Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II
Шрифт:
Итак, престол брошен, армия и народ тоже. Пора отправляться к семье, где больные дети. Но прежде чем оставить ставку, здесь же, в Могилеве, происходит последняя встреча уже обывателя Николая со своей матерью Марией Федоровной. Встреча во многом символическая, дорисовывающая последний штрих в портрет последнего российского царя. Мать рыдает, сын молча стоит, курит, смотря себе под ноги (Скотт… С. 250): провинившийся великовозрастный недоросль – набедокурил и просит прощения у матери, много раз предостерегавшей о гибельности внутренней и внешней политики его для династии и России. Не внял. Недорослем взошел на престол, недорослем его бросил. Ничему не научился, ничего не понял. И вот финал, правда, еще не окончательный, окончательный будет в Ипатьевском доме в Екатеринбурге.
В гибели династии Романовых виноват не только Николай II, ответственность ложится и на весь царствующий дом, представители которого в течение многих лет были свидетелями безответственного руководства империей царствующей четы. Делали правильные выводы, что подобное руководство грозит гибелью династии и России. Но дальше этого не шли. Подошли к краю пропасти – и замерли, словно парализованные разверзшейся у ног бездной. Мобилизоваться бы, объединиться единой волей и решиться на замену никудышного правителя, как их более решительные предки в лице Екатерины II или Александра I. Ведь даже народ подсказывал им выход: летом 1915 года решительно настроенная толпа на Красной площади в Москве требовала отправить
С Александра II начинается понижение у царственных особ и их ближайших родственников морально-волевых характеристик. Русские цари не обременяли себя университетским образованием, не было его и у Александра III, не дал он такового и сыну Николаю. Около Александра II стояли рослые красивые немцы и русские с прогрессивными взглядами и высокой честностью. Александр III приблизил грубоватых, как он сам, не особенно знатных и богатых, не имевших на него влияния. Старые свитские генералы отстранились от двора, как окружение Александра III отстранилось от Николая II (Обнинский… С. 28).
Свита Николая II изменилась к худшему. Порядочным людям оставалось только отойти от двора, их место заняла молодежь, во всем согласная с царем. А он от одной бестактности шел к другой, еще худшей. В первые два месяца царствования Николая II все земства в своих адресах ему высказывались за неотложность коренных реформ во всем строе русской жизни (Обнинский… С. 29). 17 января 1895 года он ответил «бессмысленными мечтаниями».
Для морального облика Николая II характерны душевная черствость и даже цинизм. Как известно, в день ходынской трагедии он принял участие в торжественном приеме, устроенном французской правительственной делегацией по случаю его коронования, хотя из чувства элементарного такта он должен был запретить проведение любых торжественных мероприятий в этот и ближайшие дни. Моральная деградация Николая II и его окружения постоянно нарастала, достигнув апогея в февральские дни 1917 года. Как промежуточный этап в этой тенденции необходимо рассматривать желание Николая II поохотиться после панихиды по Макарову или его реплику на разгром при Цусиме: «Я смотрю на это как на укус блохи!» (Обнинский… С. 84, 86). Что и дало английскому премьеру Ллойд Джорджу вынести вердикт Николаю II и всей господствующей системе: «Корона без головы… Россия – прогнивший ковчег» (Мэсси… С. 391). И потому неудивительно, что при таких морально и умственно недееспособных правителях империя в считаные часы рухнула, уступив место политикам столь же политически малограмотным и аморальным, но безмерно амбициозным. Начался второй акт российской трагедии – с Временным правительством во главе. Но прежде чем закрыть страницу о Николае II и перейти к эпохе Временного правительства, коротко остановимся на причинах падения империи. Основные причины – политические:
1) запаздывание с политическими реформами;
2) нежелание идти на компромиссы с оппозицией;
3) недопустимый либерализм относительно социалистических уголовников всех мастей, начиная с 60-х годов ХIХ века;
4) авантюризм дальневосточной политики и недальновидность политики европейской;
5) личностные характеристики последнего императора – слабоволие и политическое слабоумие, выразившиеся в абсолютизации союзнического долга в ущерб династическим и национальным интересам, в отказе заключить сепаратный мир с Германией, недопустимо слабом контроле за деятельностью правительства и формировании его на основе личной преданности, а не профессионализма; уходе от активной политической деятельности в последние два месяца нахождения у власти.
К вопросу о святости Николая II
Имеет смысл рассмотреть вопрос о причислении в 90-е годы ХХ века Московской патриархией последнего царя к лику святых. Достоин ли он этого?
Религиозная и справочная литература так определяет признаки святости. «Святые были такие же люди, как мы. Многие пришли от больших грехов, но покаянием достигли Небесного Царства, где пророки, мученики, подвижники… Святые живут в ином мире… Святой одержим послушанием, он беспредельно предан воле Божьей, лишен тщеславия, мирных сует и т. п.» – схимонах Силуан (Настольная книга священнослужителя. М.: Издание Московской патриархии, 1978. Т. 2. С. 673–688).
