Прометей, или Жизнь Бальзака
Шрифт:
Элен де Валет, мистификаторша, опьяневшая от своей поэтической лжи, продолжала сочинять себе подкрашенную жизнь.
Элен де Валет - Бальзаку, август 1840 года:
"Мне следовало понять вас и питать к вам больше доверия. Мы с вами побеседуем, раз вы так добры, что проявляете интерес к моему положению. Я буду благоразумна... Я хотела сохранить свою независимость. Я бываю свободна десять месяцев в году. Я живу одна... Мне приходится иметь дело с честнейшим в мире человеком; ради меня он принес огромные жертвы как по части состояния, так и своего положения в обществе... У меня есть обязательства по отношению к нему. Ни за что на свете я не согласилась бы причинить ему хоть малейшее горе, и поэтому я трепетала, как бы этот гнусный Э.К. не скомпрометировал меня!.. У меня нет к графу тех чувств, которые я так желала бы иметь, но я знаю, что
В конце концов и сам Бальзак никогда не был образцом верности и не выказывал чрезмерного уважения к добродетели. Два актера нуждались друг в друге - для реплик. Элен была приятной подругой в путешествии, Бальзак должен был ей деньги. Зачем разрывать? В апреле 1841 года он съездил с Элен в Бретань, чтобы еще раз посмотреть на Геранду, на Круазик и Батц, которые осматривал когда-то с госпожой де Берни. Он задумал закончить роман "Беатриса", последняя часть которого еще не была написана. 16 июля 1841 года Бальзак писал Ганской: "Душевная и телесная усталость заставили меня совершить маленькое путешествие по Бретани, занявшее две недели в апреле и несколько дней в мае. Я вернулся совсем больным. Весь конец мая провел в ванной, ежедневно сидел в ванне по три часа, чтобы избежать воспаления". Тогда ходили неприятные слухи о состоянии здоровья Элен де Валет.
В последней части романа "Беатриса" в образе героини гораздо больше воплощена Элен де Валет, чем Мари д'Агу. Бальзак рисует неуравновешенную особу, обезумевшую от жажды мести, женщину, у которой жестокость внезапно берет верх над кокетством. "И может быть, Элен де Валет имеет отношение к этой метаморфозе", - пишет Морис Регар в своем предисловии к "Беатрисе". Она талантливо умела играть комедию любви, и слова Максима де Трай в беседе с герцогиней де Гранлье выражают собственные мысли Бальзака: "Подлинная любовь говорит: "Я люблю ее, пусть она низкое существо, пусть обманывает меня и будет обманывать впредь, пусть она видала виды, пусть она прошла огонь и воду!" И все-таки бежит к ней и видит синеву небес, райские цветы..." В 1841 году Бальзак посвятил "Сельского священника" Элен. Но в рабочем экземпляре, по которому он в 1845 году готовил роман к переизданию, он вычеркнул это посвящение. Любовники поссорились, и госпожа де Валет весьма резко требовала, чтобы Бальзак возвратил ей с процентами десять тысяч франков, которые она ему дала в долг. Жалкое и некрасивое любовное приключение!
А благородная Зюльма Карро, казалось, совсем была принесена в жертву новым увлечениям. Оноре не только не приезжал больше во Фрапель, но, даже когда госпожа Карро жила в Версале - так близко от Жарди, - он не находил времени хоть на минутку заглянуть к ней. Высокими душами всегда пренебрегают, потому что они никогда не жалуются, им противно плакаться.
"Вы, конечно, понимаете, что, если я не мог приехать в Версаль повидаться с вами, значит, я был связан неотложной работой; я едва сумел вырваться посмотреть диву. У меня в моих кампаниях нет ни времени, ни места для привалов и бивуаков. Вот я и тружусь. Написал "Дочь Евы", "Беатрису", "Провинциальную знаменитость" - всего пять томов in octavo [в восьмую долю листа (лат.)] - и печатаю сейчас "Сельского священника". Судите сами, какова моя жизнь..."
Зюльма Карро больше винила любовные интриги Бальзака, чем его труд.
"My dear, - писала она, - вы счастливы, я это знаю и не хочу, чтобы какие-нибудь посторонние мысли примешивались к теперешнему вашему блаженству... Узнав, что "Провинциальная знаменитость" вышла в свет, я раздобыла книгу. Это произведение, целиком продиктованное умом, но умом очень здравым, простое, без претензий. Давно уже ни одна из ваших книг не доставляла мне такого удовольствия... Мы идем с вами разными дорогами, и неудивительно, что нам не удается протянуть друг другу руку..."
