Проклятие ульфхеднара
Шрифт:
— Что с тобой? — издалека донёсся голос Лейви, который так и сидел тут же, опустив голову Рагны себе на колени.
Она повернулась к нему, шевеля губами. Внутри словно метался раскалённый клинок, вырезая что-то, уничтожая, так и не позволив соприкоснуться с этим, привыкнуть и порадоваться. Может, так и хорошо?
Натруженный вздох раздался где-то рядом, но понять, чей он, Асвейг так и не успела, с очередной вспышкой боли окончательно провалившись во мрак.
***
Асвейг начала приходить в себя, когда почувствовала, как под ней качается земля. А после поняла, что её просто несут куда-то на руках. Она открыла глаза и закрыла снова, не веря в то, что это действительно происходит. Перед ней оказалось лицо Ингольва: сосредоточенное, перемазанное в саже и крови. Где-то под рёбрами ещё ворочались отголоски пережитой муки, постреливало в спину, и страшная слабость не давала пошевелиться толком. Но повернуть голову и оглядеться она всё же сумела.
— Всё хорошо, Асвейг, — Ингольв заметил, что она пришла в себя и прижал к себе крепче. — Теперь всё будет хорошо.
Оказалось, его перевязали: ведь раны от стрел, скорей всего, снова начали кровоточить. Только кто это сделал? Рядом шёл Лейви, понурившись и совершенно не глядя по сторонам. Рагны нигде не было видно. А чуть впереди будто плыла над землёй Диссельв: тоже перепачканная и встрёпанная, но сохранившая всё то же достоинство, что и раньше. Она коротко обернулась и просияла даже, когда увидела, что Асвейг очнулась.
Они вышли к храму и разместились там. Под спину легла твёрдая лавка. Разожгли факелы в держателях — и озарились фигуры богов, сурово глядящие с высоты. Ингольв присел перед Асвейг на корточки и взял её ладонь в свою.
— Спасибо, — только и успел сказать, как в храм вошёл ещё кто-то.
Оказалось, это Льюв, а на руках у него сидел Одди, совершенно напуганный и сонный. Вслед за ним протиснулись внутрь ещё несколько воинов, которых нельзя было узнать из-за толстой корки бурой грязи на лицах.
— Больше никого не нашли? — гаркнул хрипло сын Кнута.
Лейви покачал головой, садясь прямо на пол у жертвенного камня. Рядом с ним опустилась и Диссельв, что-то тихо говоря ему. Но скальд будто не слушал.
— Блефиди мёртв, — просипел он. — И Гагар. Эльдьярн, пожри его Муспельхейм, видимо, тоже. Остальные сбежали или погибли.
Растеклось по храму, озарённому скупым, но тёплым светом, молчание. Мужчины, вымотанные и мрачные, расселись по лавкам. Одди тут же начал засыпать, привалившись к плечу Льюва.
— Сейчас мы немного отдохнём, — снова обратился Ингольв к Асвейг, — и пойдём на драккар. А там отправимся в поместье.
Поначалу она не поняла, о каком корабле речь, ведь все сгорели или уплыли с кучей людей на бортах. А после только вспомнила, что “Буря волн” так и остался спрятанным среди скал фьорда. Она кивнула. И от одного простого движения в животе прострелило ощутимой болью. Асвейг опустила взгляд — подол её весь был измаран кровью. Ингольв, видно, обо всём догадавшись, провёл ладонью по её щеке, убрал от лица прилипшие волосы.
— Мы всё начнём заново, — прошептал. — Всё.
— А как же Скодубрюнне? — Асвейг повернула к нему голову. — Ведь ты хотел вернуть его.
— Скодубрюнне больше нет, — викинг дёрнул плечом и поморщился, видно, почувствовав раны. — Сгорело до тла. И, знаешь, может быть, так правильно. Иначе это никогда не прекратилось бы.
— Кто тебя ранил? Я не видела.
