Проникновение
Шрифт:
— Ты необычная, — его голос глухой и удивленный. — Сопротивляешься… Встань на колени, Оливия Орвей.
— Да пошел ты…
Я сжимаю кулаки, трясу головой, пытаясь избавиться от дурмана, которым меня окружили. Надо закричать. Позвать Юргаса. Или дотянуться до своего парализатора, что валяется где-то рядом с разорванным комбинезоном. Вырубить ильха. Узнать, что с остальными участниками проклятой экспедиции, может, их уже доедают эти варвары… На хрена нам оружие, если мы словно кролики перед удавом?!
— Сопротивляешься… — Сверр сжимает ладонь на моих волосах
— Нет!
Почему-то это очень важно — сопротивляться. Не делать так, как он хочет. Я не знаю почему, просто чувствую это той самой интуицией, которой не существует, как доказал уважаемый профессор. Я знаю, что ильху ничего не стоит скрутить меня. И сделать все, что он пожелает. Я уже видела, как легко он разорвал волокно, которое прочнее стали. Но эта самая несуществующая интуиция вопит, что надо стоять. Струна внутри меня дрожит и ощетинивается иглами. Тысячью, миллионом. И все они рвут внутренности.
— Зачем ты так? — он шепчет, кружит вокруг меня. Тень, мрак, бронзовый отсвет. Не человек. Черт побери, что здесь происходит? Во что мы все вляпались? — Зачем? Разве не чувствуешь? Я зову тебя. Покорись…
— Нет…
— Покорись! — он приказывает. Яростно, зло.
Сопротивляться так трудно… я чувствую, какая влажная у меня кожа. Как она горит. Как тянет между ног… если он ко мне там прикоснется… проклятие! Если он только прикоснется… Только бы прикоснулся…
Ильх тоже тяжело и болезненно дышит. Его тело напряжено, все мышцы вибрируют. Я чувствую это… Еще немного, и мы оба свихнемся. Или свихнусь только я. Потому что уже не могу сопротивляться…
И в этот момент ильх шипит рассерженной коброй, а у меня внутри раскрывается пропасть, в которую я падаю. Первый раз в жизни я потеряла сознание.
Глава 7
В носу защекотало, и я чихнула. Обняла себя руками, сквозь сон недоумевая, как умудрилась замерзнуть в спальнике.
Открыла глаза.
Не было спальника. Были шкура и одеяло из серого сукна, наброшенные на меня. Я скосила глаза. И села резко, вспомнив. Ночь, пламя, девушка в кругу… Я. Ильх.
Огляделась. Так, лежу в шатре, одна, укрытая. Осторожно приподняла мех, ожидая худшего. Выдохнула. Спортивное удобное белье по-прежнему на мне. А вот комбинезон валяется рядом. И в горле пересохло. Значит… мне не приснилось?
Осторожно выбралась из-под шкуры, воровато осмотрела свою одежду. Язычок «собачки» сломан, а от плеча до бедра ткань разорвана. Причем даже не по шву, а прямо по сверхпрочному волокну. Хорошо хоть, в рюкзаке имеется специальная липкая лента, способная соединить края ткани. Конечно, герметичность костюма уже нарушена, греть, как прежде, он не будет, но не голой же мне теперь ходить!
А самое противное — придется объяснить этот разрыв коллегам… Торопливо вскочила, поплескала в лицо ледяной водой. Хотелось в душ. Встать под тугие струи и долго-долго ловить губами капли, что смывают с тела и грязь, и страх. Но здесь душа нет. Здесь нет ничего, что должно быть в цивилизованном обществе, собственно, как и самого этого общества. Здесь есть ильхи, что накануне устроили групповое сношение, и один, что чуть не устроил единоличное — мне.
При мысли о Сверре внизу живота мучительно свело, и я испуганно выронила комбинезон. Да что же это? Почему я так реагирую? Хотя что тут удивительного… Женщине нужен мужчина, даже если она повернутый на науке ученый.
Ругаясь себе под нос, достала ингалятор, подышала, успокаиваясь. Странно, что ночью меня не накрыл очередной приступ. Мигом бы отбило дикарю охоту лезть ко мне… Уж я-то знаю. Натянула кое-как склеенный лентой комбинезон, решительно вжикнула молнией. Достала свой диктофон, повертела его в руках, размышляя. И какой отчет я должна сделать? Что чуть не познала «любовь» варвара? Интересно, как отреагирует на подобную запись комиссия Конфедерации?
И самое главное — как теперь реагировать мне? Чисто по-женски хочется найти этого ильха и влепить хорошенькую затрещину. Потому что произошедшее ночью точно не было нормальным. Я слишком хорошо помню и свои ощущения, и кипяток внутри, и дикое, невыносимое желание… Я и сейчас ощущаю его отголоски. Наверняка в мое питье что-то добавили. Может, афродизиак? Ну не могу я вести себя как похотливая самка. За годы моей жизни со мной ни разу подобного не случалось.
И теперь я злюсь и чувствую обиду.
Но, как ученый, понимаю, что не имею права на такие эмоции.
Ведь я измеряю поступок Сверра моралью своего цивилизованного общества. А судя по шатии, здесь совсем другие понятия и традиции. Я не видела брезгливости или отвращения на лицах ильхов, что ночью наблюдали представление. Меня все это ужасает, а вот их, похоже, нет.
И, возможно, Сверр, напротив, оказал мне честь, явившись за продолжением? Кто их знает… Та девушка, участница шатии, явно просила его вступить в круг танцующих. Значит, хотела этого.
Я потрясла головой. Единый! Я совершенно не понимала, как должна поступить. Сделать вид, что ничего не было? Потребовать объяснений? Принять как проявление гостеприимства?
Хмыкнула от последнего. Да уж, мне тут честь оказали, а я не оценила… Плохой исследователь, плохой! Где ваша готовность на все ради науки, госпожа Орвей? Кому еще доведется испробовать дикаря, так сказать, в деле?
Я прыснула и зажала себе рот ладонью. Да уж, неуместное чувство юмора порой сильно мешает моему образу ученого. Но лучше уж смеяться, чем плакать.
Торопливо провела гребнем по волосам, стянула их в хвостик. Сквозь щели у выхода шатра уже пробивался утренний свет. Я снова покосилась на шкуры в углу. Укрыл даже, гад… Потом проверила свой парализатор, решительно пристегнула его к поясу рядом с блистером нейтрализующих капсул и других медикаментов и решительно откинула кожаный полог шатра. Моргнула.
Тихое, безмятежное, мирное утро. Никаких следов ночного пиршества плоти. Не видно ни ильхов, ни членов нашей экспедиции. Неужели все еще спят? Странно. Судя по положению солнца, время уже к полудню.