В. Даль: «Святые – это непорочные и угодные Богу люди, праведно жившие и поступавшие по законам Божьим, безгрешники… мученики, убитые за веру» (Владимир Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык. Т. 4. С. 161).
«Святые – праведники, подвижники, посредники между Богом и людьми, наделенные даром чудотворения; заступники и молитвенники за людей, пророки, мученики» (Атеистический словарь. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1983. С. 437).
В подобном же духе о святых высказывались Тертуллиан, Августин и прочие церковные авторитеты. Если резюмировать эти высказывания, то человек, впоследствии канонизированный как святой, выступает для мирян в качестве моральной опоры, земная жизнь его была примером служения Богу и его заповедям, при исполнении которых он претерпел разного рода муки, обрел дар чудотворения, праведной жизнью заслужил быть посредником между Богом и людьми, их заступником и молитвенником, наделенным даром провидения. Святые нравственно очищали заблудших, вручали им нравственный посох в повседневной жизни, в отношениях с людьми, давали возможность отличить добро от зла, совершать богоугодные поступки. После общения с ними человек возвышался духом, морально креп и готов был повторить подвиги своих святых наставников. Жуткая практика лагерей смерти показывает, что верующие более достойно переносили нечеловеческие условия существования в них в сравнении с неверующими, атеистами и мужественно шли навстречу смерти. Совсем свежий пример такой мученической смерти за веру явил рядовой Родионов, попавший в плен к чеченцам в первую чеченскую войну (1994–1996). За отказ снять с себя крест и отвергнуться от православия с него живого содрали кожу. Причислен к лику святых. А какие муки за веру претерпел в жизни Николай II? Кого нравственно наставил? Какие явил чудеса или пророчества? Или праведно жил? Претерпевал ли муки морально-духовные по неустроению государства? Пытался ли дух свой возвысить и морально укрепиться? Бог дал ему возможность совершить подвиги на государственном ристалище – где они? Одни поражения. Много молился, но тверд духом не стал. Мало молиться по нескольку раз в день, необходимо еще в ежедневных деяниях оправдывать свое божественное избранничество и предназначение, быть достойным помазанником Божьим. Вся жизнь Николая II протекала вопреки канонам святости. Бог вручил ему могучую державу. И вместо того чтобы прирастить ее могуществом, он все ее устои расшатал. С первых дней царствования душил ростки гражданского общества. Искушенный дьяволом, соблазнившись легкой победой над «макаками», ввязался в дальневосточную авантюру, провалы которой проросли метастазами гражданской войны 1905–1907 годов, в которой едва уцелел. Согласившись с испугу на образование Думы и даже коалиционного правительства, в дальнейшем благодаря династической спеси и малоразумию наотрез отказался с ней сотрудничать. Вопреки христианским заповедям, испытывал зависть к подлинно государственным мужам, своим авторитетом обрекавшим его на нахождение в тени их фигур. А потому при первой возможности избавлялся от них – в ущерб короне и государству. Благополучие последнего его мало интересовало. Иначе бы не бросил совершенно не подготовленные страну и армию в пучину Первой мировой войны. Хотя близко стоящие к нему авторитетные люди предупреждали, чем это может кончиться для него и империи. Безграничное упрямство одолело доводы разума. В итоге под тяжестью им же посеянного хаоса малодушно отказался от престола, хотя в таинстве миропомазания на царство содержался принцип служения Богу, народу и государству. Отрекаясь от престола, малодушно разрывая мистическую связь с Творцом, Николай II отрекался от служения Богу, отечеству, народу и армии. В акте отречения он трусливо предал все высшие принципы российского державостроения. И этого труса, всю жизнь прожившего в свое удовольствие и никогда не испытывавшего мук созидания, никогда не истязавшего себя постами и не изнурявшего себя работой по возвышению духа своего во благо отечества, развалившего державу и предавшего всех и вся, высшие иерархи современного российского православия приобщают к лику святых. Свой поступок оправдывают злодейским убийством Николая и его семьи. Злодеяние было. Но до убийства его никто не пытал, на костре не жег, отказаться от веры не требовал. Вот если бы его пытали, требуя отказаться от веры, как солдата Родионова, а он бы мученически перенес все пытки и от веры не отказался – вот тогда бы он заслужил право быть причисленным к сонму святых. А то был убит наповал первым же выстрелом, после чего уже и жгли, и рубили и т. д. Но мертвому это не больно. Огнепоклонники тоже жгут всех умерших или убитых. И сегодня многих после смерти сжигают в крематориях, но никто же их к лику святых не приобщает.
