Проклятые места
Шрифт:
– Слушай, друг, – Сьят на ходу повязывал шарф, – а почему все пропавшие – колдуны до тридцати лет?
– До тридцати дар подвижен и готов к росту, – пояснил Мьёл, закрывая неприметную дверку в торце Сыскного ведомства. – До тридцати он набирает силу, а после развивается только за счёт опыта. И до тридцати лет мы ещё можем вывернуться наизнанку при угрозе жизни, а вот после – уже нет. Сила набрана, её уровень закреплён, и появляются инстинкты. Матушка Шанэ сказала, что ему нужно было много колдовской силы – этому тёмному лодочнику. И он вынуждал колдунов выворачиваться, чтобы собрать всю их силу и вложить в свой причал. Или в себя. Подробностей мы уже, как ты
Сьят подумал, пощурился на солнце и заметил:
– А не из-за него ли мы перестали видеть призраков? Иначе его бы всё равно достали. Не утрать наши колдуны все знания и навыки… Достали бы. Может, он вас как-то проклял?
– Я тоже так подумал, – признался Мьёл. – Нет, наши старшие колдуны думают иначе. Что он, этот тёмный, что-то забирал из рек. Чем-то и от них питался – лодочник же. Я до сих пор наблюдаю за котами и вижу, как разнятся наши с ними умения. Они могут нырять глубже, чем мы, и работать на этой глубине – даже на дне. И видеть то, чего не видим мы. Значит, у них иное… питание. Всё те же реки, всё тот же общеколдовской источник… но вот силу они получают другую. Она ведь могла сохраниться на глубине – на той глубине, где нам трудно или опасно находиться. А этот тёмный когда-то был человеком, то есть глубоко не нырял. Но так оно всё или нет… Посмотрим.
Сьят согласно кивнул: да, выследив тёмного лодочника, сыскники нашли многих пропавших без вести и навсегда избавились от проклятого места, но только ли? А вдруг северные колдуны вновь обретут способность видеть призраков? Раз она когда-то была – значит, однажды вернётся. Ничто не исчезает навсегда. И испарившаяся вода в своё время проливается дождями и наполняет реки новой силой.
– Для этого мало питания, – Мьёл точно прочёл мысли рыжего и нахмурился. – Я же видел Лодочника, когда деда потерял. Я его видел, Сьят, как тебя сейчас. Но мне запретили видеть. Значит, мы недостойны – пока. И лично я буду и дальше помогать южанам во всех их призрачных делах. Дед любил повторять, что с даром мало родиться, ещё его нужно заслужить. Быть достойным своей силы – вот что он имел в виду.
И может быть, однажды…
Время покажет.
Дело 2: Прах к праху
Едва колдуны растопили снег, а морозы сменились сырым холодком, как всё Семиречье высыпало на улицы – гулять. Люди засиделись дома, устали от морозов, тянулись к солнцу. И утром, и днём, и особенно вечером после работы набережные и улицы наполнялись улыбающимися людьми.
Иххо тоже начала много гулять. Зимой она бегом бежала из дома на работу и с работы домой, редко бывала у наставников и старинного отцовского друга дядюшки Эссо, а сейчас каждый день ходила после работы учиться и всегда, несмотря на оттаявшие реки и по-зимнему ранние сумерки, пешком. С призраком отца за спиной и развивающейся пепельной силой девушка никого не боялась.
Кутерьма с проклятыми местами её коснулась мало. Иххо слышала о поисках, а за обедом матушка Шанэ охотно делилась новостями. За две недели они с северными колдунами посетили с дюжину подозрительных мест, но все они оказались пустышками. Одни перестали быть проклятыми – из них ушло колдовство и освобождённые призраки отправились в Мир вечных вод, – а другие проклятыми никогда не были. Просто люди что-то услышали, чего-то испугались, во что-то поверили и распустили слухи, а те взяли да прижились. Как сыскники придумали «проклятые» места ловушками для ушлых преступников, так и обычные люди не чурались интересных выдумок.
