Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди
Шрифт:
Как только Маленький приблизился к костру, двое одетых в латы воинов заступили казачонку путь. Наставив на него мушкеты, они в один голос вопросили:
– Стой, кто таков?
– Гонцы из Варшавы, везем послание самому королю, – бойко выкрикнул юноша, призывно взмахнув рукой. Княжич с Ярославцем поспешили вслед за ним. Преисполненным шляхетским гонором голосом Иван вначале представился сам:
– Хорунжий Станислав Белецкий, – затем, кивнув на Александра, с легким презрением добавил: – Хорунжий Гедемин Млынник, – явно желая дать понять своим сородичам полякам, что его спутник всего лишь захудалый литвин. Для большей убедительности Ванька вынул грамоту, помахал ею перед носом одного из дозорных и гордо заявил: – Посланники его святейшества епископа Вольского.
Пергамент – Княжич позаимствовал у Новосильцева, и от него же узнал имя епископа-иезуита. Представить Сашку-старшего литвином тоже посоветовал князь Дмитрий, этим можно было хоть как-то объяснить незнание Ярославцем польской речи.
Появление лжегонцов не вызвало у часовых особого подозрения. Чуть не каждый день в шляхетский стан приезжали посланцы из Варшавы. Да и выглядели они весьма обыденно – пара молодых ретивых шляхтичей в сопровождении знающего здешние места казака-малоросса. Тем не менее, один из воинов, видать, старший, продолжая держать их на прицеле, приказал своему сотоварищу:
– Позови пана вахмистра, да пусть людей с собой возьмет.
Его напарник покорно удалился, но вскоре вернулся, ведя за собой троих всадников. Тот, что ехал впереди, видно, это и был начальник караула вахмистр, находился в изрядном подпитии, а потому пребывал в веселом настроении. Едва увидев богато разодетых молодых офицеров, он еще издали крикнул часовым:
– Пропустить, – и лазутчики въехали во вражий стан. Радушно улыбаясь, пьяный пан участливо спросил:
– Как добрались, панове рыцари?
– Слава богу, хорошо, – снисходительно промолвил Княжич и в свою очередь спросил: – Что может приключиться с польским шляхтичем в покоренной королем его стране?
Улыбка стала медленно, но верно сползать с испитого лика вахмистра. Недоверчиво качая головой, он почти трезвым голосом ответил:
– Ну, это как сказать. Раньше впрямь спокойно на дорогах было да недавно к московитам казаки с Дону на помощь подошли целым тысячным полком. Донцы-то душегубы еще те, похлеще вашего чубатого будут, – пан кивнул на Сашку Маленького. – От них чего угодно можно ожидать. А уж в умении перехватывать гонцов да вырезать заставы по ночам им просто равных нету. Я-то знаю. Казаков даже сами московиты побаиваются. Ума не приложу, как царь Иван подмять их под себя сумел, не зря, видать, зовется Грозным.
Малость поболтав с приезжими, вахмистр перешел к делу.
– Следуйте за мной, я вас к полковнику Адамовичу препровожу, начальнику королевской стражи, а он уж пусть решает, как с вами дальше быть. Только вряд ли пан полковник отважится средь ночи беспокоить короля.
Его солдаты были совершенно трезвыми и не такими благостными. Когда вахмистр с Иваном тронули коней, они подъехали вплотную – один к Маленькому, другой к Ярославцу и всю дорогу стерегли их каждое движение, опасливо держа ладони на рукоятях сабель.
Ведя никчемный разговор с пьяным паном, хорунжий принялся тайком оглядывать вражеское воинство. Поначалу душа его возрадовалась. Когда ехали мимо шляхетских пушек, Иван приметил, что их совсем немного – десятка два, не более, да и величиною они крепко уступали московитским. Огненный припас хранился здесь же, на большой повозке, доверху уставленной бочонками с порохом.
