Прокурор
Шрифт:
Павлинка нырнула, ловко работая ножками и ручками. Тельце ее извивалось в воде, волосики распустились. Она уверенно скользнула ко дну и вскоре появилась на поверхности, зажав ложку в кулачке.
– Будущая чемпионка мира!
– сказал довольный Виктор.
– Ну, на сегодня хватит, малявка. Теперь - отдых...
– А вы почему не купаетесь?
– спросила у Берестова Флора.
– Такая жара...
Он несколько замялся, пробурчал что-то непонятное и махнул рукой.
Потом они валялись на пляже. Павлинка неуклюже ползала по песку,
Надя поначалу была скованной с представительницей телевидения, постепенно оживилась, стала расспрашивать Флору о киноартистах. Узнав, что Баринова знакома лично с режиссером Герасимовым и актрисой Тамарой Макаровой (по институту кинематографии), Урусова прониклась к девушке уважением.
– Моя мама говорила, что маленькой я любила устраивать целые представления, - призналась она.
– Надену отцовский полушубок, дедушкин малахай, возьму веник и изображаю часового... В кино, наверное, видела... И в школе в драмкружке участвовала. А как хотела в театре играть! Прямо спала и видела...
– Ну и надо было пойти учиться в театральный, - сказала Флора.
– Куда нам, деревенским, - отмахнулась Урусова.
– Я до пятнадцати лет и в городе-то не была. Дальше райцентра не ездила.
– Ну и что?
– горячо возразила Баринова.
– Есть такая актриса Любовь Полехина. Видели, наверное?
– Это что в "Вишневом омуте" играет?
– Не только. Еще в картинах "Вкус хлеба", "Дочки-матери"... Во многих. Она ведь тоже выросла на селе. И тоже мечтала стать актрисой. Не побоялась, поехала в Москву, хотя там ни родных, ни знакомых. Правда, в первый год ей не повезло - опоздала. Документы уже не принимали. Она устроилась работать дворником, целый год штудировала учебники, читала Станиславского, Мейерхольда, Эйзенштейна. И добилась своего! На следующий год приняли во ВГИК. Теперь знаменита на весь Советский Союз.
Надя только покачала головой.
Виктор, внимательно слушавший их разговор, вдруг заявил:
– А я, если и пошел бы учиться, то не на артиста, а на режиссера... Вот вы рассказывали, - обратился он к Бариновой, - артиста делает режиссер. Так?
– Запомнили, - улыбнулась Флора.
– И я вас правильно понял: в кино режиссер самый главный?
– Почему же, - пожала плечами Флора.
– Если говорить честно, все начинается с литературной основы. С идеи! То есть со сценария...
– Вы его побольше слушайте, - сказала Надя.
– Он и меня замучил. Накупил книжек по кино, в библиотеке журналы берет...
Увидев, что Виктор закурил папиросу, она возмущенно произнесла:
– Опять соску взял! И кто придумал эту заразу?
– Индейцы, - ответила Флора.
– Из Южной Америки. А в Европу табак привезли спутники Колумба.
– Чтоб им пусто было!
– в сердцах сказала Урусова.
– Нет бы что-нибудь путное...
– А они были убеждены, что это целебное средство, -
Виктор, дабы прекратить разговор на эту тему, затушил папиросу. Флора заметила: при Наде он больше не курил.
В столовой сидели за одним столом. Потом, поспав после обеда, встретились снова. Женщины болели за Берестова - он играл в волейбол, и, нужно сказать, мастерски. Во всяком случае, его "мертвые" удары никто не брал.
Вечер провели у моря, провожали солнце. Виктор с сожалением расстался на ночь с Надей и ее дочуркой. Павлинка уснула как убитая в постели Бариновой (она уступила спальню, устроившись в другой комнате), и женщины, не зажигая света, любовались сквозь стеклянную стену лунной дорожкой на спокойной черной глади моря.
Иногда случается, что человека принимаешь сразу и до такой степени, что готов открыть ему самое сокровенное. Так было и с Надей.
– Правда, Витя стоящий парень?
– спросила она у Флоры.
Баринова от неожиданности не знала, что и ответить. Но поняла: Наде, наверное, необходимо поговорить с кем-то о любимом человеке.
– На него можно положиться, - убежденно произнесла Флора.
– Он такой внимательный, - сказала Надя.
Флора почувствовала, что говорить следовало бы о другом, об иных, человеческих, качествах.
– Замуж зовет, - продолжала Надя, но в ее голосе звучали грустные нотки.
Флора пыталась разобраться, о чем она грустила. О том, что, может быть, не получилось у Нади с другим человеком - отцом Павлинки?
– Если нравится, идите, - посоветовала Флора.
– Знакомы-то всего ничего, - вздохнула Надя.
– А что сердце подсказывает?
– Что может подсказать бабье сердце?
Баринова угадала в темноте усмешку на ее миловидном лице.
– Чувство - самое главное, - проникновенно сказала Флора.
Ей было несколько странно, что незнакомый человек открывает душу. Вот так запросто, не зная по существу, кто она и что.
– Вы не поверите, я, как увидела Виктора, сразу влюбилась, призналась Надя.
– Глаза у него добрые...
– Ну и хорошо, - обрадовалась Флора.
– А как с Павлинкой нянчится! И она к нему тянется, прямо сияет вся, как увидит его. Вот только что не умеет еще говорить "папа"... Да ведь и не было папы, - вздохнула Урусова.
– Это очень важно, что у них взаимная тяга, - сказала Баринова.
– Да и выйти теперь замуж с ребенком не так легко.
– Что же, по-вашему получается, бросаться на любого, кто согласится взять с ребенком?
– сердито спросила Надя.
– Я так не хочу. Главное чтобы меня полюбили.
– Он любит. Это сразу видно.
– Да?
– с тихой радостью спросила Надя.
– Смотри-ка, даже вы заметили. Значит, правда...
– Хочу снять его для передачи, - сказала Флора.
– А зачем?
– насторожилась вдруг Урусова.
– Ну как же, хороший водитель. Работники ГАИ, и те ставят его в пример...