Проклятие с шипами
Шрифт:
– Ну… – мужчина покусал губу, пытаясь понять, как сообщить обо всем наиболее мягко и обтекаемо, – Вы понимаете, то противоядие, антидот, который мы…
– Он зовет вас, – Молле, решительно вмешавшись в неуверенную речь извечного неприятеля, сдвинул брови, – Очень беспокоится, очень хочет вас видеть и, думаю, обо всем расскажет вам сам.
Пол торопливо кивнул и, шагнув к палате, стиснул ручку ее двери, тотчас же неуверенно переводя взгляд на Кевина.
– Мне можно к нему?
– Даже нужно, – Хилхэнд, сверля взглядом вновь подошедшего, глубоко вздохнул и, не глядя на заходящего в палату друга, слегка развел руки в стороны, – Гилберт,
Дикс, едва заметно приподняв уголок губ, вскинул руку в останавливающем жесте.
– Мне рассказали. Итак, коль скоро Цыган ушел и его взволновать вы уже не сможете… – молодой человек окинул внимательным взглядом понурого Доминика, затем вновь устремил его на друга, – Полагаю, причина печали мистера Конте в том, что кровь тирваса в этой ситуации оказалась бессильна?
– А вы много знаете, – Арчибальд, хмыкнув, сунул руки в карманы, прислоняясь спиной к стене позади, – И, как я вижу, чрезвычайно догадливы. Что ж, от Дикса иного ждать и не приходится… Да, Гилберт, увы, наш с вами друг ошибся – кровь Доминика не в силах помочь этому человеку. Он бредит…
– И утверждает, что чтобы его спасти, нужно найти то ли розу, то ли карту, то ли что-то еще, – мрачновато подхватил Ник, – Ребята, серьезно, я не знаю, что еще могу сделать. Я, конечно, и не сделал толком ничего: пара капель крови – это пустяк, но он благодарил меня… Сказал, что моя кровь лишь отсрочит его конец. И бредил.
– Иногда бред больного может выдать правду, которую в здравом уме и трезвой памяти он бы не сообщил… – Дерек, который доселе предпочитал играть роль молчаливого слушателя, как и младший брат Доминика, чуть дернул уголком губ, – Вообще говоря… после всего, что нам довелось пережить, разве можем мы воспринимать бред исключительно как бред? То, что с нами было несколько месяцев назад тоже вполне может считаться не более, чем горячечным бредом.
Арчибальд, которому этот самый бред едва не оборвал жизнь, негромко, но очень выразительно хмыкнул и, вытащив руки из карманов, скрестил их на груди.
– Однако, тому было несколько свидетелей, которые могли подтвердить истинность происходящего, а у слов больного подтверждения нет, – он слегка пожал плечами, – Вся эта чушь о карте на руке, о том, что две руки как одна… Как по мне, так по нему психиатр плачет, а не реанимация.
– Кто бы говорил, – Доминик недовольно покосился на совершенно бесчувственного человека за своей спиной и, вздохнув, качнул головой, – Конечно, не знаю, было довольно странно, что он сумел на вкус отличить мою кровь от крови обычного человека… А что так беспокоит вашего друга? – взгляд мужчины скользнул за спины собеседников и остановился на разговаривающем по телефону блондине, хмуром и серьезном, больше слушающем, чем говорящем.
Гилберт, с видимым любопытством внимающий всему происходящему, легко махнул рукой.
– Ему позвонила бабушка, а ради нее Шон всегда готов прервать даже самый серьезный разговор. Искренне надеюсь, что с ней ничего не произошло и думаю, в любом случае, он обо всем нам расскажет. Что вас удивляет, мистер Конте? Кровь тирваса по вкусу действительно отличается от крови обычного человека, я весьма наслышан об этом… как и о том, кто вы есть. Откровенно говоря, ваша поразительная удачливость уже давно бросалась мне в глаза, я давно подозревал, что вы, скорее всего, не обычный человек и сейчас даже рад, что не ошибся. Другой вопрос – кем должен быть человек, чтобы вот так запросто отличить вкус крови? Если он пробовал ее прежде…
Ричард Конте, наконец, не выдержавший, непонимающе замотал головой. Слова нового собеседника заставляли его, мягко говоря, недоумевать.