Бальзак - Зюльме Карро, ноября 1839 года:
"Вы считаете меня счастливым? Боже мой! А ко мне пришло горе, тайное, глубокое горе, о котором и сказать нельзя. Что касается материальной стороны жизни, то написанных шестнадцати томов и созданных в этом году двадцати актов театральных пьес оказалось недостаточно! Сто пятьдесят тысяч франков,
Зюльма Карро - Бальзаку, 2 декабря 1839 года:
"Я не знаю ни одной девицы, отвечающей поставленным вами условиям, да если бы и знала такую, то меня остановили бы ваши слова: "Больше не хочу иметь сердце и поэтому подумываю о женитьбе". В моих глазах, еще больше, чем прежде, брак - дело серьезное. Я много размышляла над вашей "Физиологией брака", и как же мне оказались знакомы все несчастья и бедствия, которые мужья сами насаждают в семье. И у меня теперь слезы подступают к горлу, всякий раз как я бываю на свадьбах. Позвольте же мне не принимать никакого участия в деле, которое, может быть, станет для вас мучением всей жизни".
Как могла госпожа Карро, прекрасно зная своего друга, принимать всерьез его мимолетные настроения? Он больше и не думал об этом "деле", так как весь был поглощен "Сельским священником" и многими рассказами. Бальзак уже давно обещал Ганской написать роман "Католический священник". И теперь он исполнил обещание, но действие романа развертывалось на мрачном фоне трагической любви и преступления (воспоминание о деле Пейтеля), о котором проницательный священник Бонне догадывается только во второй части романа. Первая часть - это история Вероники Граслен, жены богатейшего лиможского банкира, которой противен ее муж, человек отталкивающей внешности и грубый деспот; от всех скрыта ее любовная связь с рабочим фарфорового завода Жаном-Франсуа Ташероном. Любовь приводит его к тому, что он непредумышленно совершает убийство. Он арестован, приговорен к смертной казни и, боясь скомпрометировать Веронику, притворяется сумасшедшим до того дня, когда аббату Бонне, приходскому священнику вымышленной деревни Монтеньяк, удается тронуть его суровую душу. Ташерон идет на казнь, как христианин.
Читателю ничего не известно об этой трагически завершившейся связи, он только становится свидетелем раскаяния Вероники. Овдовев, она удаляется в Монтеньяк, феодальное владение, проданное герцогом Наваренским банкиру Граслену. Из окон замка она видит могилу своего казненного любовника. Руководимая аббатом Бонне Вероника пытается добрыми делами искупить свою вину. Край гибнет из-за отсутствия воды и стародавних способов обработки земли. Вероника заручается содействием молодого инженера Грегуара Жерара, окончившего Политехническое училище, человека, которому надоели парадные мундиры студентов училища и высокое начальство и который счастлив был посвятить себя великому начинанию (в образе Жерара есть черты Сюрвиля). Католицизм и деятельность спасут Веронику, а на смертном своем одре она всенародно покается в своем грехе. Ни один из романов Бальзака, даже "Лилия долины" и "Сельский врач", не показывает так ясно, чем была для него религия. Он не верит в формальные истины догматов, но думает, что милосердие таких священников, как аббат Бонне, возрождает надежду в людях, которые считают себя бесповоротно погибшими и потому бывают озлоблены. Душа священнослужителя - смиренная душа, полная любви и самоотверженности, - может возродить к новой жизни даже преступников при том условии, чтобы "они тоже участвовали в жертвоприношении".
Эту возвышенную идею Бальзак проводит в "Сельском священнике" с неослабной ясностью мысли и слога. Лесные пейзажи, каменистые пустоши, картины сельских красот чередуются с удивительными техническими докладами о совместных благих делах аббата Бонне и инженера Жерара. В длиннейших и скучных тирадах Бальзак подробно излагает способы распашки целины и методы ирригации: "Это "Георгики" молодого инженера". Сельский священник, так же как и сельский врач, верит в спасительное воздействие труда. "Вашими молитвами должны быть труды ваши", - говорит Бонне. Здесь Бальзак недалек от заключительной мысли второй части "Фауста", где превозносятся те же моральные принципы, какие выдвигает инженер Жерар. Бальзак всегда был ближе к Гете, чем он думал.