Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек
Шрифт:
Двадцать семь лет спустя Шерфиг вновь обратился к теме судьбы искусства в буржуазном обществе. В повести «Пропавшая обезьяна» в острой гротескной форме он показал плачевный финал того процесса, зарождение которого констатировал в «Мертвом человеке»: искусство оказывается во власти международного империалистического концерна, а художника заменяет дрессированная обезьяна.
Нелепо было бы видеть в произведениях Шерфига протест против поисков новых путей в искусстве или отрицание возможности существования подлинного искусства в условиях капиталистического общества — однако подобные обвинения не раз предъявлялись писателю. Отвечая на упреки критиков в связи с выходом повести «Пропавшая обезьяна», Шерфиг писал: «Уже много лет я утверждаю, что искусство, как и наука, по только имеет право, но и обязано
Герои романа Шерфига «Пропавший чиновник» далеки от мира искусства. Теодор Амстед — типичный представитель средней буржуазии, он живет размеренной, раз и навсегда устоявшейся жизнью и не помышляет о высоких материях. Правда, где-то в глубине души этого исполнительного чиновника и идеального семьянина теплится живой огонек, почти неосознанное чувство протеста против тех узких рамок существования, которые предопределены ему в мире. Именно это становится толчком к «бунту» Амстеда, но попытка вырваться из замкнутого круга условностей и привычек, предписанных ему буржуазной моралью, оказывается наивной и беспомощной. Столкнувшись с реальной действительностью вплотную, Амстед приходит в ужас от жестокости и неразрешимой для него сложности жизни и готов добровольно отказаться даже от тех мизерных рудиментов свободы и самостоятельности, которыми располагал вначале. Горьким сарказмом проникнут финал романа, когда герой обретает свой идеал бытия в тюрьме, где он обеспечен всем необходимым и надежно защищен от всех жизненных невзгод.
Этим романом Шерфиг внес свой вклад в исследование одной из центральных тем литературы тридцатых годов — судьба «маленького человека» и характер роли, отводимой ему в обществе. Подобно многим писателям, интерпретировавшим эту тему, Шерфиг увидел и показал трагедию измельчания и стандартизации личности под воздействием обывательской среды и оружием сатиры боролся против принижения человека, против уничтожения его индивидуальности. В те годы, когда создавался роман, поставленные в нем вопросы обладали особой остротой и актуальностью: над миром все более ощутимо нависала черная тень фашизма, и в этих условиях пассивность, беспомощность и безразличие обывателя из его личной беды перерастали в источник опасности для всего общества.
После «Пропавшего чиновника» Шерфиг вполне закономерно обращается к теме, тесно связанной с кругом вопросов, поднятых в этом романе, — к проблеме воспитания человека в буржуазном обществе. Эта тема также занимала большое место в литературе тридцатых годов, и роман «Загубленная весна» стал одним из самых ярких и интересных ее воплощений.
На этот раз писатель обращается к тому типу произведения, который в датском литературоведении получил наименование «романа о коллективе». В центре внимания автора находится не один, а целая группа персонажей, и исследование их судеб дает основания не для единичных заключений, а для широкого обобщения. Перенося действие из одного временного пласта в другой, Шерфиг получает возможность продемонстрировать и самый процесс воспитания — а точнее, уродующую деформацию, которой подвергается в процессе воспитания человеческая личность, — и результат, к которому это приводит. Читатель может наглядно сопоставить те задатки, которые были первоначально заложены в каждом из учеников одного класса респектабельной гимназии, с убогим и своекорыстным миром интересов и чувств тех «мужчин в расцвете сил», которых общество вырастило и воспитало из этих мальчишек.
