Пропавшая экспедиция
Шрифт:
***
Кому, как не дяде Жерару было знать о страстном увлечении папы древней историей и всяческими артефактами, занесенными песком, чтобы он мог день и ночь выковыривать их оттуда. И, я нисколько не преувеличиваю, когда говорю, не шла бы у папочки кругом голова при одной мысли о раскопках, их с Жориком жизненные пути не пересеклись бы, и думать нечего. Ну и параллельными курсами им бы с тех пор не плыть.
В отличие от Мишеля, дядя Жорик был профессиональным археологом. После службы в армии, где ему крепко перепало на Ближнем Востоке, как сплошь и рядом случается с миротворцами, Жора поступил в la Sorbonne. А, по окончании университета, исхитрился затесаться в ассистенты к знаменитому профессору Жозефу-Антуану Лешевалье, с которым объездил полмира, побывав с экспедициями в таких экзотических местах, о которых рожденному за Железным занавесом папочке оставалось только мечтать. Вот он и мечтал, конечно, строго в пределах рамок, о существовании которых знал любой подросток, имевший неосторожность появиться на свет в Mainland fortress, как стратеги из
Правда, оставалось лишь гадать, что это за туристическая организация такая, и каких именно представителей советской молодежи она снабжает путевками за моря. Ну и какими критериями руководствуется, отбирая достойных кандидатов. Папа приучился думать с детства: видать, это важная, а потому - умышленно засекреченная информация...
– Тебе уж точно не дадут, размечтался, - без обиняков заявила как-то бабушка, видать, Мишель ее конкретно достал. На дворе стояли блаженные семидесятые, самое их начало, тишь да благодать. Папа бегал в школу, бабушка преподавала там же русский язык и литературу.
– Не с твоей фамилией, - хотела добавить она, подразумевая памятную пятую строку советского общегражданского паспорта, где указывалась национальная принадлежность каждого имярека, но не решилась, памятуя о беззаветной борьбе коммунистической партии Советского Союза за дружбу и взаимопонимание между народами. Как внутри СССР, так, разумеется, и далеко за его пределами. Как педагогу, бабушке ни в коем случае не следовало забывать от таких важных идеологических аспектах советской действительности. Вот она и промолчала.
– И не с таким именем, которое твоему папочке исхитрился дать его отец. Подумать только, назвать сына - ЭХНАТОНОМ!!! Уму непостижимо...
Еще бабушка вполне могла бы добавить - и не с твоим происхождением, Моше, имея в виду все того же злополучного свекра, то есть, папиного дедушку по отцовской линии, которого она, впрочем, никогда в жизни не видела. Как, кстати, и свою свекровь. Их обоих репрессировали в середине тридцатых годов или около того, по ходу одной из кровавых чисток внутри аппарата НКВД, когда кровавого наркома Энея Пагоду сменил еще более кровавый Николай Ежов, тоже, впрочем, в скором времени расстрелянный за перегибы. Тут все дело в том, что мой прадед по отцу, Артур Адамов, был чекистом и занимал какой-то нехилый пост в Ленинградской ГубЧК. Где, по-видимому, ловил не одних ворон, раз его заприметил и взял к себе в центральный аппарат председатель ВЧК Феликс Дрезинский. Прикинь, Динуля, вот так номер, мой прадедуля давал "пять" самому Железному Феликсу, чьим именем, говорят, буржуи не пугали непослушных детей исключительно во избежание энуреза, это заболевание трудно лечится, раз скажешь, за тобой дядя Дрезинский придет, и все, мучайся потом полжизни. Уже на Лубянке прадед поднялся еще выше, став первым заместителем начальника какого-то ужасно секретного отдела ОГПУ, занимавшегося всякой чертовщиной. Это без шуток. Когда началась Перестройка, и открылись кое-какие архивы, не все, разумеется, а только некоторые, самые плевые, Мишелю, с грехом пополам, удалось выяснить, что структура, где трудился дед Артур, называлась Специальным шифровальным бюро, и ее деятельность была в равной степени окутана и тайной, и мистикой. Наверное, прадедушку расстреляли, поскольку он слишком много знал. Папа рассказывал мне, Артур Адамов кончил дни на специальном полигоне Коммунарка, есть такое урочище под Москвой, в тридцатые годы чекисты осуществляли там ротацию кадров, представлявшихся такими важными Иосифу Стылому. Кадры решают все, любил повторять он, и, ясен-красен, как в воду глядел. В органах ГБ тех мрачных времен ротация осуществлялась путем отстрела предыдущих поколений чекистов их преемниками, приходившими на смену ветеранам. Ловко придумано, да? И пенсию никому платить не надо, вот бы с нынешними ментами так обойтись.
Короче, прадеда грохнули, пустив ему пулю в затылок. А затем прикончили и его жену, красавицу Маргариту Адамову, для ровного счета. Когда мама ходила с животиком, где уже вовсю билась я, они с папой решили, что назовут первенца, если родится девочка, в ее честь. Потом мамы не стало, но папочка выполнил уговор в отношении меня. Новой Риты Адамовой...