– Но Ник – единственный тирвас в наше время, о других я не слышал!
– А о других никто не слышал, – Альфа, не могущий удержаться от комментариев, снисходительно улыбнулся, немного опуская подбородок, – Но это не значит, что их не существует. По правде говоря… – он вдруг вздохнул, отстраняясь от стены, – Жаль, что нельзя пытать умирающих. Так можно было бы добиться значительно большего.
– Арчи, ради всего святого! – Кевин, рывком обернувшись, сдвинул брови, – Я, конечно, понимаю – все здесь осведомлены о твоих… о некоторых особенностях твоего характера, но ты мог бы сдерживаться хотя бы из чувства… даже не знаю…
– Уважения к этому месту, – знакомый насмешливый голос с ледяными нотками в нем, неожиданно раздавшийся из-за спины, пришел ему на помощь.
Все обернулись, взирая на вернувшегося молодого человека, взирая насторожено и обеспокоено – его волнение во время разговора по телефону не осталось ни для кого секретом, и причины этого интересовали всех. Впрочем, сейчас голубые глаза Рэдзеро были абсолютно непроницаемы.
– Я слышал ваш совет мне быть несколько сдержаннее, – он тонко улыбнулся, устремляя взгляд на Карла, – Приму его во внимание, тем более, что вы – человек более старший, а значит, считаете себя вправе учить меня. Однако, должен заметить, мистер Еж, что, если бы я не только принял, но и внял вашему совету, в данной ситуации это бы сыграло против вас. То, что я хочу сообщить, может оказаться важным, – Диктор окинул всех присутствующих внимательным взглядом и чуть нахмурился, – Как верно сказал Дикс, мне звонила бабушка. И друзья мои знают, что беседа с ней – это, как правило, не досужая болтовня… Так вышло и на сей раз. Она, как я уже упоминал, хорошо знает мистера Эрея и очень беспокоится за него. Услышав от меня о возможности спасти его жизнь, она обрадовалась, однако, уточнила, что сделать это не так уж и просто. И очень просила, если наш способ себя не оправдает, попытаться все-таки что-то сделать для него. Она сказала… – он ненадолго примолк, а затем, глубоко вздохнув, процитировал, – «Такой человек должен жить». Однако, объяснить слов своих не пожелала.
…Пол зашел в палату и остановился, напряженно глядя на явственно нездорового человека на кровати. Тот, скорее угадав, нежели услышав чье-то присутствие, с видимым трудом приоткрыл глаза и, обнаружив неподалеку племянника, слабо улыбнулся.
– Мальчик мой…
– Дядя Энди! – мужчина, внезапно снова ощутив себя ребенком, быстро мотнул головой и поспешил приблизиться, – Прости, я не знал прежде, что ты здесь, иначе бы пришел раньше… Что с тобой произошло?
Эрей с видимым трудом махнул рукой. Слишком расстраивать племянника ему не хотелось.
– Шальная пуля. Я очень рад видеть тебя, Пол, очень… вижу, ты все так же любишь казаться экстравагантным? – он красноречиво указал взглядом на серьгу в левом ухе собеседника. Тот недовольно дернул себя за нее.
– Это было суровой необходимостью, дядя Энди, как-нибудь расскажу… Когда ты поправишься и выйдешь отсюда, – он чуть нахмурился, внимательно глядя на собеседника, – У тебя есть стимул выздороветь!
Больной заставил себя улыбнуться шире и на несколько секунд закрыл глаза. Потом глубоко вздохнул и, протянув руку, сжал ею пальцы племянника.