Пропавший мальчик, пропавшая девочка

Страуб Питер

Вот, например, сержант Франц Полхаус, размыш­лял Тим, — суровая, властная фигура во главе стола, за которым расселась его аудитория из шести чело­век. Когда их небольшая делегация прошла через от­деление, Тиму бросилось в глаза, насколько полицей­ские в форме и гражданском уважают сержанта. Полхаусу было чуть за сорок, и строгий голубой ко­стюм сидел на нем, как некая разновидность брони. Бицепсы заполняли рукава, и воротник рубашки об­легал шею, как приклеенный. Наверняка, подума­лось Тиму, сержант проводит немало времени в тре­нажерном зале. Комната была без окон, и в воздухе крепко пахло сигаретным дымом Сержант Полхаус преобразовал жалкую каморку в командный пункт.

— Прошу вас, присаживайтесь, и давайте выяс­ним,

знакомы ли мы друг с другом.

Он посмотрел на супружескую пару, расположив­шуюся за столом слева от него. Раскормленный ро­зоволицый тип, что сидел рядом с нервной блондин­кой, подскочил, будто его кольнули булавкой.

— Уф, мы — Флип и Марта Ослендер, родители Шейна, — пропыхтел он. — Рад познакомиться со всеми.

— Билл Уилк. Отец Трэя.

— Всем добрый день. Я Джинни Дэлл, мать Дьюи.

У Билла Уилка были круглые желтые глаза и тща­тельно выбритая, похожая на шар от боулинга голова, низко посаженная на коротком и толстом тулови­ще. Джинни Дэлл чуть отодвинулась от него вместе со стулом

— Меня зовут Филип Андерхилл, я отец Марка, а это мой брат Тим. Он не из нашего города.

— Для начала, я думаю, присутствие вашего бра­та здесь ни к чему, — заявил Уилк, — но его пригласил сержант. Вообще-то должны были собраться толь­ко близкие родственники.

— Я близкий родственник, — сказал Тим.

Билл Уилк хмуро глянул на него, затем повернул голову на несуществующей шее, чтобы разглядеть Ослендеров.

— У меня вопрос кто есть Флип, а кто — Марти?

Розовое лицо расплылось в смущенной улыбке:

— Флип — это я. Марти — моя жена.

— По-моему, вам надо махнуться именами.

Полхаус хлопнул по столу ладонью:

— Мистер Уилк, прекратите!

— Я потерял сына. И хуже вы мне уже не сдела­ете!

— Хотите проверить? — Сержант улыбнулся ему. Улыбка была настолько зловещей, что Уилк как буд­то стал меньше ростом на дюйм-другой.

— Виноват, шеф.

— Разрешите напомнить вам и всем присутст­вующим, что мы собрались за этим столом ради ва­ших сыновей. — Бесстрастные голубые глаза остано­вились на Тиме. — И племянника, в вашем случае. — Полхаус дал всем прочувствовать тишину, тем самым подчеркнув серьезность своих намерений. — И то, что я должен сообщить вам, представляет собой суще­ственный прорыв в расследовании. Я хотел поде­литься с вами информацией до того, как она станет достоянием общественности.

Даже Билл Уилк промолчал Джинни Дэлл не­вольно глубоко вдохнула и задержала выдох.

— С удовольствием довожу до вашего сведения, что у нас появился новый свидетель — профессор Рут Биллинджер из Мэдисона, Висконсин. Профессор Биллинджер работает на факультете физической астрономии в университете Висконсина. Три неде­ли назад профессор Биллинджер приезжала в наш город навестить сестру и, гуляя в парке Шермана, присела отдохнуть на скамейку возле фонтана, ког­да ее внимание привлекло кое-что.

— Она видела его? — Марти Ослендер подалась вперед за спиной своего мужа, чтобы посмотреть на Полхауса — Видела того типа?

— Три недели назад ни о каком «типе» не было и речи, — сказал Билл Уилк.

— Чем реже вы будете меня прерывать, тем боль­ше толку будет от нашего собрания, — сказал Пол­хаус — Ваши вопросы я выслушаю, когда закончу рас­сказ.

Марти Ослендер снова села прямо.

Полхаус обвел взглядом всех за столом.

