Пропавшая глава
Шрифт:
Войдя, я очутился в приемной лицом к лицу с прехорошенькой блондинкой, которая, сидя за столом, барабанила на электрической машинке. Судя по стоявшей на столе табличке, звали блондинку Барбара Адамсон. Дойдя до конца странички, она лихо выхватила листок из машинки и взглянула на меня с улыбкой, которая растопила бы сердце даже пингвина.
– Прошу прощения, - мило извинилась Барбара Адамсон.
– Могу я вам помочь?
Я признался, что хотел бы повидать Саутуорта и вручил ей мою визитную карточку, одну из тех, на которых были отпечатаны мои имя, фамилия, адрес и телефон. Без профессии.
Девушка
– Вы предварительно договаривались о встрече, мистер Гудвин?
– Нет, но зато я в этом искренне раскаиваюсь. Это мне не поможет?
Барбара снова улыбнулась, на этот раз слегка зардевшись.
– Простите, я не хотела вас огорчить. На самом деле повидаться с мистером Саутуортом вовсе не сложно. Он старается принимать всех. Вы с ним знакомы?
– Боюсь, что нет, - улыбнулся я.
– Вы из Нью-Йорка, - задумчиво произнесла она.
– Признаться честно, нью-йоркцы посещают нас не каждый день. Могу я сказать ему, чем вы занимаетесь?
– Можете, мисс или миссис Адамсон, - великодушно кивнул я.
– Я частный сыщик.
– Миссис, - промолвила она, вконец разбив мое сердце.
– Частный сыщик, значит. Извините, я сейчас узнаю, не занят ли он.
Она скрылась в боковой двери, оставив меня любоваться на обрамленные первые полосы "Меркурия", которыми были увешаны все стены приемной. Я уже читал выпуск 1945 года с заголовком "Наши парни вернулись с победой", когда сзади послышался надтреснутый голос:
– Я Чет Саутуорт. Чем могу служить?
Главный редактор был примерно моего роста, но казался поплотнее и постарше. Седины в густой шевелюре было побольше, чем каштановых волос, а вот для подтяжек, хотя толстяком я бы Сауторта не назвал, испытание было суровое. Я спросил, могу ли похитить несколько минут его времени.
Главный редактор выразительно пожал плечами.
– А почему бы и нет?
– философски переспросил он.
– Пойдемте в кабинет.
Я благодарно кивнул Барбаре Адамсон и проследовал за Саутуортом по коридорчику мимо просторной комнаты с высоким потолком, в которой трудились за компьютерами около полудюжины сотрудников.
– Мы только несколько месяцев назад получили выход на "Интернет", бросил мне через плечо Саутуорт.
– Это, конечно, настоящее чудо. Даже представить трудно, как мы раньше без него обходились.
Его кабинет располагался в крохотной каморке без единого оконца.
– Тесновато, конечно, но зато свое, - с улыбкой сказал Саутуорт, усаживаясь за заваленный бумагами стол и жестом указывая мне на стул напротив.
Я сел.
– Значит, говорите, вы настоящий частный сыщик?
– прокудахтал главный редактор, таращась на меня поверх очков.
– Вот уж не думал не гадал, что на склоне увижу настоящего нью-йоркского Пинкертона.
– Очень рад, что сумел доставить вам это маленькое удовольствие, - в свою очередь улыбнулся я.
– Хотя, откровенно говоря, я всего лишь мальчик на побегушках у другого частного сыщика, Ниро Вулфа.
Брови Саутуорта поползли на лоб.
– Ого, уж о нем-то я, конечно, слышал. Я ведь и сам из Нью-Йорка - я имею
– Чарльз Чайлдресс, - просто ответил я.
– Так я и думал, сам не знаю - почему. Если верить газетам, то нет никаких сомнений в том, что он покончил самоубийством.
– У мистера Вулфа есть клиент, который так не считает. Мистер Вулф с ним согласен.
Саутуорт задумчиво пожевал кончик карандаша.
– И вы приехали сюда, чтобы попытаться разузнать, не здесь ли зародился мотив для убийства, да? Боюсь, мистер Гудвин, что ничем особенным помочь вам не сумею. В любом другом городе обращение в редакцию местной газеты - вполне логичный и оправданный способ добычи нужных сведений. Здесь же это не так, по двум причинам. Во-первых, я работаю в Мерсере всего три года и не посвящен в местные фамильные тайны. А большинство наших сотрудников приехали сюда ещё позже, чем я. Во-вторых, став редактором, я существенно изменил направленность "Меркурия", который раньше как раз специализировался на местных новостях и сплетнях. То есть, мы и сейчас уделяем им внимание, но лишь между делом...
Саутуорт снял очки и протер пальцами глаза.
– Все это я к тому клоню, что нам тут немного известно о Чайлдрессе. Некролог-то мы, разумеется, поместили. Он был одним из трех самых известных уроженцев Мерсера. Остальные двое - это герой Первой мировой войны, а также один баскетболист, который в конце 50-х годов подался в профессиональную ассоциацию. Мы поместили некролог почти во всю первую полосу, с десятком фотоснимков. Я разыщу вам этот номер.
– Спасибо. Насколько мне известно, года два назад, во время болезни матери, от которой она так и не оправилась, Чайлдресс провел здесь несколько месяцев. Знавшие его люди утверждают, что вернулся он отсюда другим человеком.
Саутуорт вскинул голову.
– В самом деле?
– Да. Он постарел, стал угрюм и неразговорчив, почти замкнулся в себе. Случилось ли здесь что-то еще, не считая смерти матери?
Саутуорт наморщил лоб.
– Сам-то я ничего такого не помню, но я только что сообразил, что мы напечатали интервью, взятое у него как раз в то время. Неплохое было интервью - Джина Маркс им занималась. Сейчас я позову её.
– Он выпрыгнул из кресла, бодро прогалопировал к дверям и крикнул: - Джина? Зайди на минутку.
Несколько секунд спустя в клетушку заглянула миловидная брюнетка лет двадцати пяти. Сначала она посмотрела на Саутуорта, затем перевела взгляд на меня.
– Присядь, Джина, - предложил ей главный редактор.
– Мистер Гудвин, частный сыщик из Нью-Йорка расследует смерть Чарльза Чайлдресса. Он полагает, что некоторые обстоятельства указывают на то, что Чайлдресса убили. Ты брала у Чайлдресса интервью, когда он приезжал сюда ухаживать за матерью. Ты не заметила ничего необычного?
И без того широкие глаза Джины Маркс расширились ещё больше. Она снова перевела взгляд с Саутуорта на меня.