Проклятие Валнира
Шрифт:
— Шлехт! — заорал он, подбегая к двери и вышибая ее ногой.
Густав поднял голову и остался там, где и лежал, на пыльном деревянном полу, подмяв под себя ошалевшую от ужаса деревенскую девчонку. Ее юбка была задрана до талии, к горлу приставлен нож. Вокруг виднелись брызги крови.
— Грязная свинья! А ну слезай с нее!
— Я… я думал, это мародер, — забормотал Густав, торопливо вставая на колени. — Я… я…
Распахнулась задняя дверь, и в хижину влетели Франц и Халс.
— Что за… — начал Халс, но осекся,
Франц побледнел.
— Ты, жалкий гнилой… — Халс подался вперед и ударил Густава каблуком в лицо.
Хирург упал, и Халс помог девушке подняться. У нее на груди были кровавые порезы. Похоже, Шлехт вырезал там свои инициалы. Райнер содрогнулся.
— Ну-ну, детка, — мягко сказал Халс. — Он тебя не тронет. Ты…
Девушка не слушала. Она вскрикнула и опрометью выбежала наружу, задев Халса ногтями по щеке. Райнер не остановил ее.
Халс вернулся к Густаву, который с трудом пытался сесть.
— Я при первой же встрече понял, что ты за падла, и мне стыдно, что я не убил тебя прямо тогда.
Он снова пнул Густава в лицо и занес над ним меч.
— Нет! — врач пополз назад. — Ты не посмеешь! Не посмеешь! Я ваш хирург. Хочешь, чтобы твой друг умер?
Халс остановился и сжал рукоять меча так, что костяшки пальцев побелели.
— Он прав, — сказал Райнер, хотя сам содрогался при мысли об этом. — Он нам нужен. Всем. Предстоит дорога назад, и кто знает, что там будет. Надо, чтобы было кому нас латать.
Халс сник.
— Ну да. Да, хорошо. — Он поднял голову и гневно воззрился на Густава. — Но когда мы вернемся, не долго тебе гостить на этом свете, и награду свою потратить не успеешь.
Густав усмехнулся:
— Думаешь, разумно угрожать человеку, которому предстоит перевязывать тебе раны?
Халс снова набросился было на хирурга, но Райнер его удержал:
— Да ну его. Только нарвешься.
Халс заворчал, но подался к выходу. Он сделал знак Францу:
— Давай-ка, парень, пойдем глотнем свежего воздуха. А то что-то тут воняет.
Солдаты вышли. Райнер присоединился к ним, демонстративно повернувшись спиной к Густаву.
Когда на следующий день солнце стояло в зените, они увидели выбеленные стены монастыря Шаллии на высокой скале. Он сиял, как жемчужина.
— Не выглядит разграбленным, — сказал Халс.
Павел, у которого утром начала проходить лихорадка, так что теперь он сидел в седле, хоть и пошатываясь, усмехнулся:
— Разграблен или нет, но мы добрались. А теперь заберем эту штуковину — и домой. Надеюсь, обратный путь не будет стоить мне второго глаза. Как же я тогда увижу свое золото?
— Отсюда час пути, — сказала леди Магда. — Тропа узкая и извилистая.
Оскар сложил ладонь козырьком, защищая глаза от яркого полуденного солнца.
— Там дым. В монастыре.
Вирт, прищурившись, глянул туда, куда показывал артиллерист.
— Ты уверен?
— Так точно, капитан. Может, костер или печная труба.
— Может, монашки, — сказал Халс.
Вирт уничтожающе посмотрел на него.
В результате они двинулись шагом, что заняло не один, а два часа. Джано и Франц пешком пошли в разведку, осматривая каждый поворот тропы на предмет наличия врагов. Таковых не обнаружилось, хотя здесь недавно кто-то побывал: свидетельством тому были перекушенные кости, следы на снегу, разбитая о скалу кружка с вином.
Райнер заметил, что Халс как-то тревожно смотрит на эти следы, и усмехнулся:
— Ну и народ эти монашки.
На последней четверти пути рядом с тропой пролегала более широкая дорога, огибающая горы с юга, и она была испещрена бесчисленными отпечатками сапог и копыт в обоих направлениях, — стало быть, люди и лошади пользовались ею весьма регулярно.
Вирт смотрел на все это с мрачным интересом:
— Гнездятся там, в вышине.
— Не в монастыре? — голос Оскара дрогнул.
— Ты видел только один столб дыма?
— Да, конечно.
Оскару явно стало спокойнее.
Наконец они добрались до узкого выступа в скале, на котором и был построен монастырь, — нечто вроде плато для передышки, перед тем как широкая дорога начинала подниматься по холмам в горы. Выжженные круги, оставшиеся от старых костров, кости и всякий мусор свидетельствовали о том, что время от времени здесь разбивали лагерь.
Белые стены монастыря тянулись от обрыва, обращенного на восток в сторону Смоллхофа и Кислева, выше в горы, отсекая сужающуюся часть выступа. Но вблизи оказалось, что сияющий, благополучный вид монастыря — иллюзия. На самом деле стены во многих местах обрушились и почернели, от больших деревянных ворот остались беспорядочно свисающие с петель обугленные доски. Постройки монастыря располагались на трех уровнях: чем дальше от ворот, тем выше, в самой глубине, их венчал шпиль часовни Шаллии. Даже на расстоянии люди Вирта заметили, что тут все разграблено, стены сожжены, крыши провалились, повсюду разбросан мусор. В воздух все еще поднимался тоненький столб дыма, источник которого находился, по всей вероятности, на третьем уровне.
Глядя на это жалкое зрелище, Джано сотворил знак Шаллии и что-то пробормотал себе под нос.
— Похоже, барон Альбрехт располагает верной информацией, — сказал Эрих.
— Ага, — отозвался Вирт.
Райнер взглянул на леди Магду, ожидая реакции, но она была словно выкована из железа и взирала на погром поджав губы, без малейших эмоций.
— Крипта, которая нам нужна, располагается под часовней, — сказала она. — Значит, нам придется пройти мимо того, кто разжег огонь, а он может оказаться кем угодно.