Однако всеобщая взбудораженность поисками зацепила и её, и, гуляя по вечерам, Иххо часто вспоминала старые посиделки с девочками, страшные сказки и местные легенды. И на днях таки вспомнила ещё об одном проклятом месте – но не из рассказов девчонок. Когда маленькая Иххо убегала гулять по родному Семьдесят Первому острову, отец часто твердил: не ходи туда, обойди стороной, если пришла, даже рядом не появляйся.
Но однажды девушка не утерпела и с разочарованием увидела, что страшное место – это всего лишь маленький островок, покрытый мшистыми камнями. С Семьдесят Первого острова на него вёл единственный полусгнивший деревянный мост, которым давно не пользовались. И ничего на крохотном Двести Десятом островке не было ни полезного, ни интересного, ни ужасного – да, одни мшистые камни.
Тогда Иххо даже на мост не ступила – побоялась, что рухнет вместе с ним в буйные воды реки Говорливой. И долгое время обходила островок стороной, думая, что именно о гнилом мосте предупреждал отец – что в мосте крылась вся опасность. А теперь, вспоминая о проклятых местах, она думала: а в мосте ли? А не в крохотном островке ли? Ведь о других опасных местах отец говорил прямо: в тот дом не лезь – пол прогнил или крыша рухнет, на ту улицу не ходи – там шайка орудует, обворуют. Почему же он ни разу не упомянул мост и одно лишь повторял: не ходи да обходи?
Поразмыслив, она решила проверить мшистый Двести Десятый островок – хотя бы издали. Маленькой не заметила опасности, а сейчас её развитый дар чует мертвецов и призраков. А если не учует, то позже Иххо расскажет обо всём матушке Шанэ и покажет место. Но сначала сходить на разведку без свидетелей – на тот остров, где она родилась и выросла. Где остался родной дом, проданный за долги. И поровну счастливых и горьких воспоминаний, которые не хотелось ни с кем делить.
Несколько дней девушка собиралась с духом и в ближайший же выходной с утра пораньше отправилась на родной остров – сначала лодкой (путь был неблизкий, почти два часа отнял), а потом пешком. И конечно, едва Иххо поднялась с причала на набережную, ноги сразу понесли её к дому – к бывшему, но всё равно родному.
Семьдесят Первый остров – один из самых мелких заселённых. Он находился далеко от крупных центральных островов, и люди здесь жили скромные и небогатые. Небольшие одноэтажные домики с низкими оградами, а иногда и без них, маленькие сады, тонкие тропки вместо улиц, узкая набережная. И очень старые деревья – высокие, раскидистые, необъятные. Маленькой Иххо всегда казалось, что они живут в лесу, и ещё и за это девушка любила родной остров.
Родительский дом был обитаем и ухожен. Светлые стены в паутине сухого плюща, свежевыкрашенные коричневое крыльцо и оконные рамы, цветастые занавески, а в чердачном окне зеленела молодая рассада. Иххо втайне надеялась, что дом продаётся, но нет. Сотрудникам Сыскного ведомства оплачивали съёмное жильё и давали беспроцентные ссуды на покупку своего, и если бы дом продавался…
Скрипнула дверь, и на крыльцо выбрался крупный чёрно-белый пятнистый кот – поднял усатую морду к солнцу, зевнул и улёгся. Из-за приоткрытой двери донёсся смех – детский, три голосочка. Им вторил женский голос – строгий, но со скрытой смешинкой.
Иххо вздохнула и с тяжёлым сердцем прошла мимо дома – низкий забор с одной стороны, частокол древних деревьев с другой. Хорошо хоть, дом в надёжных руках… О нём заботятся, и там снова растут дети. А раз не продаётся, значит, ей не стоит сюда возвращаться и пора идти другой дорогой. К другому дому.