Пропащие девицы
Шрифт:
Кожаная куртка Saint Laurent. Эди Слиман, придя в компанию, вызвал всеобщее дикое негодование и неистовую любовь Патриции Бэйтман, очаровательный подрыватель устоев. Каждой его чертовой вещи можно отдаться, не раздумывая, говаривала она не для печати.
И коробка с украшениями. Мисс Бэйтман была ярой поклонницей Dior, и после того как узнала, что Дейенерис Таргариен заделалась их лицом, готова была признать, что по части стиля она далеко не так же безнадежна, как по части актерского мастерства.
Плюс один – то, что мисс Бэйтман уносила на себе. Сегодня это было платье от Mark Jacobs в духе 50-тых с цветочным принтом, замшевые зеленые лодочки Jimmy Choo, широкополая
Патти аккуратно разгладила то самое кружевное платье, ставшее несчастливым предвестником разрыва, на постели Тода, в последний раз оглянулась на просторную гостиную с шикарным видом, взяла в одну руку чемодан, а в другую «Биркин», напичканную персональной электроникой, и спустилась к ожидавшему ее такси, которое должно было доставить ее в Санта-Монику. И это основательно портило предвкушение встречи с Робин.
Когда Робин услышала в телефонной трубке взволнованный голос подруги детства, то сразу поняла, что случай совершенно исключительный. В противном случае Патти (да, девочкам можно называть друг друга так, как нельзя мальчикам) ни за что на свете не приехала бы жить в Санта-Монику. Пусть даже на несколько блядских дней.
В последнее время мисс Уильямс (которая ненавидела свою фамилию в сочетании с именем) переживала тот период, когда хочется сделать шаг вперед, но получается только влево.
Заниматься всем и ничем не заниматься было для Робин естественным положением вещей. У нее было множество интересов, которые сопровождались целями благородными, но уж больно размытыми. Так что девушка действительно надеялась, что приезд подруги поможет внести ясность во всю эту смуту.
Уже два года она жила в небольшой, светлой квартире, которая принадлежала ее старшему брату. Он появлялся в городе несколько раз в год и чаще всего останавливался у очередной своей любовницы-модели. Что очень удобно, когда ты фотограф, работающий с самыми крупными модными изданиями по всему миру.
Конечно, малышка Робби благодаря таким семейным узам имела некоторые связи в модельном бизнесе, а красота, которую она унаследовала от мамы с папой, только помогала в продвижении по службе на high fashion Олимпе. Местные дизайнеры мечтали наряжать девушку в яркие купальники и делать «влажные» снимки на краю бассейна, но Робин видела себя на обложке Vogue USA и плевать, что в ней не было ничего от знаменитой «странной красоты» моделей Valentino.
Помимо мечты стать топ-моделью по-американски (Тайра Бэнкс бы похвалила это рвение), Роббс любила музыку. Не настолько, чтобы серьезно заниматься на гитаре, которую подарил ей бывший парень, но настолько, чтобы играть на ней в местной регги-банде.
Музыка солнца, репетиции до утра ради выступления в маленьком клубе, где всем плевать на музыку и не плевать на количество алкоголя и травки. Плюс симпатяга фронтмен с дредами и покрасневшими от дыма карими глазами. В любом случае это было весело. И у нее были мысли стать звездой. В конце концов, где еще она сможет стать звездой регги, если не в Лос-Анджелесе? Не на Барбадос же ехать!
Как типичная представительница знака Близнецов, Робин могла оправдать все что угодно. Свою лень, неопределенность и мечтательность, которая делала ее большим ребенком, частенько раздражая при этом ее саму.
И Патриция была здесь
– И конечно я надралась, – Патти пересказывала подруге подробности рокового вечера. – Облажаться было не сложно, а главное, вариантов с кем тоже было предостаточно. Но нет, надо же мне было выбрать такого чмошника из Лас-Вегаса. Дэн блядь Рейнольдс, уж лучше это был бы Райан.
– Шило на мыло, – фыркнула Робин, – оба женаты.
– Ну, кольца при нем не было, а гуглить каждого поп-рок сопляка, который готов тащиться за юбкой, только его помани, на предмет наличия личной жизни слишком утомительно. Не я же, в конце концов, изменила.
– Ага, то, что ты проворачивала все это время с Тодом изменой назвать тяжело. Для такого не придумали ни одного подходящего слова даже в нецензурной лексике.
– Так ты слушаешь или нет? – возмутилась Патти. – Все было до жути банально. Он предложил угостить меня выпивкой, я согласилась. Он затеял флирт, я решила, а почему бы и нет. На той стадии опьянения он казался милым, а я оказалась сговорчивой. К тому же я давно не издевалась над заезжими. На втором коктейле он уже пошел на сближение, я немного поломалась для виду, начала глупо хихикать и жеманно улыбаться. До сих пор остается загадкой, почему их приободряет, когда баба начинает вести себя как умственно-отсталая, но работает же. Он положил мне руку на колено и начал плавно продвигаться вверх, и когда его пальцы добрались до кружева трусов, я наклонилась к нему и так томно прошептала на ухо: «Когда ты думаешь о том, что я стану твоей, чувствуешь ли ты, что у тебя внутри будто пропасть разверзается, будто что-то в тебе умирает?» – и уставилась ему в глаза немигающим взглядом.
Ошарашивать мужиков вот так за шаг до было любимым развлечением Патриции Бэйтман, у некоторых после таких шуточек так ничего и не вставало. Проворачивать подобную шутку, правда, получалось нечасто. Патти не гадила там, где ела. И измывалась исключительно над залетными птицами.
– Где ты только такие фразы находишь? – ухахатываясь, спросила Робин.
– Жан Ануй «Антигона». Потрясающая вещь. И потрясла она не только меня. Ты бы видела его лицо, черт, ради таких моментов надо брать с собой фотографа, а потом отсылать клиенту копию фотки на долгую память. Он так забавно уставился на меня, по-щенячьи обижено, я почти видела, как дрожит его нижняя губа. Его рука неохотно медленно покинула мое платье. А следом за ней, так же колеблясь, начал собирать манатки и Дэн. «Как же вы меня затрахали», – пробормотала я себе под нос, имея в виду глобальную обиду на всех слюнтяев мира сего. А он, видимо, из-за музыки или проблем со слухом расслышал «трахни меня» и решил действовать. Маленькие чувствительные рок-звездочки, стоит их немного приободрить, и они тут же готовы ринуться в бой.
– И? – Робби замерла в ожидании грязных подробностей.
– Что и? Ну подергался он на мне несколько минут, как они делают на сцене, и выдохся. А потом начал истерить, что это было роковой ошибкой, мы не должны были и все такое, будто я его под венец тянула. Теперь, после того как прочла ту статейку, понимаю, что это в нем супружеская верность проснулась. Но кто ему мешал раньше думать головой и не совать хер никуда, кроме своей благоверной.
Роббс рассмеялась, прикрыв рот руками. Затем отсалютовала подруге стопкой текилы.