Прометей, или Жизнь Бальзака
Шрифт:
Роман "Кузина Бетта" тоже необыкновенно разросся в процессе его создания. Первоначальную идею Бальзаку дала, как это уже случалось, Лора Сюрвиль своим рассказом "Кузина Розали", напечатанным в 1844 году в "Журнале для детей". Брата и сестру с детских лет соединяли родственные черты воображения. Но там, где Лора бесхитростно рассказывала "простую ясную историю, исполненную благонравия и добрых чувств", Бальзак создал, по словам Пьера-Жоржа Кастекса, "сложную, не слишком пристойную и жестокую книгу". Бетта - "инфернальная личность", сжигаемая пламенем ненависти, как "виноградная лоза", обратившаяся в изогнутый огненный прут. Страшный характер Бетты как будто сам собою создавался под пером писателя. Бальзак вновь переживал экстаз стихийного творчества, к действующим лицам "Человеческой
Приемы письма остались те же, что и в "Утраченных иллюзиях": идея опиралась на реальную действительность, элементы которой воображение расширяло, создавая незабываемые чудовища. Так нарисован был и образ самой кузины Бетты: Бальзак писал, что это и его собственная мать (у которой он, конечно несправедливо, открыл, как ему кажется, под внешней оболочкой материнской привязанности тайную ненависть к нему), это и Марселина Деборд-Вальмор, и тетушка Розалия, его заядлый враг в семье Ржевусских. Можно предположить, что и госпожа де Бреньоль, "взбесившийся ньюфаундленд", тоже дала некоторые штрихи для этого образа. Лизбет Фишер, некрасивая, бедная, униженная, строит дьявольские планы, чтобы разорить и опозорить семейство Юло, восстает против него, так же как Сова ополчилась против Эвелины Ганской.
Барон Юло (родной брат маршала Юло, с которым мы познакомились в "Шуанах"), военный интендант, член Государственного совета, командор ордена Почетного легиона, оказался старым распутником и все глубже опускался в адскую бездну похоти. Высказано было предположение, что для супругов Юло могли быть взяты черты реальной супружеской пары: Виктора Гюго (Гектор Юло) и Адель Фуше (Аделина Фишер). Кроме удивительного звукового сходства имен, Гюго, пэр Франции, за год до написания романа был уличен в любовной связи с Леони Биар, как Юло - с Валери Марнеф. Надо сказать, что отношение Бальзака к Гюго всегда было двойственным; Гюго восхищался им, Гюго поддерживал его кандидатуру в Академии; Бальзак восторгался Гюго как поэтом, но довольно несправедливо осуждал его как человека. Возможно, что инцидент с Леони Биар был использован в романе "Кузина Бетта", как и многое другое.
Бернар Гийон полагает, что и в самом себе Бальзак, которого преследовали тогда неотвязные эротические мысли, мог найти кое-какие черты для создания образа Юло. Говорили также, что прототипом Юло послужил отчасти некий граф д'Ор, член Государственного совета, умерший за год до написания романа. В области художественного творчества все возможно. Мужчины, женщины, друзья, любовницы, распутство, наслаждения и сам автор становятся материалом, который бросают в горнило. Говорит ли Бальзак о себе или о Гекторе Юло, когда пишет: "Ежедневно, разглядывая себя в зеркале, в конце концов, по примеру барона Юло, люди приходят к заключению, что они мало изменились и все еще молоды, тогда как другие видят, что наша шевелюра уже напоминает мех шиншиллы, на лбу треугольниками врезались над бровями морщины, а живот выпятился, как большая тыква". Центральной темой книга напоминает романы "Отец Горио", "Евгения Гранде", "Поиски абсолюта", ибо и там и тут говорится о разрушении семьи и ее достояния из-за всепожирающей страсти (в данном случае - старческого эротизма). Семья Юло долго и упорно борется с безумцем; но страсть, восставшая против природы, нахлынула чудовищной волной и все затопила.