«Вот недоумки, все зелье в одну кучу свалили. Пальнуть из пистолета, так половину лагеря снесет», – подумал Княжич, даже не предполагая, что сия мысль пророческая. Однако, чем дальше они ехали, тем сильнее мрачнел взор вожака отчаянных лазутчиков. В часто встречавшихся им на пути, несмотря на ночное время, шляхетских воинах хорунжий узнавал себе подобных бойцов. Это были не вчера оторванные от сохи мужики и не только слезшие с печи боярские дети. Это были старые вояки, но не по возрасту, по сроку ратной службы. На всех католиках ладно сидело снаряжение, а свое оружие они держали столь уверенно, словно с ним в руках и уродились. Доносившаяся со всех сторон не только польская, литовская и мадьярская, но и вовсе незнакомая ему немчинская речь, заставили Ивана вспомнить об Иосифе. Похоже, не соврал Иуда, видать, и впрямь король Баторий со всего света латинянских рыцарей собрал.
Очень огорчило Княжича присутствие в шляхетском войске малоросских казаков. «Ведь такие же, как мы, люди вольные православные, а к католикам на службу подались, – с горечью подумал Ванька, но движимый присущим ему обостренным чувством справедливости, сам же оправдал чубатых. – Неча малороссов зря корить – в землях Речи Посполитой живут, за нее и воюют. Мы вот на Руси живем, потому к царю Ивану примкнули – все правильно».
Однако вражеские казаки – это было еще не самое страшное. Когда впереди стали смутно вырисовываться огромные шатры королевской ставки, по обеим сторонам дороги появились ровные ряды крытых повозок, возле каждой из которых стояли длинные, сажени в две, не меньше, пики и, что особо удивило Княжича, железные, наподобие ангельских, крылья.
К счастью, пьяный вахмистр не разглядел изумления во взоре своего попутчика, а то б и у него возникли подозрения. Приехать из Варшавы и не знать гусар – такого быть не может. Даже не пытаясь скрыть своей зависти, бывалый воин почтительно изрек:
– Славно обустроились гусары, словно на прогулку, на войну пришли. Целый город на колесах вон поставили, есть где от дождя и ветра скрыться, не то что мы, шляхта неимущая. Одних слуг с собою чуть не по десятку привели. Да и как иначе-то, коли средь них каждый второй если не князь, так рыцарь шибко благородный. Впрочем, на гусар грех сетовать. Нет на белом свете конницы лучше наших земных архангелов. На моей памяти не раз они исход сражения решали, – и, обращаясь к хорунжему, насмешливо поинтересовался: – А ты, сударь, отчего в их полк не вступил? Судя по оружию да коню, человек вы далеко не бедный и род Белецких на всю Речь Посполитую известен.
Придав лицу таинственно надменное выражение, Ванька строго заявил:
– В этой жизни каждому свое. Я более посольские дела да другие службы тайные, особой важности привык вершить.
Получив такой ответ, пан боязливо приумолк. Проехав еще с сотню саженей, они остановились. Путь им преградили стоящие живой стеной рыцари, закованные в раззолоченную сталь, за спинами которых возвышались уже знакомые Ивану крылья. Зачарованно глядя на этих сказочных витязей, Княжич было попытался подъехать к ним, однако добродушный вахмистр вовремя его остановил:
– Пан хорунжий, хоть ты и очень важная персона, но не советую тебе от всей души к охране королевской среди ночи приближаться. Они и званья твоего не спросив на пики враз поднимут.
Как ни странно, но именно сие предупреждение вернуло Ваньке душевное спокойствие. Мысленно ругнув себя, ангелов земных ишь увидал и, как малое дите, расчувствовался, он глянул на своих товарищей. Ярославец с Маленьким оказались выше всяческих похвал. Дабы усыпить бдительность сопровождающих, Сашки дремали прямо на ходу, изображая истомленных дальнею дорогой путников. Правда, конские поводья они держали в левой руке, а правая болталась у обоих настоль безвольно, что только Княжич мог бы догадаться об упрятанных в рукавах кинжалах, которые готовы были в любой миг впиться во вражьи глотки.