Пропаданцы
Шрифт:
На мостовой не осталось «живого» места. Живых тварей оставалось ещё много, когда внезапно застеночный маг вскинул над головой оба меча, резко затем опустив оружие, и что-то хрипло прокричал. Чёрный дым в очередной раз взорвался вокруг него, на считаные секунды пряча в своих вздымающихся и бегучих облаках человеческую фигурку… Испуганной Рите, которая было сама шатнулась к нему, показалось — Артём пошатнулся!.. Но нет. С шага не сбился, продолжая следовать за Киросом.
Чёрный дым рассеялся — и Рита похолодела: валяющиеся повсюду трупы голых псин зашевелились, поднимаясь на неуверенные, разъезжающиеся ещё лапы… Девушка
К сжигающему огню, к удушливому чёрному дыму и влажному блеску холодного оружия добавились мёртвые твари, которые минуту спустя уже ничем не отличались от своих живых (если они живые!) сородичей, разве что тем, что прытко принялись накидываться на себе подобных. Численность мёртвых превосходила живых — и вскоре остатки последних с заполошным воем кинулись удирать.
А два воина, шедших на сближение, остановились шагах в трёх друг против друга.
Замер и погас огонь.
Медленно рассеялся чёрный дым.
Мёртвые псины продолжали подниматься с мостовой и поверхности площадки с колоннами, отвоёвывая место у живых сородичей и словно расширяя свободное от голых псин пространство.
Артём насторожённо подошёл к Киросу. Издалека Рита видела, как быстро и тяжело поднимается и опускается его грудная клетка. Застеночный маг, видимо, воспользовался ситуацией, когда донор оказался рядом, и вовсю качал из него силу. Благо не возражали.
Рита попробовала шагнуть. Получилось, хоть и с трудом. К ногам будто утяжелители добавили. Но до двоих добрела, встала с другой стороны от Кироса.
Застеночный маг оцепенел взглядом на Шорохе, покорно сидящем в её руках, и с трудом отвёл глаза в сторону. Видимо, до выяснения, что именно происходит.
Несмотря на недавнее возвращение из небытия, Кирос быстро вернул себе форму, воспользовавшись всеми своими магическими знания. Да и казарменные преподаватели помогли. Разве что костлявость всё ещё была ощутима. Так что светловолосый воин-маг, несмотря на несколько шагов до неизвестного мага, возвышался над ним. Тот, сравнительно конечно, смотрелся щуплым, узкоплечим хлюпиком, что подчёркивалось даже разорванной одеждой. Но и грязный, в чёрных (кровавых — понимала Рита) разводах, размазанных по телу, выглядел он достаточной угрозой, чтобы не приближаться на опасно близкое к нему расстояние.
— Кто ты такой, во имя всех богов? — сипло, тоже, видно, наглотавшись горечного смрада, спросил Кирос. Точней — не спросил, а потребовал ответа.
Неизвестный маг сначала успокоил дыхание и лишь потом прохрипел:
— А ты? Кто ты такой? Да помогут мне силы Преисподней, я не понимаю! Всеми ухватками ты похож на!.. — Он осёкся, стараясь угомонить частящее дыхание. Затем хотел выговорить что-то ещё, а сумел сдавленно сказать лишь: — Но…
Рита оглянулась на мёртвых псов, образовавших далёкую границу по краям круга, в котором находились четыре человека. Потом, не торопясь, стащила с плеча лямку походного мешка. Мужчины заворожённо уставились на неё. Она понимала — почему. Они ошеломлены тупиковой ситуацией, не знают, как вести себя, о чём спрашивать в первую очередь, чтобы понять, что происходит. И только она двигается, как человек, уверенный, что всё делает правильно. Из мешка она выудила кожаную фляжку и протянула её застеночному магу — некроманту, что она теперь дилетантски определила по ожившим псам-мертвецам.
— Пейте. Это вино.
Пальцы его так дрогнули, что едва не выронили бурдючок. Удержали — и маг жадно приник к горлышку мешка. Кажется, он с трудом утерпел, чтобы не выдуть всё вино за раз. И, кажется, его удерживало одно — глаза Кироса, неотступно следящие за ним.
Некромант неохотно оторвался от винного мешочка и, тяжело дыша и торопливо слизывая с подбородка пролитое, протянул бурдючок Киросу. Тот взял не мешкая.
Остатки вина выпили Артём и Рита.
Чем дальше, тем сильней происходящее походило на какой-то странный ритуал, в котором люди, совершающие его, постепенно приходят к доверительности в общении.
Прежде чем допить свою долю, девушка раздала мужчинам лепёшки, свёрнутые трубочкой, внутри которой пряталась мясная начинка. Кирос внимательно следил, как, давясь и прокашливаясь (не в то горло попало), ел голодный некромант. Но ещё въедливей наблюдал за воином застеночный маг.
Ей досталось всего два глоточка, но Рите хотелось стонать от наслаждения: кислое вино, хоть и слегка пощипывая, но всё же благодатным бальзамом пролилось на исстрадавшееся от смрадного дыма горло.
Она дождалась, пока они съедят лепёшки, и вытащила второй бурдючок.
— Держите, — сказала она некроманту, протягивая ему вино. — Времени у нас маловато, поэтому придётся разговор начать нам. Мы наёмники. Очень издалека. Я понравилась здешнему правителю, и он велел меня похитить для него. Когда я выбиралась из его замка, мне нечаянно удалось снять заклятие с этого человека — с Кироса. Но на нём ещё несколько слоёв иллюзий. И он не знает, кто он. Кого узнали вы в нём?
Рита замолчала.
Темноволосый некромант огляделся и, нежно прижимая бурдючок с вином к груди, подошёл к одной из колонн, на чей довольно далеко выступающий цоколь и уселся. Измученное широкоскулое лицо, казалось, было переполнено усталостью. Он поднял пронзительно-серые глаза.
— Вы не простые наёмники. Вот уже два дня, как я постыдно тяну силы из вашего спутника, сначала тонкой струйкой, а теперь… Сегодня я сумел сделать то, что легко делал, только будучи здоровым. Сумел заставить служить себе мёртвых. Примите мою благодарность.
— Я Артём, — представился парень. — Она — Маргарита.
— Тэрон, — после паузы откликнулся застеночный маг. — Хм… Это твою душу я вернул, прежде чем ты щедро поделился со мной силой? — задумчиво спросил, явно не ожидая ответа, некромант. И Рита сразу вспомнила, что после воскрешения Артёма его собственная душа некоторое время была привязана к парню.
— То есть ты, пообещавший умереть во имя города, уцепился за возможность выжить? — презрительно сказал Кирос, свысока глядя на тёмного мага.
— Кирос, не будь таким высокомерным! — обозлился Артём. Рита удивилась, но сообразила: он давал Тэрону силу и теперь, наверное, воспринимал его если не другом, так подшефным. — На его месте любой бы так поступил. И не потому, что сознательно. Тэрон умирал, когда почувствовал, что струйка силы доступна ему. Он, не понимая, вцепился в неё, как утопающий за протянутую ему ладонь. Это называется инстинкт самосохранения. И этот инстинкт сработал в полуобморочном состоянии, ясно?