— А внимание профессора Биллинджер привлек разговор между мальчиком-подростком и взрослым мужчиной лет сорока. Со слов профессора, человек был очень высоким, на глаз — шесть футов и четыре или пять дюймов, крепкого телосложения, весом при­мерно сто пятьдесят фунтов, волосы черные. По лич­ным причинам профессор необычайно чувствительна к присутствию сексуальных хищников. И ей пока­залось, что в тот момент она наблюдает за челове­ком, своими действиями напоминающим такового. Мужчина держался чересчур заискивающе. Он, по словам профессора, «обрабатывал» мальчика, а маль­чик сопротивлялся, не желая показаться грубым Про­фессор Биллинджер начала подумывать, обязывает ли ее гражданский долг — повторяю, я привожу ее слова — вмешаться, когда произошло нечто стран­ное. Мужчина быстро огляделся. Профессор реши­ла, что незнакомец хочет проверить, не привлек ли он внимания к своим действиям Профессор сказа­ла, что взгляд у него был «совершенно дикий». Ну, вот мы и подошли к моменту, который нам всем при­дется по душе. В ту же секунду профессор Биллинд­жер поднялась со скамьи, и мужчина заметил ее. Ед­ва она сделала шаг вперед, мужчина что-то сказал мальчику и быстрым шагом удалился.

— Она видела его лицо, — констатировал Флип.

— И мальчик тоже, — подхватила Марта.

— Три недели тому назад? — взвыл Билл Уилк. — А почему мы узнаем об этом только сейчас?

— Потерпите, мистер Уилк. — Полхаус заморо­зил его взглядом — Профессор Биллинджер спроси­ла мальчика, знает ли он имя человека, с которым разговаривал. Мальчику было известно только то, что незнакомца звали Ронни и он, решив обновить му­зыкальную аппаратуру, хотел избавиться от старой, а заодно и от кучи надоевших дисков. Его первым во­просом мальчику было, какую музыку тот предпо­читает. Услышав ответ, он сказал «Круто! У меня тут рядом машина, а до дома пять минут езды». Ронни слишком уж явно хотел избавиться от своего «хла­ма», сказал профессору мальчик, и он все пытался найти повод отвязаться от Ронни, когда тот вдруг уви­дел встающую со скамейки женщину.

— Повезло пацану, — проронил Флип Ослендер.

— Вы говорили с мальчиком? — поинтересова­лась его жена.

— Очень хотелось бы, да только адреса его мы не знаем, а своего имени он профессору Биллинд­жер не сообщил.

— Почему она так; долго молчала? — спросил Фи­лип.

— Физики-астрономы не очень-то интересуют­ся новостями, — ответил Полхаус. — А мэдисонская газета уделяла совсем мало внимания событиям в парке Шермана. Профессор Биллинджер узнала о наших делах два дня назад и сразу же позвонила. На следующий день приехала сюда из Мэдисона. Вчера почти до вечера просидела у нас, помогая составить фоторобот. Похоже, эти астрономы — народ наблю­дательный. Профессор припомнила гораздо больше деталей, чем рядовой свидетель.

Билл Уилк раскрыл было рот, но Полхаус шик­нул на него, обошел стол, распахнул дверь, выглянул в коридор и сказал:

— Стаффорд, можно.

Когда сержант повернулся, в руках у него была небольшая пачка листов бумаги. Два листа он вру­чил Филипу Андерхиллу, затем раздал бумаги Ослендерам, Биллу Уилку и Джинни Дэлл Два-три листа оставались у него, когда он вернулся на место.

— Итак, мы полагаем, что у нас есть довольно точный портрет Ронни. — Как и все в комнате, Пол­хаус опустил глаза на картинку. — Мы считаем Рон­ни крайне опасным человеком Мы также полага­ем, что он орудует здесь по меньшей мере пять лет.

Человек, лицо которого глядело с рисунка, отча­сти напоминал одного из тех актеров вроде Мюр­рэя Гамильтона или Тима Матесона, которые появ­ляются в каком-то фильме или телепрограмме один за другим и чьи имена никак потом не вспомина­ются, даже если вы и знали их. Его почти красивая внешность наводила на мысль об услужливой лю­безности торговца. То, что глаза его были располо­жены чуточку ближе друг к другу, чем следовало, и нос буквально на миллиметр коротковат, шло на поль­зу его кажущейся доступности. Эти незначительные изъяны делали внешность Ронни только дружелюб­нее. Вероятно, его работа предполагала общение с людьми. Он был из тех ребят, что, сидя рядом с вами за барной стойкой, говорит «Что ж, в баре все еди­ны — и раввин, и пастор, и министр». Такому не со­ставит труда уговорить доверчивого пацана сесть к нему в машину.