к потолку, что-то припоминая. Поразмыслив немного, он вновь пронзительно взглянул в глаза священника и произнес. – Помню. О тебе, как о муже зело ученом, сказывал покойный митрополит Макарий, упокой, Господь, его святую душу. – Царь перекрестился. – Владыка знал тебя по Новгороду, где ты служил на Немецком дворе. Верно глаголю? – Царь прищурил один глаз в ожидании ответа.
Веттерман изумленный такой памятью, смог лишь качнуть головой и выдавить из себя:
– Верно, государь.
Царь довольный собой усмехнулся и посмотрел на Тиммануса. Тот еще не успел разогнуться, как услышал:
– А вот зрю и нашего пастора из Нарвы. Браккель?
– Да! – Ошеломленный не менее Веттермана царской памятью, Тимманус ответил одними губами.
– Знамо, все тут! – Царь крутанулся на месте и посмотрел на дьяков. К ним присоединился еще один. Веттерман уже встречался с ним. Это был глава Посольского приказа Иван Висковатый. Возможно, он приехал вместе с царем из Слободы, ведь именно там, со слов датского советника, завершились переговоры со шведами.
– Царево время бесценно, не будем братия тратить его попусту. – Чуть насмешливо провозгласил Иоанн Васильевич. – Идем! – И первым шагнул обратно в дверь, через которую вошел в палату. Все последовали за ним. Сначала дьяки, за ними иноземцы. Снаружи, в другом помещении их ожидали четыре огромного роста и силы стрельца в малиновых кафтанах с большими кривыми саблями на боку. Каждый из них держал в руке уже зажженный факел. Тронулись в путь. Впереди вышагивали два стрельца освещая путь, за ними государь, потом Висковатый, Фуников, Щелканов, за дьяками датский советник и, отстав на пару шагов, чтоб не упираться в спину Шраферу, двигались Веттерман с Браккелем. За их спинами, цокая подковками сапог по каменным плитам пола, замыкали шествие два других стрельца с факелами.