Николай II сам торил дорогу к своей Голгофе, и за издевательство над его трупом еще нет оснований почитать его как святого. При жизни он должен был испытывать величайшие муки и совершать подвиги. А их не было. Поэтому его канонизация как святого носит чисто спекулятивный характер. Да и кто канонизирует его? Иерархи, запятнавшие себя в течение десятилетий в тесных связях с богоборческой властью, которые клянут эту власть сегодня, хотя при ней жили припеваючи. Могут ли эти иерархи, вопреки Христу торгующие сегодня с разрешения властей водкой и табаком, тем самым способствуя вымиранию населения и попирая церковные каноны, иметь твердые принципы и иметь моральное право кого-либо канонизировать как святых?! По-заячьи тряслись при советской власти, сотрудничая с КГБ, за веру мученически не страдали, то есть вели себя лицемерно, фарисейски. Поэтому душу труса хорошо понимали, потому и канонизировали морального труса Николая II в расчете на свою будущую канонизацию. Как же, подвиг совершали, возводя труса в облик святого! И потому правы представители Русской зарубежной церкви, отказываясь от признания Николая II святым. А мотивация ими своей позиции убийственна: «…последнее царское правление состоит из мучительной цепи ошибок и непонимания религиозной цели своего царского правления; Николай II не следовал путями Бога; пребывал в прельщенности внешним благополучием; монарх, не имевший нужной веры и не бывший примером веры, не захотел собрать церковный собор» (Архиепископ Иоанн Шаховской. Вестник русского христианского движения. Париж, Нью-Йорк, Москва, 1990, № 159. С. 234), хотя группа архиереев РПЦ трижды взывала к нему об этом с 1903 по 1912 годы (Династия Романовых в письмах митрополита Филарета. М., 1999. С. 78). «…Грязь Распутина, лившаяся на престол царский, – это явление духовного блудодеяния, в которое был введен царь; кроме мучеников за Христа, никого не надо прославлять; царь Николай Александрович – не исповедник и не мученик, и его «Дневник» и «Письма императрицы» свидетельствуют, сколь несоответственен был он своему положению и своей ответственности; помазание св. миром есть усугубление ответственности, а не провозглашение святости человека в Церкви; причисление к лику святых Николая II (отрекшегося от российского престола своих отцов под общественным давлением группы политиков) искривляет само понятие святости (Архиепископ Иоанн Шаховской. Вестник Русского христианского движения. Париж, Нью-Йорк, Москва, № 159. С. 236, 240–241). В этом же ключе мыслит и служитель отечественного культа митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай: «По моему мнению, вопросу о канонизации бывшей царской семьи мы посвящаем слишком много времени. Представьте себе, человек в здравом уме, в твердой памяти отрекается от армии, государства, от церковного миропомазывания, практически отрекается от своего народа…» (Династия Романовых в письмах… С. 76).
Вот объективная оценка двадцати двух лет деяний последнего Романова. Не может быть святым святотатец.
Социалистическая чума
С 25 октября 1917 года и по 20 августа 1991 года в России власть принадлежала большевикам-коммунистам. Этот период отечественной истории официально именовался эпохой социализма, «воплотившего в жизнь вековую мечту человечества о справедливом государстве. В нем все принадлежало народу» (Советская Россия. 05.04.2007). Действительно ли эта эпоха воплотила вековую мечту человечества о справедливом государстве, в котором все принадлежало народу, и каковы истоки этого русского «государства-солнца»? Почему, несмотря на столь чудовищные жертвы в течение десятилетий, невиданные в истории, этот колосс рухнул в считаные часы? Возникают вопросы и к предшествующей политико-экономической формации: какие аспекты внутренней и внешней политики самодержавия способствовали историческому наращиванию социалистами идеологического и политического потенциала? Почему в течение продолжительного отрезка времени самодержавие не смогло обезвредить смертельное для династии и России политическое движение?
Сказать, что полицейский аппарат самодержавия не проявлял интереса ко всякого рода кружкам или дворянским посиделкам, было бы искажением истины. Власть пристально интересовалась и славянофилами, и западниками, и тем более чуждыми органической почвы социалистами. Правда, слишком увлекшихся наказывала весьма либерально: отеческим внушением или ссылкой в какую-нибудь не столь отдаленную от столицы губернию, чтобы, окунувшись в толщу народной стихии, идеологически оздоровились, поняв неадекватность своих горячечных теорий незамысловатым потребностям православного люда, при общении с которым лишний раз убедились бы, как они далеки от народа. Одним подобная педагогическая профилактика пошла на пользу, другие же еще более заматерели в своих убеждениях, посчитав подобное обхождение с ними неоправданным насилием над личностью. Жаль, эти вольнодумцы 30–40-х годов ХIХ века не дожили до воплощения своих идей, когда отклонение от официальных истин стало караться «перековкой» в ГУЛАГе или девятью граммами свинца в ближайшем чекистском подвале. Да и «перековка» для многих оканчивалась небытием.