После смерти Валери Юло живет с фигуранткой театра, с работницей и, наконец, с очень юной девушкой, почти ребенком, которую ему продали родители. Напрасно домашние пытаются держать его взаперти. Он убегает по ночам к безобразной неряхе служанке, живущей в мансарде их дома. Не только он сам становится слабоумным и гнусным стариком, он увлекает за собою и свою жену, святую женщину, тянет ее на тропу, ведущую к бездне. "Скажи мне, - молит она, - что они делают, эти женщины, чем они так влекут тебя? Я постараюсь...". Однако "бесноватые счастливы на своем гноище". Из всех произведений Бальзака это самое жестокое и самое прекрасное. Но сверхчеловеческие усилия, которых оно
Ева наконец извещает о скором своем прибытии. Бальзак должен ехать во Франкфурт встречать ее. Благодаря вспышке работоспособности у него есть немного денег. Идет переиздание "Человеческой комедии"; он продал "Кузена Понса" и "Последнее воплощение Вотрена" и даже едва начатый роман "Депутат от Арси". В Париже Ганская возьмет на себя расходы по хозяйству, Бальзак должен предоставить постельное и столовое белье и серебро. Однако нужно внести вперед квартирную плату за два месяца (шестьсот шестьдесят франков), нанять кухарку, уволить Сову и рассчитаться с ней. Но все это неважно! "Как мало значат деньги в сравнении с любовью!" Будущее прекрасно!
И он пишет Ганской:
"Теперь я живу только той мыслью, что на этой неделе увижу тебя, я уже впиваю твое дыхание, сжимаю тебя в объятиях, ощущаю ткань твоего платья! Думается, я по меньшей мере полдня не буду сводить с тебя глаз, наслаждаясь счастьем смотреть на тебя..."
Он добавляет:
"В первый раз мы будем вместе, и одни, совсем одни. Нам ни перед кем не придется сдерживаться, и мы оба дадим волю своему дурному характеру. Я тебя стану колотить, а ты - бранить меня..."
Четвертого февраля 1847 года он поехал во Франкфурт и привез оттуда "добрую, пышную, нежную и сладострастную Еву". Сладострастную? Да, несомненно. Нежную? Не всегда. Она истерзала ему сердце, когда он показывал ей особняк на улице Фортюне. Он ждал восторженных возгласов, а она все раскритиковала. Слишком много столов наборной работы, слишком много бронзы, слишком много мрамора, слишком много шкафов, инкрустированных медью и черепахой. Зачем он потратил целое состояние на убранство такого, "мрачного и нелепого" дома? Хороша награда за все его труды и любовную заботу! Да и как она может судить об этом особняке, когда он весь в лесах и еще не закончили свою работу штукатуры?
На то время, пока Ганская гостила у него, он забросил почти всю работу, чтобы водить свою Еву в Пале-Рояль к Вери (где Люсьен де Рюбампре, приехав в Париж, дерзнул пообедать и заплатил за обед столько, что мог бы прожить на эти деньги в Ангулеме целый месяц); водил он ее и в другие модные рестораны, на Выставку изящных искусств, в Варьете, где она превесело хохотала. Дома они держали очень скромный стол. "Целых два месяца, читаем мы в его письме к Ганской, - я видел, как очаровательная женщина ежедневно ест рагу из остатков вчерашнего жаркого, а свежие бифштексы оставляет своему волчку, и ни разу я не сказал ей нежного спасибо! Но я это видел и был этим тронут..."
Прошло два с половиной месяца жизни с глазу на глаз, и Ева уехала из Парижа; он проводил ее до Франкфурта и вернулся один, "как тело без души".
"Прощай, моя дорогая, любимая, сокровище мое! Вверимся надежде, как ты говоришь. Это последняя буря, последние наши невзгоды... Тысячу раз обнимаю, тысячу раз целую тебя, мой миленький Эвелино. Люблю тебя еще больше, чем прежде. Хочу, чтоб ты стала моей женой, а без тебя и жить мне не хочется..."
Произведения, созданные Бальзаком после расставания с его Евой, подернуты дымкой грусти. С 1829 по 1842 год его несла волна воспоминаний, он рассказывал о своей юности и радовался своим удачам. После смерти Венцеслава Ганского мир воображаемый потускнел. Вместо туманных мечтаний о славе и любви, которые его вдохновляли и поддерживали, существовало одно-единственное и четкое желание, неотвязно преследовавшее его, - брак с любимой женщиной. В некоторых написанных тогда романах ("Онорина", "Альбер Саварюс") отражена тоска мужчины, сомневающегося в том, что его любят, или же пессимизм разочарованного человека ("Крестьяне", "Бедные родственники"). Бальзак надеется закончить свое грандиозное творение. "Вот уже шестнадцать лет я работаю над ним, и мне надо еще восемь лет, чтобы его завершить", - пишет он Зюльме Карро. Этот моралист хотел бы придать "Человеческой комедии" (с помощью "Аналитических этюдов") глубокий смысл, не оставить свой монумент непонятым. Хватит ли у него на это сил и времени?