Жену бывшего комиссара государственной безопасности Артура Адамова увезли хмурые личности в штатском, прикатившие за прабабушкой в черной "Эмке", и она сгинула навсегда. Вроде как, ее убили вслед за мужем на Коммунарке, но точно этого утверждать нельзя. Никто не удосужился сообщить родственникам деталей, еще чего?! Что на Коммунарке земля буквально пропитана кровью, и, где не копни, всюду кости лежат, общественность узнала лишь спустя полвека. В тридцатые - никто и пикнуть не смел. Да и некому было пикать в случае с моей родней. После устранения родителей их единственный сынишка, мой дедушка Эхнатон Адамов, около четырех лет отроду, был отправлен в детский дом. Там ему и дали новое имя - Электрон, более благозвучное и безукоризненное с идеологической точки зрения. В СССР как раз воплотили мечту товарища Вабанка об электрификации всей страны, в целом реализовав составленный усопшим вождем план ГОЭЛРО, так что Электрон - было самое оно. В отличие от Эхнатона, это странное имя - ну категорически никуда не годилось.
Нет, право, что за муха укусила Артура Адамова? Как его вообще угораздило назвать сына в честь египетского фараона-мятежника, прославившегося благодаря своим дерзким религиозным реформам? Эхнатон единым махом низверг с пьедесталов старых богов, начав со старика Амона-Ра и его женушки богини-матери Мут, во имя служения новому божеству - Атону, чьим первосвященником объявил себя. Папа, когда я повзрослела, рассказывал мне, будто у знаменитого тезки моего дедушки имелись веские причины так поступить. Причем, как ни странно, дело было отнюдь не в дележе военной добычи, из которой зажравшиеся жрецы Амона львиную долю забирали себе, пока не взбесили молодого амбициозного фараона. Так написано в учебниках истории, но у отца имелось персональное мнение на сей счет.
– Эхнатон познал истину, - говорил Мишель.
– Не знаю, откуда, но он постиг нечто такое, после чего уже не смог оставить все, как было прежде, даже рискуя пожать гражданскую смуту. Что, кстати, и случилось с ним в сухом остатке. Тем не менее, он осознанно пошел на риск, ломая старые храмы Амона-Ра и возводя новые, посвященные Атону. Эхнатон почитал его как Черное Солнце, невидимое для человеческого глаза, в отличие от Белого Солнца, чьим символом был Амон-Ра, но озаряющего внутренний мир человека, что, собственно, и делает нас людьми. БЕЛОЕ СОЛНЦЕ СВЕТИТ НАД МИРОМ, ДАРУЯ ТЕПЛО И ДНЕВНОЙ СВЕТ, ЧЕРНОЕ СОЛНЦЕ - ДАРУЕТ СВЕТ ВНУТРЕННИЙ И УПРАВЛЯЕТ ВСЕМ, было высечено иероглифами в храме нового божества на центральной площади города Ахет-Атон или Горизонт Атона, куда фараон, не мешкая, перенес столицу из Фив, города Амона-РА. Он пошел даже дальше, отказавшись от прежнего имени, ведь от рождения его звали Аменхотепом. Новое его, Эхнатон, означало - слуга Атона...
Еще папа утверждал, будто царица Нефертити, та самая гордячка, что стала эталоном женской красоты, любимая супруга Эхнатона, однажды подобрала крошечного младенца, когда купалась в Ниле. Ребенок лежал в корзине, медленно дрейфовавшей вниз по реке. Посчитав его появление знаком, поданным самим Атоном, Нефертити принесла найденыша во дворец и вырастила как родного сына. Повзрослев и возмужав, юноша стал известен как Моше, что, собственно, и переводится с иврита как "спасенный из воды"...
– Это был тот самый Моисей, что прославился, когда вывел наших предков из Египта, Рита. Ну, и прочими своими выдающимися деяниями, разумеется, тоже. Бог избрал Моше, чтобы вручить Скрижали Завета...
Папа был полон такими историями, они у него были вместо сказок, рассказываемых детям на ночь другими, добропорядочными и благонравными родителями, чьи детки укладываются спать, слушая всякую хрень про Иванушку-дурачка. Чтобы вырасти Иванушками-дурачками. Так что я благодарна отцу за Эхнатона, что был у меня в качестве альтернативы Иванушкам. Правда, папины истории были не по вкусу бабушке. Я этого не помню, но Мишель говорил, когда до нее долетали эти байки, бабушка, неодобрительно качая седой головой, замечала вскользь, что если уж его тезка Моисей вывел евреев с берегов Нила, то самое малое, что надлежит сделать Моше - это сходить в ближайший ОВИР. Чтобы вывезти свою семью с берегов Невы, пока тут не началась новая гражданская война, в которой обвинят сами догадайтесь, кого...
Впрочем, все это было много позже, в 1990-х, но еще до того, как сняли "Бандитский Петербург"...
А, возвращаясь к папиной юности скажу, что расстрелянный при Иосифе Стылом дедушка-чекист был, по понятным причинам, самым большим из скелетов в шкафу, доставшихся Мишелю в качестве наследства от предков, включая его экзотическое отчество. В сравнении с дедом - врагом народа, другой папин дедушка по материнской линии, сапожник Исаак Крегель, пропавший без вести осенью сорок первого года в Киевском котле, воспринимался просто как образец благочинности.
Впрочем, наверное, я зря драматизирую. Как-никак, советская власть, столь жестоко расправившаяся с Артуром Адамовым, приложившим немало усилий, чтобы ее установить, а потом защитить от всяческих недобитых белоинтервентов, черносотенцев и прочих уродов, дала его сыну Эхнатону, позже переименованному в Электрона, что только могла. По самому минимуму, и все же - немало. Вырастила, выучила в ремесленном училище, одела на три года в кирзовые солдатские сапоги, демобилизовала, одарив ПШ на память о воинской службе, наконец, трудоустроила на Кировский завод, где он честно оттрубил двадцать лет в механосборочном цеху, пока не скончался у конвейера от инсульта.