Промышленный шпионаж
Шрифт:
Предвидя тесное сотрудничество, французские промышленники давали точные ответы на чрезвычайно подробные вопросники. После этого отраслевые промышленные организации в Германии обобщали ответы, затем передавали их гражданским и военным органам, которые могли использовать эти данные. Как мы увидим далее, таким образом создавались лучшие условия для организации промышленного грабежа Франции и всей Европы с 1940 года вплоть до освобождения.
В то время Германия широко использовала также репутацию своего патентного бюро, которое действительно выдавало для ознакомления наиболее детально разработанные патенты, но оно предоставляло также в распоряжение немецких гражданских и военных лиц подробнейшую информацию обо всех заявках на получение патента, поступавших из-за границы. Вся германская промышленность использовалась как огромная разведывательная сеть. Выдержка из книги Алена Герена «Серый генерал» позволяет составить
Точно так же в обвинительном акте военного трибунала в Нюрнберге, составленном для процесса, происходившего 29–30 июля 1948 г., можно прочесть о шпионаже, которым занимался «ИГ Фарбен» во всем мире, следующие строки: «На основе докладов, получаемых от главных руководителей заводов «ИГ Фарбен» за границей, и на основе тщательных исследований, которыми занимались его специалисты в Германии, «ИГ Фарбен» давала вермахту и другим органам нацистского правительства информацию о загранице политического, экономического и военного характера. Закамуфлированные предприятия «ИГ Фарбен» явились идеальным средством шпионажа; высокие правительственные деятели и государственные служащие, отправляясь за границу, часто просили «ИГ Фарбен» направить их для отвода глаз в один из его заграничных филиалов, с тем чтобы они могли маскировать свою деятельность. Через посредство своих главных агентов за границей… «ИГ Фарбен» часто получал донесения, содержащие информацию по экономическим, политическим и военным вопросам. Его заграничные агенты в большинстве случаев входили в абвер и организации нацистской партии. Кроме того, донесения получались, анализировались, обобщались и направлялись в административный совет и различные заинтересованные органы третьего рейха через посредство берлинского Бюро NW 7. Это бюро подготавливало также специальные доклады и карты».
Подобное сочетание промышленного шпионажа с военным возможно лишь при тоталитарном режиме.
Несомненно, что гитлеровская Германия занимала доминирующее положение в промышленном шпионаже в Европе в период между двумя мировыми войнами. Другие страны, видимо, занимались промышленным шпионажем меньше. Может быть, именно эта слабость промышленного и экономического шпионажа в Европе и обусловила крупные финансовые скандалы, как, например, известный случай с Иваром Крейгером, который окончился гибелью — убийством или самоубийством? — шведского спичечного короля. Дело заключалось в фабрикации фальшивых акций крупных промышленных компаний и банков. Эти акции вносились в банки в качестве гарантийного вклада. Все эти злоупотребления были раскрыты. Характерно, что ни в одной из многочисленных книг о Крейгере не делается попытки (по крайней мере, насколько мне известно) связать это дело с делом Лемуана. Лемуан был руководителем отдела подложных документов французского Второго бюро в период 1930–1935 годов. Он в своекорыстных целях продавал подложные документы людям из преступного мира или иностранцам без определенных занятий. Его в конце концов поймали с поличным.
Позволительно спросить, поскольку даты почти совпадают: не Лемуан ли фабриковал фальшивые акции для Крейгера?
К научно-промышленной информации проявляли так мало интереса, что, когда еще до начала второй мировой войны возникло предположение, что немцы создали радиолокационную установку, английские секретные службы оказались не в состоянии найти агента, обладающего необходимыми познаниями в электронике, и изобретателю английской системы радиолокационных установок Роберту Уотсону-Уатту пришлось самому заняться сбором информации в Германии.
