Проклятие ульфхеднара
Шрифт:
В полном молчании, только коротко переглядываясь, выдвинулись дальше. Эльдьярн всю дорогу хмурился. Думалось, что за девчонку беспокоился: опять она подпустила Ингольва слишком близко. Но оказалось, что причина его скверного настроения вовсе не та.
— Сегодня приедем, — наконец выдал он.
Все встрепенулись в сёдлах. Ингольв невольно огляделся: поблизости пока не виднелось ни домишки, ни поместья. Он знал, что возле межевого камня нужно будет свернуть чуть на юг, но тот ещё не попадался. Однако всё нутро застыло от ожидания и тяжкого предчувствия. И сомнения, наверное: а вдруг не получится?
— Чуешь что-то? — он повернулся к великану.
Нынче волчье чутьё его самого подводило: он такое распознавать и видеть неведомым взором не может. А вот колдун едва не трясся весь. Да и Асвейг заметно поплохело.
— Я тоже чувствую, — сказала она тихо.
И в тот же миг обуяло душное за неё беспокойство: всё ж она-то не многомудрый и сильный великан — всего-то хрупкая девушка, которая научиться-то многому научилась, а вот опробовать свои силы в таком деле ещё не успела.
— Помни, — строго посмотрел на неё Эльдьярн, — ты только поддерживать меня будешь. Сама не суйся.
— Но ты же сказал… — возмутилась было она.
— Теперь это говорю!
Великан сощурился гневно, давая понять, что спорить бесполезно, а если она вздумает поступить по-своему, то ей придется худо. Глаза девушки на миг полыхнули яростным фиолетовым отсветом, но больше перечить она не стала.
А как начало беспросветно пасмурное небо хмариться к вечеру ещё сильнее, то показался у обочины неширокой дороги и межевой камень с выбитыми на нём рунами, говорящими о том, кто живёт поблизости. На юг и правда уводила более тощая тропка — на неё и свернули. Скоро в предзакатных сумерках проступили тёмные очертания домов за невысоким забором. Показалось даже, что ни единого огонька внутри не светится, давно погас очаг, который когда-то согревал большую семью. А теперь враз осиротевшую после гибели здешнего бонда и его сыновей.
Но стоило подъехать ближе, как послышались отдаленные редкие голоса тех, кто ещё бродил по двору. Кудахтали тихо куры, уцелевшие в зиму, да и в оконцах под крышей всё же сиял бледный свет. Заполошно кто-то вскрикнул, зашлепали шаги по влажной земле — и пробежавшую по двору девица, едва мелькнувшая подолом, скрылась в доме. Не успели ещё все миновать ворота, как дверь открылась, и на пороге его встала, тревожно вглядываясь сквозь густеюший мрак, сухопарая и невысокая женщина. Стало быть, хозяйка.
Глава 16
Асвейг въехала на двор вслед за Ингольвом, неспешно, без суеты. Чтобы ненароком не напугать тех, кто здесь жил. Застывшая в проходе хозяйка ещё долго вглядывалась в еле освещённые фигуры гостей, а потом вдруг внезапно закрыла дверь.
— Вот те на, — буркнул Эльдьярн. — Тут, видно, не ждут ничего хорошего.
— А с чего бы ждать? — Ингольв пожал плечами и спешился. — К тому же уж ночь, посчитай, на дворе.
Он прошёл под навес и постучал: как и положено живому человеку — три раза. Шаги послышались не сразу, будто внутри ещё размышляли, стоит ли отворять. Но хозяйка всё же снова выглянула, зыркая исподлобья.
— Кто такие? — каркнула резко, чтобы, видно, напугать.
Да такого мужа, как Ингольв вряд ли заставишь оробеть строгим тоном.
— Я Ингольв Радвальдссон, хозяйка, — обратился он к ней мягко. — Если знаешь такого. Приехали мы, чтобы помочь в вашей беде. Или хотя бы не допустить её продолжения.
Женщина вдруг всхлипнула, прижимая ладонь к губам. Растеряла тут же всю настороженность и злобу — того и гляди, расплачется. Асвейг осторожно отодвинула викинга в сторону и подошла.
— Пусти нас, — произнесла, заглядывая ей в лицо. — Мы выслушаем всё и решим, что делать.
Видно, женские уговоры подействовали гораздо быстрее. Немного сострадания и участия хозяйке сейчас были нужны: в такое-то нелёгкое и скорбное время. Она отступила, открывая дверь шире. Благодарно кивнула Асвейг, когда та вошла первой, задрав голову, посмотрела на прошествовавших мимо Ингольва и Эльдьярна.
Оказалось, в доме, едва не прячась по углам, сидели три девчонки, ещё даже не достигших возраста, когда невестами величать можно. Сидела и другая взрослая женщина: сестра, видно, чья-то. А может, и работница, хотя с каких денег ей нынче платить. Все они с любопытством и опасением во взглядах встретили нежданных гостей. А вот мужчин и правда ни одного не было видно.
— Даже и не знаю, чем вы мне помочь сможете, — пролепетала хозяйка, выходя к очагу вслед за путниками. — Всё, что плохого в эту зиму могло случиться, всё случилось.
— Как зовут тебя? — повернулся к ней Ингольв.
— Тругун.
— Мы уже знаем, в чём причина случившегося с твоими сыновьями и мужем несчастья, Тругун. К сожалению, вернуть их тебе я не имею власти. Но ты и знаешь, верно, что не только в вашем доме побывала та хворь.
— Знаю. Совсем скоро после мужа моего и сыновей, у соседей ближних и рабы слегли, и хозяева. Никого в одну неделю не осталось.
— А скажи-ка, хозяйка. Случаем по осени конунг Фадир Железное Копьё через ваше поместье не проезжал? — вдоволь оглядевшись в доме, Эльдьярн решил сразу перейти к нужному.
Показалось, что-то почувствовал он, уж большо задумчивым, словно припылённым стал его взгляд.
— Проезжал, — удивлённо пробормотала женщина. — Неожиданно так. Как раз по осени. Остановился у нас на ночь, что положено по вейцле, не просил. И по окрестностям прогулялся. Один, правда. Людей своих здесь оставлял.
Великан переглянулся с Асвейг и едва заметно кивнул. Она тоже чувствовала внутри отголоски чужой силы, тёмной, опутывающей весь дом подобно паутине, с которой тяжёлыми каплями, отравляя всё вокруг, падал сейд. Уже не столь сильный, как поначалу. Но ощутимый.
— Вот его и благодари за то, что с вами случилось. А вовсе не великанскую зиму, — жестко ответил Эльдьярн. — Он на вас сейд наслал.
— Так как же… — выдохнула Тругун. — Зачем?
— А разве ты не слышала, что конунг — отпрыск колдуньи? — Ингольв опустился на лавку, протягивая ноги к очагу. — И что сейдом он владеет.