Проклятые вечностью

Dragoste

Дракула, до этого мгновения хранивший невозмутимое спокойствие, сорвался с места, пригвоздив ее к стене, уперев руки по разные стороны от ее лица. В этот момент его глубокие синие глаза пылали голубым огнем, будто изменив свой цвет, а лицо приняло поистине устрашающее выражение. На мгновение Анна даже забыла, как дышать.

— Думай, что говоришь и кому говоришь! Ты ничего не знаешь о том, что произошло столетия назад. Всю жизнь тебя кормили сказками те, кто был слеп так же, как ты. Поверь, Валерий был далеко не так безгрешен, как ты считаешь. Историю пишут те, у кого есть власть. Родной отец обрек меня на муки, которые не пожелаешь даже врагу.

Это он начал эту вековую междоусобицу, это он обрек свою семью на смерть, а меня… — сделав глубокий вдох, он сумел взять под контроль рвущиеся наружу эмоции и продолжил более спокойно: — Ненависть подобна змее в твоей душе, она опутала тебя своими сетями, превращая в марионетку. Поверь, ты даже не знаешь, за что сражалась все эти годы.

— Ты ненавидишь ничуть не меньше…

— Ненавижу, яд ненависти течет по моей жизни, словно кровь по венам. Я ненавижу Валерия за то, что он сделал, и в том, что произошло с Вами, его вины ничуть не меньше, чем моей, ибо грехи отцов — бремя детей! Все мы стали заложниками собственных ошибок и собственных страстей, замкнув круг пороков. Все, что ты любила в пепел сожгла именно ненависть, обоюдная, не стоит вешать все грехи на меня! Однако если тебе не терпится отдать свою жизнь ради слепой веры в ложные постулаты, что ж, я тебе помогу, — проговорил он, практически касаясь губами ее щеки.

— Ты – Дьявол во плоти! Из—за тебя я никогда не смогу соединиться с моими родными, вернуться назад… — прошептала она.

На эти слова мужчина ничего не ответил. Близость ее тела дурманила его сознание, а аромат кожи сводил с ума. Но сильнее всего поражало другое — несмотря на все случившееся, каждая ее клеточка была наполнена жизнью, которая еще теплилась в душе Анны, поддерживая тлеющий уголек, остановивший ее на перепутье между мирами. Она не была мертва, как он, как Алира или Виктор. Ее кровь притягивала вампира и одновременно пробуждала в нем жажду жизни. Находясь рядом с ней, Дракула впервые за многие века хотел стать живым, толком не понимая природу этого спонтанного желания, зародившегося в недрах его души.

— Ты сама сожгла за собой все мосты, — после продолжительного молчания, прошептал он. — Как говорят: лучше знакомый Дьявол, чем незнакомый. Мир изменился, вернуться назад невозможно, и единственное, что тебе остается – это идти дальше и не оглядываться на тех, кто остался за спиной. Иногда лучшее, что мы можем сделать – начать все сначала.

Их губы уже практически соприкасались, грозя обрушить их грешные тела в бездну порока. Анна сама не понимала того, что происходило с ней в этот момент. Его колдовской голос кружил ей голову своими лукавыми посулами, заставляя в тайне желать его прикосновений и тут же страшиться собственных желаний. Девушка чувствовала ту незримую мощь, которая исходила от его тела, заполняя каждую клеточку ее естества. Этот миг открыл Анне настоящую картину грехопадения, ведь именно сейчас она, подобно Еве, соблазненной коварными речами, была готова последовать на край земли за своим искусителем, переступить порог дозволенного, чтобы попробовать запретный плод.

— «Господь Всемогущий, молю, охрани меня от его чар», — подумала она в то мгновение, когда их губы слились воедино – это было далеко не невинное прикосновение неопытного юноши, это был властный поцелуй мужчины, не страшащегося обнажить свои истинные желания. Подчиняя принцессу своей воле, он наслаждался ее страхом и смятением, напоминая воина, водрузившего собственное знамя над сраженной крепостью.

Анна машинально

сомкнула руку на серебряном распятии, к которому она всегда прикладывалась в особенно трудные минуты, но в этот раз вместо привычного облегчения оно подарило ей лишь огненный поцелуй, наградивший ее очередным ожогом. Издав отчаянный крик, девушка осела на пол, закрыв лицо руками.

— Полна скверны, — прошептала она. — Даже Бог отвернулся от меня, ибо отныне я не достойна его покровительства. Мне век не искупить свои грехи, навязанная тобою вечность слишком дорого обходится.

— Нет ни искупления, ни отпущения грехов, запомни эту истину, — проговорил он, — ибо грех не имеет цены. Его нельзя выкупить обратно, пока не будет выкуплено назад само время, а повернуть его вспять невозможно.

— Замолчи, — вскричала она, чувствуя, как глаза заволакивает пелена слез.

— Не велика потеря! Я открою тебе тайну – твоего Бога никогда не было с тобой рядом! В противном случае разве он позволил бы всему этому свершиться? — не скрывая торжества в голосе, проговорил вампир.

— Довольно, — пропищала она, испуганно потирая глаза, которые заволокла кровавая пелена. — Что… что это такое?

По щекам потекли жгущие струйки, оставляя после себя тонкие красные дорожки, смыкающиеся на подбородке. Прикоснувшись кончиками пальцев к мокрой щеке, она отстраненно посмотрела на свою ладонь, на которой остался кровавый след.

— Это слезы, — коротко ответил он, отирая шелковым платком ее щеки.

— Мертвым чужды человеческие эмоции. Они не проливают слез, — будто не слыша его слов, проговорила она, растирая между пальцев липкую жидкость, но секунду спустя ее будто поразила молния. — Вампиры тоже плачут? И ты? — с изумлением спросила она, поднимая на него глаза.

— Нет, мне не приходилось, — коротко ответил он, а потом после некоторых размышлений добавил: — Вампиры плачут кровавыми слезами. Кровью, насильно отобранной у невинных людей, невинных душ, унесенных смертью.

И вновь вспомнив о том, кем она стала, Анна свирепо посмотрела в сторону стоящего поодаль Дракулы.

— Какое же ты чудовище! Безжалостный монстр, — взбешено выкрикнула она, поднимаясь на ноги.

— Такое же, как ты, дорогая, — равнодушно пожав плечами, отозвался он. — Ты думаешь, что чем-то отличаешься от меня, но это не так! Мы — дети тьмы, хищники ночи, и ни один из нас не может противостоять своим инстинктам. Как волк выходит на тропу войны во время охоты, чтобы обеспечить выживание себе и своей стае, так и мы выходим на темные улицы, чтобы искупать город в крови, до дна иссушив своих жертв. Это сильнее нас. Кто-то, стыдясь своей природы, пытается отрицать эту нехитрую истину, кто-то, напротив, получает от этого удовольствие, но суть происходящего это не меняет. Нельзя винить льва за то, что он убивает беззащитную лань — это залог выживания, пищевая цепочка. Запомни одно: кровь — пища избранных, и теперь ты зависишь от нее. Новорожденному вампиру необходимо питаться каждую ночь.

Анна, как завороженная смотрела на него, пытаясь осмыслить сказанное. Но тут ее взгляд остановился на серебряном эфесе кинжала, притороченного к его поясу. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, девушка приблизилась к нему вплотную, коснувшись нежной ладонью его щеки, спустилась ниже, останавливаясь на груди.

— Твое сердце… оно не бьется, — прошептала она.

— Может быть, его просто нужно снова разжечь, — проговорил он в ответ, проследив взглядом за ее рукой, сомкнувшейся на рукояти.