Это также одна из тех историй, которые до проверки кажутся
В это время немцы проявляли особый интерес к методам закалки стали, используемой в строительстве английских танков. Некий англичанин Артур Гордон Оуэне, приехав в Германию, установил связь с немецкими секретными органами в Гамбурге, которым предложил свои услуги в любом деле, направленном против Англии. Вначале его сочли сумасшедшим. Тогда Оуэне запросил за услуги 2 тыс. ф. ст. в год. После этого к нему отнеслись серьезно и завербовали в качестве тайного агента. Ему удалось раздобыть формулу сплава, используемого при строительстве танков. Он оставался шпионом до начала войны. Немцы снабдили его радиопередатчиком для поддержания с ними связи, однако Оуэне был совершенно неспособен научиться азбуке Морзе. Вскоре Оуэнса «засекли», и ему пришлось скрыться. В декабре 1940 года он просил немцев дать ему 500 ф. ст., чтобы он мог выпутаться из беды. Деньги немедленно дало ему японское посольство в Лондоне, всегда готовое помочь немцам. Весной 1941 года после безуспешных попыток выбраться из Англии он был арестован и пробыл в тюрьме значительное время; теперь Оуэне живет в Ирландии. Вероятно, это единственный шпион, который еще не написал своих мемуаров.
Во Франции германский шпионаж был настолько активен, а борьба с ним была настолько слаба, что практически он не встречал никакого противодействия. Шпионаж почти не считался преступлением.
Главные немецкие организации военного шпионажа, и в частности организация Пуарье-Обена, который работал в газете «Тан», также занимались, причем в широких масштабах, промышленным шпионажем. Организация Пуарье-Обена, как и многие частные лица, получила известность благодаря «Канар аншене». Эта организация была раскрыта, но дальнейшее расследование застопорилось, так как умер один из ее членов, которого оперировал военный хирург. «Канар аншене» в то время писала: «Военная полиция медлительна и снисходительна, но военная хирургия беспощадна».
Впрочем, французское правительство не проявляло интереса не только к скромным проблемам промышленного шпионажа, но равнодушно относилось и к науке. Когда автор настоящей работы предложил в конце 1939 года Полю Рейно организовать производство ядерных взрывчатых веществ, известный политический деятель, который впоследствии привел Францию к величайшему в ее истории поражению, ответил: «Милейший друг, Вы, стало быть, хотите бомбардировать линию Зигфрида альфа-частицами?»
Вот почему во Франции не было атомной контрразведки. Однако уже готовились английские атомные контрразведчики, роль которых, однако, не следует преувеличивать. Об этом мы еще расскажем.
А пока вернемся к событиям во Франции. Вероятно, судно «Жорж-Филлипар» было подожжено в 1932 году в Адене германскими диверсантами. Диверсии были совершены также на борту судов «Иль-де-Франс» и «Нормандия». Чрезвычайно многочисленны были случаи диверсий на авиационных заводах, в результате которых порой выходила из строя четвертая часть производимой продукции.
Если промышленный шпионаж во Франции не карался, то все же лиц, занимавшихся диверсиями в промышленности, вероятно, привлекали бы к уголовной ответственности, в случае если бы их удалось схватить.
Диверсанты действовали, располагая очень точной промышленной информацией, которую немцы, вероятно, получали как путем промышленного шпионажа, так и посредством обмена информацией, которым занимались компании. Национализация авиационной промышленности после второй мировой войны отчасти была реакцией на этот обмен.
Необходимо признать, что немцы дали чертежи для строительства во Франции опытного завода синтетического бензина по немецкому методу (правда, усовершенствованному французами). Завод выработал в 1939 году 20 тыс. т бензина. Эти чертежи были даны на основании вполне законных промышленных соглашений, однако они позволили немцам после поражения Франции в 1940 году аннексировать французскую химическую промышленность.
Прежде чем перейти к другим вопросам, укажем, что за очень небольшую сумму (200 тыс. франков) Франция могла бы в 1936 году воспользоваться услугами знаменитого Вернера фон Брауна, который хотел покинуть Германию и строить свои ракеты во Франции. Разумеется, в выдаче этой суммы было отказано, так как французские власти не придавали серьезного значения ни танкам, ни ракетам, ни атомным бомбам. Впрочем, они не были одиноки. Несколько позднее отец американских ракет Годдар, сознавая приближение войны, предложил услуги своей стране. Военные ему ответили: «Незачем зря терять время, будущую войну выиграет траншейный миномет».