В числе персонажей нового романа Шерфига мы встречаем и Теодора Амстеда, и его друга Могенсена, самоубийство которого толкнуло Амстеда на то, чтобы превратиться в «пропавшего чиновника». Но рядом с ними — еще много других людей, судьбы которых не менее трагичны, так же исковерканы тем, что их «весна» была сознательно и планомерно «загублена». «Все они мечтали о чем-то другом, пока бездушная машина не зажала их в свои тиски и не превратила в то, чем они стали теперь. И пока их воспитывали и вразумляли, они не понимали,
С некоторыми действующими лицами этого романа читатель вновь встречается в романах «Идеалисты» и «Замок Фрюденхольм», где прослеживаются события последних предвоенных лет и периода оккупации. В «Идеалистах» Шерфиг высмеивает и обличает тех интеллигентов-обывателей, которые старались не замечать реальной опасности фашизма и искали панацеи от всех социальных болезней в мистике, оккультизме, вегетарианстве и т. п. В романе «Замок Фрюденхольм» Шерфиг, впервые в датской литературе, воссоздает подлинную картину жизни в оккупированной Дании. Опираясь на исторические документы, собственные воспоминания и рассказы друзей-коммунистов, писатель ведет глубоко правдивое повествование о бесчинствах захватчиков, о соглашательстве политических заправил, о предательстве местных пособников фашистов и о героической борьбе датского Сопротивления, призванного к жизни и возглавленного коммунистической партией.
Особое место в послевоенном творчестве Шерфига занимает роман «Скорпион». Это произведение было создано в годы «холодной войны» по прямому заказу коммунистической партии. В Дании шел в это время скандальный процесс, так называемое «дело Паука», в ходе которого были выявлены такие злоупотребления правительственных чинов, столь постыдная коррупция и тесная связь между воротилами черного рынка и полицией, что результаты расследования были поспешно засекречены. Именно история этого процесса и стала основой сюжета романа «Скорпион», печатавшегося отдельными главами в газете «Ланд ог Фольк».
Поскольку коммунистическая газета в тот период непрестанно подвергалась судебным преследованиям, Шерфиг сделал все возможное, чтобы самые ядовитые разоблачения, заключенные в романе (кстати сказать, основанные на документальном материале), не могли стать поводом для привлечения газеты к суду. Этим объясняется неопределенность места действия (хотя любому читателю-датчанину сразу же ясно, что это — Копенгаген), вымышленные "космополитические» названия улиц и имена героев и т. д. Эта вынужденная мера стала дополнительным сатирическим приемом, так как убедительно свидетельствовала об ущербности хваленой «свободы слова».
Но роман «Скорпион» интересен не только остротой политической сатиры. В нем мы встречаемся с героем, казалось бы, очень близким по своему характеру к персонажам «Пропавшего чиновника» и «Загубленной весны». Скромный школьный учитель Карелиус, законопослушный и мирный обыватель, волею обстоятельств оказывается вовлечен в скандальный процесс и едва не становится жертвой продажного правосудия. В отличие от Амстеда, Карелиус, однако, не воспринимает все происходящее как должное и отнюдь не склонен провести остаток своих дней в тюрьме. Хотя даже и в финале романа он далек от активного протеста, все пережитое рождает в Карелиусе ощущение беспокойства и неясное представление о необходимости каких-то изменений в существующем порядке вещей. «Маленький человек» не остался прежним, он начинает прозревать, он не безнадежен — таков оптимистический вывод, к которому приводит нас автор.
Уже в повести «Мертвый человек» наметились многие особенности, ставшие затем характерными для всех произведений Шерфига в этом жанре. Прежде всего, это композиционный прием «ложного детектива». Во всех романах завязкой сюжета служит таинственное событие — нераскрытое убийство, подозрительное исчезновение, смерть при сомнительных обстоятельствах. И во всех романах автор умело переключает внимание и интерес читателя с детективной линии на истинное содержание произведения. Дочитав роман до конца, мы иногда так и не обнаруживаем разгадки тайны или попросту успеваем утратить к ней интерес. Справедливо замечает один из исследователей творчества Шерфига, что как образцы детективного жанра его романы «никуда не годятся», — писатель и ставил себе иные цели. Вместе с тем загадочные события, открывающие роман, не только призваны увлечь читателя с первых же страниц, но и входят органически в сложный комплекс социальных проблем, составляющих его содержание.