Пропавший мальчик, пропавшая девочка

Страуб Питер

— Вон там. — Джимбо показал в сторону места на краю аллеи в четырех футах от фонтана. Пример­но там другой офицер показывал ему и Марку фо­тографию Шейна Ослендера.

— А когда я стоял там, здесь никого не было?

— Нет, пока вы не пришли сюда

— Благодарю, — сказал офицер Джестер и уда­лился.

«У них у всех крышу сносит», — сказал про себя Джимбо.

Лишь только он увидел, как Марк с пустыми ру­ками входит с залитого солнцем бульвара Шермана в трепещущую тень высоченных лип, Джимбо по­чувствовал болезненный укол потери. Сегодня он при­шел с доской, а Марк — без,

и это было гораздо хуже, чем если бы они вдруг спохватились, что оба забыли дома скейтборды. На мгновение Джимбо охватило странное чувство: будто Марк отправлялся в путе­шествие, а ему остается лишь махать с причала Марк подошел ближе, и выражение тревожной озабочен­ности на его лице напомнило Джимбо, что у него тоже есть потрясающая новость. Хотя особого же­лания пересказывать Марку слова мистера Хилль­ярда у Джимбо не было.

В душе Марка творилось что-то, совсем не похо­жее на мучительные сомнения друга Глаза мальчи­ка горели, и он едва сдерживал себя, чтобы не побе­жать. Посмотрев на доску в руках Джимбо, Марк тут же забыл про нее, как про абсолютно неуместную. Но полыхнувшее в душе тоскливое чувство почти мгновенно утихло, когда Марк энергично опустил­ся на скамейку и, вскинув подбородок, с вызовом глянул на Джимбо. На нем была черная футболка и черные джинсы, и его чистое лицо сияло. От Марка едва уловимо пахло мылом.

— Ты чего, из душа?

— Видел бы ты, как я перемазался там, — сказал Марк. Он ликовал. — Дно ванной аж почернело от грязи.

— Ага, что-то откопал.

Усмешка Марка стала напряженной, глаза сузи­лись. Джимбо не удалось расшифровать эти знаки. Ему подумалось: то, что Марк обнаружил, было ли­бо непередаваемо скверно, либо слишком хорошо.

— А ты как?

— Кое-что нарыл, но ты давай первый.

Марк выпрямился на скамейке, прикрыл рот ла­донью и посмотрел через плечо Джимбо на патруль­ного Джестера. Патрульный Джестер в ответ посмот­рел на него с совершенно невозмутимым лицом.

— Ну... Домишко, мягко говоря, довольно стран­ный. Кем бы ни был последний хозяин, он, похоже... Не упадешь?

— Да я уже немного в курсе. Так «кем бы ни был последний хозяин, он, похоже» — что?

Еще один скорый взгляд на Квентина Джестера, которому словно было мучительно смотреть куда-либо в другую сторону, а не на мальчиков.

— ...Он, похоже, убил кучу народу. — Марк рас­сказал Джимбо о потайных коридорах и о своем ис­следовании подвала, о чемодане-сундуке и пятнах крови, впитавшихся в цементный пол. — Вот поче­му все носы воротят от этого места. Точно говорю, там творилось что-то запредельно жуткое. Может, он сделал ту деревянную кровать и пытал их на ней перед тем, как спускать по желобу вниз.

— Да нет, взрослую женщину теми петлями не пристегнешь, — возразил Джимбо, зная больше, чем хотел рассказать. Он не понимал, отчего Марк так оживлен.

— Взрослую, но некрупную — можно. — Марк с трудом скрывал распиравшее его веселье, которое были в состоянии заметить только Джимбо и, воз­можно, отец. На мгновение оно промелькнуло на ли­це Марка. — Ну а ты, Шерлок? Что ты там «нарыл»?

Джимбо почувствовал себя так, будто его подтал­кивают к краю трамплина, заставляя прыгнуть.

— Почти все на Мичиган-стрит вообще без по­нятия, что там и как с этим домом. Они знают только, что некоторые соседи иногда собираются и приво­дят в порядок участок, чтобы их квартал не напоми­нал трущобы: например, постригают траву на лужайке с трех сторон дома каждые две недели. У них даже расписание составлено, кто когда стрижет. Две жен­щины рассказали мне, что их мужья терпеть не мо­гут это место. И желают ему сгореть дотла когда-ни­будь ночью. Я застал дома обоих Рощенко. Из всех, кого я обошел, только им и еще одному человеку при­шло в голову полюбопытствовать, чего это я интере­суюсь домом.

— А кому еще? А, понял. И что ты ответил?

Джимбо скривился:

— Что на лето задали придумать тему для рефе­рата. Рощенко посоветовали глобальное потепление. Миссис Рощенко сказала, что ей не по себе от одно­го вида номера тридцать три двадцать три, и она не советует мне без особой нужды даже глядеть в его сторону.

— Сами-то небось пялятся, когда стригут лужай­ку. — Марк пристально взглянул на Джимбо, и тот собрался с духом — А вторым, кто спросил тебя о доме, был старый Хилльярд, правильно?

Джимбо кивнул:

— Старина Хилльярд видел, как мы там возились вчера, а еще видел, как ты сегодня утром туда ходил.

В глазах Марка плеснулась тревога

— Он не грозил разболтать об этом?

— Да нет. Старина Хилльярд совсем не такой, как мы о нем думали. — Джимбо помедлил. — Он та­кой прикольный...

— Что ты ему сказал?

— То же, что и Рощенко. Реферат.

— И он поверил?

— Поинтересовался, не считаю ли я его идиотом. Он сказал, что даже если в средней школе задают на лето рефераты, то я похож на парня, который будет тянуть до последней недели августа.

Марк засмеялся. Секундой позже рассмеялся и Джимбо.

— В общем, я сказал ему, что нам просто очень интересно, отчего это дом пустует. И он сказал...

— Чего сказал-то?

— Он сказал: интересно, почему это нам очень интересно.

Марк чуть вскинул голову и чуть приоткрыл рот.

— А особенно интересно, почему это интересно лично тебе.

Марк опустил голову, а брови его поползли вверх. Все, подумал Джимбо, пора: сейчас или говорить всю правду, или врать что-нибудь.

— Расшифруй, — попросил Марк.

— Естественно, я тоже попросил его расшифро­вать. — Джимбо опять помедлил, подыскивая слова

Марк подался к нему:

— Ну!

Джимбо резко выдохнул:

— Ну, первая часть для тебя уже не новость. Че­ловек, который там жил, убил кучу людей.

— Без балды.

— А часть вторая... Скорее всего, он был родствен­ником твоей мамы. Потому что у них одна фами­лия. До того, как твоя мама вышла замуж за твоего папу. — Озадаченный растущим пониманием, отра­зившимся на лице друга, Джимбо выпалил: — Ка­лендарь, так? Как дни и месяцы в календаре, так?

— Ка-лин-дар, — произнес по слогам Марк. — Ты видел эту фамилию в комнате для панихид, помнишь?

— Да я, наверно, не обратил внимания. Но ста­рик Хилльярд сказал, что маньяка звали Джозеф Ка­линдар и что он убил даже своего собственного сы­на. Хилльярд знал их обоих!

— Ого!

— Честно говоря, я думал, ты расстроишься. А у тебя такой вид, будто ты счастлив до чертиков по­слушать про Калиндара.

— Ну да, счастлив. Ты сказал мне то, что я хотел узнать. Имя человека и то, что он сотворил. Он и ма­ма были родственниками. Может, он даже был ее братом!