Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания
Шрифт:
— И почему эбрийская флотилия до сих пор не доплыла до Тарра? — протектор Круахана бормотал вслух, не рассчитывая на ответ. — Через неделю в городе не останется и горсти муки. А может, эбрийцы давно прибыли, но их груз местные чиновники растащили на взятки? Последнее письмо с южного берега пришло месяц тому назад. Вряд ли все почтовые гонцы переселились на баррикады. А что тогда?
— Скорее все почтовые голуби закончили свои дни в бесплатном супе для народа, — Гвендолен кашлянула, но голос ее все равно звучал хрипло. Оба собеседника подняли глаза, невольно
— Ты!… Гвен…! Где ты так долго… — Эбер запнулся, покосившись в сторону, и только легкое движение показало, что он хотел вскочить из-за стола ей навстречу. Но на его губах медленно проступила прежняя улыбка — та самая, что для стоящей когда-то за его креслом девушки-толмачки надолго заменила отблеск солнца. Гвендолен задохнулась, прижимая к груди стиснутые руки. Исчезло все, даже дергающая боль в лопатках, или Гвен перестала обращать на нее внимание. Остались только широко расставленные глаза, в которых светилось все, что она хотела увидеть.
— Гвендолен, это так замечательно! Мне… нам… тебя так не хватало… так нужно было… Я понимаю, что ты, наверно, устала с дороги, что я не вправе тебя просить… но в Тарре творится что-то непонятное, и меня это очень беспокоит. Не сегодня, конечно, а завтра, когда ты отдохнешь, но в общем, если бы у тебя получилось побыстрее, это бы всем нам очень помогло… Гвендолен?
Он еще не договорил. Но Гвен показалось, что внезапно надвинулись сумерки. Хотя это всего лишь потемнело у нее в глазах. Она словно стояла на краю сторожевой башни, как раньше перед полетом, и делала шаг вперед. Но теперь ноги проваливались в пустоту, и внутри все обрывалось.
— Я… — она снова откашлялась. Эбер посмотрел ей за спину таким же недоуменным взглядом, как Логан недавно, и глаза его постепенно стали застывать, словно лед на воде. — Если мне дадут лошадь, я постараюсь скакать как можно быстрее, сьер Баллантайн.
— Ты… — Баллантайн наконец поднялся из-за стола, но двинулся не навстречу ей, а в сторону, к окну. — Идите, Лэнтри, у вас еще много дел в канцелярии на сегодня.
Он так и не повернулся в сторону Гвендолен, когда спросил глухо, взявшись обеими руками за подоконник:
— Зачем ты это сделала?
— Зато теперь ты можешь спокойно ходить рядом со мной по улицам, — Гвендолен сделала второй шаг в пропасть. — Не опасаясь, что тебя заденут брошенные камни.
— Моего мнения на этот счет ты не спрашивала.
Солнце
— Я хотела… я думала… будет лучше, если тебе не надо будет меня стесняться.
— Я никогда тебя не стеснялся, — сухо произнес Баллантайн. Он начал медленно закрывать ставни, аккуратно подгоняя их вплотную и задвигая засовы настолько тщательно, словно от этого зависела его жизнь. Казалось, он жалел, что на каждой ставне всего по три замка, и он не может их запирать бесконечно. — Твои… твои крылья — лучшее, что у меня было. В моей жизни. А ты мне ничего не сказала. Зачем ты это сделала?
Если бы на месте Гвендолен была другая девушка, она давно зарыдала бы в голос. Но Гвен Антарей оставалась, к сожалению, верна себе и непохожа на других, пусть даже ей сейчас было нечем удержаться за воздух в своем отчаянном падении и вскоре предстояло вдребезги разбиться о камни. Она выпрямилась, отводя руками назад падающие на глаза рыжие пряди.
— Я не сомневаюсь, сьер Баллантайн, что была для вас лучшим курьером. Все остальное — не более чем приятное дополнение к немалой пользе, которую я приносила. Неудивительно, что вы так дорожите моими крыльями и оплакиваете их утрату.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так.
— Нет, я не знаю!
— Гвендолен, перестань говорить ерунду, — устало сказал Баллантайн, по-прежнему внимательно разглядывая ставни на окнах.
— Я знаю только, что была вам нужна, только когда вы понимали, что можете со мной достичь гораздо большего. Теперь я такая же, как все, и вам ни к чему не пригожусь.
— Ты всего лишь продемонстрировала свое истинное отношение ко мне. Все решила сама, а мое мнение тебе было безразлично.
— Я просто боялась его узнать. И как оказывается, не напрасно. Вы тоже показали свое отношение ко мне.
— Полагаю, во всем Круахане немного было людей, кто относился бы к тебе так же, как я.
— О, я вам исключительно благодарна! — Гвендолен хрипло засмеялась, запрокинув голову. — Я готова прослезиться от признательности, что вы не швыряли в меня камнями, а даже иногда снисходили до презреннего существа с крыльями. Вас ведь очень устраивало, что я не человек, правда? С обычной девушкой у вас было бы гораздо больше хлопот.
— Гвендолен, я не хочу с тобой ссориться, — слова давались Эберу с трудом, но он упрямо шевелил губами. — Если ты сделала это в надежде, что я… Я ни разу не давал тебе повода на такое рассчитывать. Я понимаю, чего ты хочешь, но мы с тобой уже говорили об этом. Я никогда не смогу этого сделать, и не потому, что ты родилась с крыльями.
Камни на дне пропасти, куда она падала, оказались на поверку еще острее, чем на первый взгляд. Гвендолен долгое время казалось, что нормально вдохнуть она уже не сможет.