Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

Шипаков Виталий

– Так ведь помер пан Мечислав, его литвины бешеные придушили.

– Да? – бесстрастно переспросил диковинного вида князь и тут же с издевкою добавил: – Туда ему и дорога, вот чертям-то в преисподней трудов прибавилось.

Спешившись, он бросил повод ошалелому охраннику. – Напои да накорми коня, а я и без провожатых обойдусь, чай, не заблужусь в покоях дядюшкиных.

Это был действительно родной племянник Казимира Анджей, позор и стыд всего княжеского рода Вишневецких. В свои двадцать семь лет он уже успел прославиться на всю Речь Посполитую, как отпетый злодей. Не в пример злодею дядюшке, имевшему вполне благопристойный вид да высокое положение государственного мужа, племянник слыл истинным разбойником и вел почти звериный образ жизни. Рано потеряв родителей, как поговаривали злые языки, не без помощи Казимежа, Анджей куда-то исчез и появился вновь в родных местах лет через десять во главе воровской шайки, набранной из крымских татар и прочего, родства не помнящего отребья. Свое маленькое, захудалое имение – единственное, что получил он от скупого родственника, разбойник князь превратил в настоящий вертеп, добывая пропитание себе грабежом на большой дороге. От давно заслуженной плахи иль петли его спасало далеко не бескорыстное заступничество дяди, а также большие связи в Крыму. Сам Август Сигизмунд неоднократно прибегал к услугам молодого Вишневецкого, чтоб натравить татар на московитов и тот всегда оправдывал оказанное ему высокое доверие. В отличие от труса Казимира, Анджей был довольно храбр, а жестокостью превосходил даже своих приятелей ордынцев.

Когда прибывший гонец сообщил, что Казимеж при смерти, а потому желает незамедлительно увидеть любимого племянника, князь-разбойник очень удивился. В последнее время их дружба с дядей дала глубокую трещину. Во-первых, младший Вишневецкий отказался возглавить посланный на Дон отряд, ибо посчитал затею возмутить донских казаков против русского царя пустой тратой сил и времени. Во-вторых, так позорно провалившееся нападение на Папское посольство отчасти приключилось тоже по его вине. Душегубов своих Анджей к дядюшке прислал, но сам участвовать в убийстве Ватиканского посланника наотрез отказался, совершенно справедливо полагая, что в случае неудачи никакой могущественный родственник его не спасет. Вот Озорчук и разгромил разбойничью ватагу, лишенную ее храброго, чуткого, как волк, предводителя.

Однако малость поразмыслив, – Анджей понял, что на этот раз предложение умирающего Казимежа будет весьма заманчивым. Скорей всего, речь пойдет о мести изувечившим его врагам. И он не ошибся.

Пройдя по словно вымершему нижнему этажу, Анджей поднялся наверх и только здесь увидел о чем-то тихо беседующего с лекарем Зигмунда Морожека. При появлении молодого Вишневецкого лекарь как сквозь землю провалился, а Морожек поклонился, открывая дверь.

– Проходите, сударь, князь только что о вас, своем любимом племяннике, справлялся.

Звероподобный выродок рода Вишневецких недоверчиво усмехнулся, явно сомневаясь в искренности дядюшкиного телохранителя и, не снимая шапки, шагнул в опочивальню.

Переступив порог, привычный к вони татарских стойбищ и своего давно не мытого тела, Анджей невольно сморщил нос, слишком уж тяжел был дух, стоявший в ранее всегда благоухавшей спальне Казимира.

– Подойди, – строго приказал старший Вишневецкий, увидав племянника.

«Эка разуделали тебя литвины, да ты и впрямь, похоже, не жилец», – подумал князь-разбойник, разглядывая исхудалое, туго обтянутое желтоватой кожей лицо Казимежа, его белые от седины и поредевшие почти наполовину волосы.

Видно, угадав племянниковы мысли, князь со слезою в голосе помолвил:

– Помираю вот, хочу тебя своим наследником сделать. Чего молчишь, аль онемел от счастья?

Анджей наконец снял шапку и, глядя на железносерый волчий мех, со свойственным ему бесстрастием, как о чем-то малозначительном, спросил:

– А это правда, дядя, что вы отца и мать моих отравили?

Полумертвец оскалился дьявольской усмешкой и тоже преспокойно заявил:

– Конечно, правда. Я же младшим уродился, что мне было делать, после смерти деда твоего голым по миру идти? Да и ты бы так же поступил. Одной породы мы с тобой, племянничек. Потому вот и хочу перед смертью грех свой искупить, тебя, а не этих недоумков мягкотелых, – Казимир кивнул на дверь, – своим единственным наследником сделать.

Восприняв как должное известие о том, что дядюшка и есть убийца его родителей, впрочем, он об этом давно догадывался, молодой нелюдь равнодушно поинтересовался:

– Что свершить-то надобно?

– Ведьму разыскать да покарать.

– Какую ведьму?

– Красавицу Елену, жену князя Станислава.

– Так ведь слух прошел, что их с отцом казаки малоросские убили, – пожал плечами Анджей.

– Враки это, – прохрипел Казимеж. – Кабы убили, так головы б в Варшаву напоказ привезли и награду получили.

– И то верно, – охотно согласился младший Вишневецкий, но тут же с сомнением спросил: – Только где и когда ее искать, ведь нынче же война с Московией. Мне с моей татарскою хоругвью велено при войске быть. Коль не исполню королевского указа, так и наследство не понадобится, все одно Стефан все земли отберет.

– Это очень кстати, что ты на Русь отправляешься. Коль на шведской да немецкой границах не перехватили беглецов и здесь их отыскать не смогли, стало быть, они к царю Ивану подались, схизматы проклятые, – окрепшим от злости голосом воскликнул Вишневецкий. Похотливо ощерившись, он добавил: – Поручение сие весьма приятное, шибко сладкая бабенка княгинюшка, уж я-то знаю, – однако, вспомнив, что сотворил с ним Гжегож, снова разрыдался и визгливо завопил: – Своим ордынцам эту суку отдай, пускай они усладу ей доставят, да так, чтоб все колдуньено нутро через срамную дырку вывалилось, чтоб ее защитник ротмистр в гробу перевернулся.

– Можно и так, почему бы верных слуг не наградить, когда мне самому красавица наскучит, – усмехнулся Анджей.

– Исполнишь просьбу – все мое добро в свое владение получишь. Завещание я лекарю оставил. В доказательство Еленины косы привезешь, он их сразу признает, – еле слышно прошептал Казимеж, видать, беседа напрочь истощила его силы, но когда Анджей собрался уходить, он сказал ему вслед:

– Прощай, да поможет тебе бог.

Уже переступив порог, племянник обернулся и язвительно изрек:

– Вот это вы мне, дядюшка, напрасно пожелали. Вряд ли стоит нам с тобою уповать на господа, потому что сам ты есть не кто иной, как чертово отродье, и меня таким же сделал. – А насчет просьбы своей не сомневайся, непременно исполню, – заверил младший Вишневецкий и ушел, не попрощавшись.

Казимеж умер лишь через неделю. До самого конца он был в здравой памяти и жутко выл, терзаемый телесной мукой. Не дал ему всевышний легкой смерти то ли в наказание, то ли во имя грехов искупления.

ГЛАВА III.

ХОПЕРСКИЙ ПОЛК

«В одной, невероятной скачке

Вы славно прожили свой век»

(Марина Цветаева)

1

За рекою в польском стане ударили выстрелы. Новосильцев вздрогнул, обернувшись к стоявшему за его спиной стрелецкому сотнику Евлашке Бегичу, он приказал:

– Зажигай!