— Хакон, — Ингольв кивнул, когда Лейви позвал его идти, качнув головой в сторону двери. Он снова поднял Асвейг на руки и понёс прочь из последнего пристанища на этом берегу. — Я ранил его тоже, прежде чем меня ударили копьём под рёбра. Представляешь, в то самое место, куда ткнули ножом в Гокстаде.
— Всё возвращается…
Викинг вздохнул и склонился, на ходу касаясь губами её лба. Асвейг уже смутно видела, как они дошли до драккара, как погрузились в него. Ощутила только, что накрыли её тёплым одеялом. Тихие голоса мужчин, садящихся на вёсла, смешались с плеском воды о берег.
Следуя сюда, по зову долга и памяти родичей, они верили, что победят — в любом случае. А теперь верили, что новая их жизнь будет лучше сгоревшей в пламени муспельха Эльдьярна.
Эпилог
Море, сегодня спокойное и серое, с мутным оттенком зелени после слабого шторма, облизывало бока “Бури волн”. Асвейг, взявшись за шею венчающего нос корабля дракона, смотрела вдаль — и чем дольше вглядывалась, тем яснее различала впереди чёрный берег новых земель.
Исландия — туда ходили многие викинги, что искали хорошей доли. Но многие возвращались ни с чем. Другие — погибали, не вернувшись. Много думал Ингольв, прежде чем решиться на это опасное путешествие. Потеряв друга-ромея в битве за Скодубрюнне, а после и побратима — когда тот решил вернуться в Свитьод, он долго оправлялся от тех печалей, что обуяли его. Особенно тогда, когда он узнал, что Асвейг лишилась их ребёнка ради того, чтобы спасти его.
Ещё опечалила его весть, что Хакон, оказывается, остался жив и вернулся в Гокстад: без отца и братьев, что все до единого полегли в бою. До следующей весны висела между ними незавершённая вражда. Земли, которыми раньше владел Радвальд Белая Кость, присоединились к тем, что были под рукой Фадира. Хоть люди, здесь живущие, долго ещё не могли понять, чего им ждать от соседства непримиримых врагов. Всю зиму думал Ингольв над тем, что ему делать дальше. И, как бы ни уговаривали его, как бы ни увещевали, а он отказался стать ярлом вместо опозоренного трусливым побегом Хаки. А посему вождём назначили разумного Кнута Датчанина. А что? В годах он бывалых, но умом трезв и силой ещё может со многими потягаться.
А Ингольв вместе с Асвейг и подросшим Одди отправились в Гокстад. Негоже чтобы груз минувшего продолжал давить душу.
Там-то они обо всём с Хаконом и договорились. Хоть и сотворили много зла, много боли причинили друг другу, но не захотели дальше тянуть эту вражду. А после, собрав всех, кто пожелал отправиться с ним, Ингольв повёл доставшийся ему по праву драккар на север. К берегам загадочной и никому пока не покорившейся Исландии, о которой ходило много пересудов.
И сейчас Асвейг видела, как приближается неизведанное, как накрывает бурей мыслей и чаяний. Словно ветром в лицо веяло от неё новой жизнью и новыми преодолениями. Но вокруг были люди, готовые разделить с ней и её мужем все тяготы.
— Как ты? — Ингольв встал рядом и обнял её за талию. Коснулся губами плеча, а после шеи.
— Хорошо. А как приплывём, будет ещё лучше.
Её порой мутило. Особенно к ночи. Но всё это можно было претерпеть.
Ингольв провёл ладонью по её животу, словно мысленно обращался к своему будущему ребёнку. Он узнал о том, что Асвейг тяжела, перед самым отплытием.
Она и вовсе хотела сказать позже — боялась, что муж отложит дорогу — но не выдержала. Тогда-то викинг и заявил, что кого бы они ни ждали — сына или дочь — им должно пройти по этому пути. Так дитё с малых лет будет крепче.